Любовница по ошибке - Робинсон Мэгги (книги бесплатно без .TXT) 📗
– Мистер Трамбулл может подглядывать, – быстро проговорила она. – Спасибо, что помог ему.
– Он милый старик. Вот. Это тебе. – Бэй вручил ей сверток в коричневой оберточной бумаге.
– Что это?
– Открой и увидишь.
Шарлотта нахмурилась.
– Тебе необязательно дарить мне подарки. Я не собираюсь принимать твое предложение, и что бы ты мне ни подарил, это не убедит меня передумать. – Она разорвала бумагу и обнаружила ту самую щербатую белую кружку, которую выбросила в сад. Внутри была красная бархатная сумочка на завязках.
– Я спас твою кружку. Она лежала там, как снежок на траве. Согласен, ее уже нельзя использовать по прямому назначению, но она послужила сосудом для другого подарка.
Шарлотта поставила кружку на высокий стол, открыла сумочку и ахнула.
– На этот раз я не хочу его возвращать, – проговорил Бэй голосом тягучим и ровным, как шоколадный крем. – Ты заслуживаешь его после всех неприятностей, которые я причинил тебе. Я собирался отдать его тебе вчера, но обстоятельства показались мне неподходящими. Ты была так сердита, что могла задушить меня.
Шарлотта растерялась, она ничего не соображала. Рубины и бриллианты оттягивали ей руку. Если вчера она была ослеплена ожерельем, то сегодня оно заворожило ее. Не может же Бэй в самом деле подарить его ей после всего того шума, который поднял, когда Деб увезла ожерелье?
Губы ее онемели.
– Но оно же принадлежало твоей бабушке.
– Да, и, честно говоря, она совсем не любила его. Никогда не носила. Боюсь, его история – отнюдь не история вечной любви. Мой дед был шельмец, каких еще поискать. Он сколотил свое состояние на Востоке, нарушая все мыслимые правила. И свои брачные обеты. Ожерелье было подарком, предназначенным загладить вину. Полагаю, я просто продолжаю традицию. Я искренне сожалею обо всех унижениях, которым подверг тебя. Но я не жалею о том, что встретил тебя, Шарли, твое приглашение на чай все еще в силе? После нескольких часов махания топором и щелканья садовыми ножницами меня мучит жажда.
Бэй прошел мимо нее и преспокойно расположился на обитом выцветшим ситцем стуле. Ей ничего не оставалось, как последовать за ним в гостиную, неся ожерелье, которое утяжеляло каждый шаг. Она положила ожерелье ему на колени.
– Я не могу это принять. Ты же знаешь, что не могу.
– Почему? Ты его заслужила, Шарли. Каждый камень.
Вдруг почувствовав головокружение, она осторожно залила крутым кипятком заварку и поставила чайник на подставку перед камином. Села за чайный стол и занялась ситечками и дребезжащими чашками, жалея, что она не в своей простой кухне, где Бэй не маячил бы так грозно. Нет, он не пытался подавлять ее – он сидел, расслабленно откинувшись на стуле, темные очертания на фоне светлых стен. Волосы его казались чуть длиннее, чем обычно. И, кажется, Шарлотта заметила медную прядку возле виска. Квадратная челюсть потемнела от пробивающейся щетины, и на мгновение Шарли захотелось протянуть руку через стол и дотронуться до нее.
– Бэй, – заявила она с раздражением, – я уже не раз говорила тебе, что я – добродетельная женщина. По крайней мере, старалась ею быть. В юности я совершила ошибку и с тех пор каждый божий день расплачиваюсь за нее, Мне не нужны ни драгоценности, ни деньги для той жизни, которой я живу сейчас. Мистер Фразьер был более чем щедр, когда я уезжала из Лондона. Я не могу стать игрушкой богача, даже если этот богач – ты.
Бэй отхлебнул чаю.
– Значит, я все-таки немножко нравлюсь тебе.
Шарлотта почувствовала, как щекам стало жарко.
– Что я чувствую или не чувствую, не имеет значения.
– Шарли, чувства – это все. Жизнь коротка, знаешь ли. Если ты не знала этого до встречи со мной, то с тех пор-то должна была убедиться. Такая женщина, как ты, не должна всю оставшуюся жизнь прозябать в глуши. Это... это грех.
– Я не Дебора!
Бэй поставил свою чашку и наклонился вперед. Он выглядел подозрительно серьезным, черные глаза пылали.
– Разумеется, нет. Ты лучше. Полная жизни и неподдельной страсти. Дебора – сплошь сверкающая поверхность, ты же светишься изнутри, Шарли. Я дурак, что не заметил разницу раньше.
Он помолчал, давая ей время осмыслить комплимент. Он и вправду мастер убеждения. Если тебя не очарует его внешность, то голос убаюкает и уговорит на что угодно.
– Если ты так решительно настроена похоронить себя в Малых Задворках, – продолжал он, – то какой тебе будет вред от того, что ты проведешь три месяца со мной в имении? Считай это своей лебединой песней. Прощанием с той женщиной, которая, как мы оба знаем, живет в тебе. Я буду баловать тебя так, как ты того заслуживаешь. Тебе ни о чем не придется беспокоиться. А потом возвращайся и твори добро с помощью моих денег. Надевай мое ожерелье под свою наглухо застегнутую ночную рубашку, где его никто никогда не увидит.
Шарлотта с трудом подавила дрожь. Она чувствовала себя змеей, извивающейся под гипнотическую музыку заклинателя. Ей следовало бы придумать какой-то находчивый ответ, что-нибудь резкое и обескураживающее, чтобы он залпом проглотил свой чай и ушел навсегда. Но вместо того, чтобы укусить Бэя, она откусила сандвич, сражаясь с подступившим к горлу комом.
– Я говорил со своим банкиром. Согласишься ты поехать в Дорсет или нет, на твое имя будет переведена значительная сумма. Тебе удалось заставить меня раскаиваться, а я из тех людей, которые редко в чем-то раскаиваются или о чем-то жалеют, Шарли. Но я неподобающе обращался с тобой, навлек на тебя всяческие беды и хочу успокоить свою совесть.
Итак, он в любом случае предлагает целое состояние. С ней и в самом деле неподобающе обращались с того самого момента, как она проснулась в его объятиях. Ее лишили свободы, хотя это было более чем приятное заключение. И ее до смерти напугала его сумасшедшая жена. Но снова оказаться в его объятиях было бы совсем не трудно.
О нет, напротив.
У нее в жизни было так мало любви, хотя вряд ли Роберт по-настоящему любил ее. Да и Бэй тоже. Они оба любили ее тело. Она все еще достаточно молода, чтобы испытывать желание, несмотря на годы вынужденной непорочности. Сможет ли она прожить следующие тридцать лет, не пожелав еще хотя бы одной ночи с Бэем?
Еще одна ночь может у нее быть. Во всяком случае, день. Она может позволить ему это прямо сейчас, может сосредоточиться на каждом поцелуе, ласке, объятии. А потом хранить их в закромах памяти для предстоящих холодных зим, как фунты стерлингов в глиняном кувшине.
Дать Бэю хотя бы малую толику того, что он хочет, за те деньги, которые он, похоже, твердо намерен пожаловать ей. Позволить себе эту лебединую песню, как он выразился. Почувствовать его на себе и в себе, его руки, язык, зубы на своем теле.
Она поднялась, и он быстро встал, озабоченно сдвинув брови.
Она облизнула губы.
– Я не могу дать тебе три месяца, Бэй. Но могу дать тебе три часа. Сейчас. Это все, на что я осмелюсь. – Она протянула к нему дрожащую руку.
Он прижался поцелуем к ее руке.
– А вдруг я смогу убедить тебя подарить мне чуть больше времени? Скажем, месяц?
– Попытка не пытка. – Шарлотта почувствовала, как приподнимаются уголки ее рта. Должно быть, она такая же ненормальная, как и Анна Уитли, но он такой неотразимо соблазнительный!..
– Что ж, принимаю вызов. В сущности, уже принял. – Он прижал ее ладонь к своим бриджам. – Видишь? Я тверд с тех пор, как вошел в твою дверь. Пойди задерни шторы в спальне. Мы же не хотим удивлять мистера Трамбулла.
Шарлотта и сама была удивлена. Но она отбросила осторожность, мысленно отгородилась от всех сомнений и повела Бэя к себе в спальню.
Он развязал ее дурацкий чепец. Это же просто преступление – скрывать такие волосы. Блестящие волнистые локоны растеклись по спине, когда он осторожно вытащил все шпильки до единой. Шарлотта стояла тихо, опустив глаза, словно боялась встретиться с ним взглядом. Ресницы казались неестественно темными на бледной коже.
Шарли боится его! И боится себя, боится того, что происходит между ними. Ему придется подготавливать ее нежно, не спеша, если еще есть надежда превратить три часа в тридцать дней. Он с удовольствием предвкушал целый месяц восхитительных баталий как в постели, так и вне ее. Он умеет быть убедительным и на словах, и на деле. Она упадет со своего пьедестала прямо в его объятия.
