Непокорный - Поттер Патриция (читать книги без сокращений TXT) 📗
Уэйд даже не старался показаться вежливым.
— Я же вас ни о чем не просил. Какого черта вы не оставили меня в покое?
Она плотно сжала губы.
— Вас нашли мой сын и его собака. Какой бы жизненный урок получил мой мальчик, если бы я вас там оставила?
Ребенок! Значит, он обязан своим очередным спасением ребенку. И собаке. Таково уж его везение.
Он попытался шевельнуться, но боль пронзила насквозь.
— Что с рукой?
— Она в плачевном состоянии, — не скрывая правды, ответила Мэри Джо. — Врач, возможно, решился бы на ампутацию, но я, — Она помедлила. — Я извлекла пулю и промыла, как смогла, рану. Присыпала серой. Наверное, вам удастся сохранить руку, если не попала инфекция, но я не уверена…
Он удивленно уставился на нее, позабыв на мгновение о своем раздражении.
— Вы извлекли пулю?
— До ближайшего доктора целый день езды, да и толку от него никакого, — пояснила она. — Я не могла оставить вас, а посылать за ним сына в такую бурю не собиралась.
— В бурю?
— Дождь льет уже два дня.
— Два дня?
Проклятие. Неужели он так долго провалялся без сознания? А как же последний старатель? Он чуть было не запаниковал, решив, что упустил свою добычу. Потом вспомнил, как приставил винтовку к горлу негодяя и медленно нажал на курок.
Уэйд взглянул вниз на свою полуприкрытую грудь и впервые осознал, что раздет. Под одеялом, как он понял, тоже ничего не было. Он не отличался особой стыдливостью, но теперь почувствовал себя неуверенно. Лежит здесь беспомощный, как новорожденный волчонок. Краска стыда залила его лицо.
Он поднес левую руку к шее.
— На тумбочке, рядом с кроватью, — тихо подсказала женщина.
Он потянулся за ожерельем, его пальцы крепко сжали украшение, потом снова ослабли. Он вновь посмотрел ей в лицо.
— Мужчина в доме есть? — спросил он, желая избавиться от неподвижного взгляда зеленых глаз, внимательно изучавших его. Она говорила, что муж умер, но должен же быть кто-то другой, управляющий, например, или работник. Женщина медлила с ответом, и Уэйд понял, что в доме никого нет, и она не уверена, можно ли ему говорить об этом. Он едва не расхохотался. Мысль, что в теперешнем своем состоянии он представляет для кого-то угрозу, позабавила его.
Потом ему стало любопытно, как она доставила его сюда. Она была среднего роста, хрупкая. Наверняка где-то поблизости все-таки есть мужчина.
Наконец женщина отрицательно покачала головой, видимо, согласившись с ним, что он и мухи не смог бы обидеть, если бы захотел. По крайней мере, она не собиралась справляться о его состоянии.
Он почувствовал растущую жажду. — Можно воды?
Она кивнула и, наклонившись, налила из кувшина воду в жестяную кружку. И вновь внимательно посмотрела на него испытующим взглядом, в котором читался вопрос, но, вероятно, она сама на него ответила, потому что ничего не спросила. Просто приподняла его голову одной рукой, а другой поднесла к губам кружку.
Она терпеливо ждала, пока он мелкими глотками пил волу. Когда кружка оказалась пуста, она осторожно вернула его голову на подушку. Ясно, что у нее был опыт в таких делах, ему даже стало любопытно, кем же был ее муж. Я потеряла мужа и… хорошего друга.
Значит, на ее долю тоже выпали потери. Но по крайней мере, у нее остался ребенок, а его сын похоронен у склона горы. Уэйда захлестнули тоска и горечь.
Он закрыл глаза, чтобы не видеть женщину. Он даже не поблагодарил ее. Ни за то, что спасла ему жизнь, ни за то, что дала напиться. И впредь не собирается благодарить. Почему она просто не оставила его в покое?
Наступило долгое молчание, потом послышался легкий шелест. Запах цветов стал слабее и почти совсем исчез. Он услышал, как закрылась дверь.
Уэйд открыл глаза. Он был один в темной комнате. Свет не проникал сквозь дешевые занавески, поэтому он решил, Что настала ночь. За окном тихо постанывал ветер. Она упомянула о буре. Она. Он даже не знал, как ее зовут, впрочем, и она не знала его имени. И не поинтересовалась, что было удивительно.
Непонятно, почему одинокая женщина взяла его к себе в дом. Он ведь мог быть убийцей.
Он и был им.
Еще до гибели жены и сына он не многого стоил. Никогда не умел защитить тех, кого любил. А сейчас? Без правой руки он вообще ничего не стоит.
Вполне вероятно, он накличет беду на эту женщину и ее сына. Ведь он только что убил троих белых мужчин. Наверняка его ищет вооруженный отряд.
По крыше стучал дождь. Гремел гром.
Уэйд почувствовал, что его клонит в сон, и подумал, не подмешала ли женщина чего-нибудь в воду, капельку опия, например.
Вновь послышались раскаты грома, комната внезапно осветилась от вспышки молнии и опять погрузилась в темноту.
Открылась дверь, потом он почувствовал на своей щеке мягкую ладонь. Хотел стряхнуть ее.
Слишком приятно было прикосновение.
Но это не была рука Чивиты.
Он заставил себя сдержаться, напряженно замерев.
Послышался тихий вздох, затем женщина вышла из комнаты, и Уэйд позволил себе расслабиться. Его опять сковал сон, он вернулся в черную пустоту, где не было ни радости, ни боли.
Мэри Джо перебирала у себя на коленях хлопчатую рубашку и брюки из плотной ткани. Они принадлежали ее мужу. Не желая расставаться со всеми его вещами, она оставила у себя одежду мужа и теперь обрадовалась, что привезла ее сюда. Раненый и так доставлял много хлопот. А то, что он лежал голый в ее кровати, просто нервировало ее.
Женщину все время преследовало искаженное болью лицо и настороженный взгляд серо-зеленых глаз. Он стремился ж смерти не просто из-за того, что боялся жестоких физических страданий. Где-то в самой его глубине скрывалась огромная душевная боль, которая и лишила его желания жить. От смерти его спасла только природная выносливость, железный стержень, благодаря которому он сумел выдержать все испытания.
Опиум удерживал его во сне два дня, в течение которых он то и дело принимался бормотать. Мэри Джо сумела разобрать только отдельные слова, но их хватило, чтобы понять одно: он побывал в аду и вернулся, вероятно, оставив там несколько чужих жизней. Ей бы следовало испугаться, но она почему-то не испытала страха.
Безжалостные люди не испытывают угрызений совести. А у этого незнакомца, как видно, совесть была. Злоба смешалась у него с сожалением, гнев с горем.
Еще он произносил имя. Дру. Он повторял это имя снова и снова голосом, полным печали и тоски.
Тон незнакомца пробудил у нее собственные тяжелые воспоминания, вернув ощущение непоправимого горя от потери мужа и Тая. Она почувствовала, что ее связывает с незнакомцем нечто общее, а этого она не могла себе позволить.
Несмотря на внутреннюю убежденность, что не следует так переживать из-за незнакомого человека, она думала о нем каждую минуту. Что он будет делать с покалеченной рукой? Откуда он пришел? Есть ли у него семья?
Глядя на огонь в очаге, Мэри Джо искала отпеты. Незнакомец нес с собой большие беды, о чем свидетельствовали пулевые раны. Кто-то ведь стрелял в него, и наверняка не просто так. Для такого человека у нее не должно быть места ни в сердце, ни в мыслях. Но он был ранен, и она заботилась о нем, как позаботилась бы о любом больном существе.
Мэри Джо снова посмотрела на одежду, сложенную на коленях. Вещи должны прийтись ему впору, хотя брюки будут слегка узковаты.
В первый же день она попыталась выстирать его замшевые рубашку и брюки, но спасти их уже было невозможно. Не смея сжечь то, что ей не принадлежит, она высушила вещи у огня и аккуратно сложила. Одежда порозовела от крови, превратилась в лохмотья, о чем она сожалела, отметив тонкость выделки разорванных вещей. Так могли шить только индейцы.
К индейцам у нее не было никакого сочувствия. Команчи совершали набеги по всему Техасу, сжигая дома, насилуя и убивая. Они лишили Мэри Джо сестры, лучшей подруги и отца. Еще в детстве ее научили ненавидеть и бояться этих дикарей. Даже от одной мысли о них ее сердце сковывал холодный ужас. А юты, как утверждали местные жители, были не лучше. У каждого здешнего жителя была собственная страшная история.
