Приручить чудовище - Хойт Элизабет (книги хорошего качества .txt, .fb2) 📗
Возвращение в замок Грейвз длилось неделю. За эту неделю они сменили не один гостиничный номер, и все это время дети были рядом с ними. Хелен не могла выпустить их из виду, и Алистэр не был против того, чтобы и ночи она проводила вместе с ними. Может, именно поэтому в первый же вечер их возвращения в замок, едва часы пробили девять, Алистэр вышел из своей спальни и направился к ее комнате.
Он и сам не мог полностью объяснить свои действия. Он хотел, нуждался в том, чтобы восстановить отношения с Хелен. Ему необходимо было удостовериться, что все остается как прежде. Он нуждался в ней и не хотел, чтобы их время закончилось. Он ощущал в себе эту слабость, и это лишь подгоняло его.
И еще он боялся, что теперь у нее нет причин оставаться, с ним в замке. Хелен не нуждалась в работе, во всяком случае, в обозримом будущем. У нее было достаточно драгоценностей, которые ей подарил Листер когда-то. И к тому же ей больше не было необходимости скрываться от него.
Но теперь напрашивался вопрос: как скоро она захочет оставить его?
Алистэр отбросил тягостные мысли и постучал в комнату Хелен. Затем осторожно толкнул дверь, и та легко открылась. Перед ним стояла Хелен в одной рубашке. По всей видимости, она ждала его.
Алистэр взял ее за руку и повел за собой к своей комнате. Его желание было чудовищно сильным, и он боялся, что не сможет управлять собой. Едва они вошли в его комнату, как Алистэр обнял Хелен и прижался губами к ее губам. Она была такой мягкой и податливой!
Его руки пробежали по ее плечам, вниз, к нежным изгибам, затем накрыли грудь.
— Алистэр!.. — Хелен, задыхаясь, оторвалась от него и подняла на него широко открытые глаза.
— Ш-ш-ш… — Он подхватил ее на руки и понес к кровати.
— Нам необходимо поговорить, — сказала Хелен.
— Не сейчас. Просто позволь мне… — Алистэр нежно опустил ее на свою большую кровать, и золотые локоны Хелен разметались по подушке. Она была прекрасна! Он не был богом и не заслуживал ее, но он брал что мог, пока ему было позволено.
Он сбросил с себя одежду и навис над Хелен. Она смотрела на него снизу вверх, и он не мог оторваться взгляда от ее прекрасных глаз. Они были огромные и такие невозможно невинные! Хелен нежно и заботливо погладила его покрытую шрамами щеку. Она ничего не говорила, но ее взгляд, выражение лица, ее прикосновения заставляли кипеть его кровь.
Он долго целовал Хелен, а потом снял с нее рубашку и лег сверху.
Люди говорят о райском блаженстве загробной жизни, но это было единственное блаженство, которого он хотел в этой жизни и после нее: чувствовать обнаженную кожу Хелен. Вжимать свою возбужденную плоть в нежный бархат ее живота. Ощущать ее интимный женский запах и чувствовать тепло ее кожи. Боже, если б была для него надежда на рай, он отказался бы от нее и с радостью навсегда остался бы в объятиях Хелен!
Он прошелся ладонями по ее бокам, талии, плавным округлостям бедер и коснулся пальцами ее жаркого лона. Она была влажной, готовой принять его. Он и сам не мог больше ждать ни мгновения.
Он вошел в нее, в ее тепло, ее мягкость.
Домой.
Она была тесной, несмотря на готовность.
Алистэр стиснул зубы и старался продвигаться мелкими толчками, раздвигая ее складки, проникая все глубже. Хелен принимала его, и он боялся излиться слишком рано. Он чувствовал, как ее руки скользят по его спине, прижимая ближе. Она целовала его и раздвигала ноги, стремясь охватить его бедра своими. Он двигался — он не мог сдерживаться более. Скользил, терся, толкался в ней. Она продолжала целовать его без всякого стыда, ее рот принимал его язык, как тело принимало его плоть.
Это было все, чего он хотел. Это и был рай.
Но его тело властно требовало завершения, пренебрегая роскошью медленного слияния. Алистэр ускорил движения. Он не отрывал взгляда от ее тяжелых век, полуприкрывших глаза, от румянца на ее лице. Ее дыхание было учащенным, но Хелен еще не подошла к разрядке. Он раздвигал складки лона, легко обводил пальцем, нежно поглаживал ее плоть. Хелен вцепилась пальцами в его плечи, голова ее металась, приминая подушку. Он смотрел на нее, подводя к краю, и когда голова ее безвольно откинулась назад, он понял, что пришло его время. Единственный рывок… Он успел выйти и в то же мгновение излился на ее бедра. Сердце его тяжело, бухало в груди, дыхание прерывалось. Он скатился в сторону, чтобы надавить на нее, и не двигался, обессиленный и опустошенный.
Он уже засыпал, когда она пошевелилась. Ее пальцы пробежались по его груди.
— Я люблю тебя, — прошептала Хелен. Конечно, он знал, что должен что-то сказать в ответ, но слова не шли. Казалось, его поразила немота. Теперь уже слишком поздно. Их время истекло.
— Хелен…
Она села рядом с ним.
— Я люблю тебя всем сердцем, Алистэр, но не могу остаться с тобой, если ты хочешь только мое тело.
* * *
Раньше, когда она была юной и совсем наивной, Хелен считала себя влюбленной, хотя всего лишь была заворожена титулом и властью мужчины. Та любовь, которую она теперь чувствовала к Алистэру, была совсем другой. Хелен знала его недостатки, знала о его тяжелом характере и цинизме, но она также и восхищалась многими его чертами. Его любовью к природе, отзывчивостью, которую он скрывал от всего мира, его безусловной преданностью.
Она видела и худшее, и лучшее в нем и видела, как эти качества сочетаются в нем. Она даже знала, что есть в нем то, что до сих пор остается скрытым от нее, и она хотела, чтобы у нее была возможность познать это. Она любила его, несмотря ни на что, любовью зрелой женщины. Любовью, которая принимала и его человеческие слабости, и его благородство.
И все же Хелен понимала, что этой любви, какой бы чудесной она ни была, для нее недостаточно.
Алистэр по-прежнему лежал возле нее, руки были сцеплены за головой, грудь высоко вздымалась. Он не сказал ни слова, когда она призналась ему в любви, и этот факт почти уничтожил ее. И все же ей было не важно, признается он в ответ или нет.
— Останься со мной, — выдохнул он. Лицо его было спокойно, но черты выражали отчаяние.
Это почти разбило ей сердце.
— Я не могу жить как прежде, — сказала она. — Я сбежала от Листера, потому что осознала, что я нечто большее, чем покорная игрушка мужчины. Я должна быть чем-то большим — ради себя и ради моих детей. И хотя я люблю тебя в тысячу раз больше, чем когда-либо любила Листера, я не повторю своей ошибки.
Его прекрасный глаз закрылся, и он отвернулся от нее. Она ждала, но Алистэр лежал безмолвный и недвижимый. Точно так же он мог превратиться в камень.
Наконец Хелен поднялась с кровати, взяла с пола рубашку, надела ее и пошла к двери. В последний миг она оглянулась, но Алистэр даже не шевельнулся. Тогда Хелен открыла дверь и выскользнула из комнаты, оставляя в ней его — и свое сердце.
На следующее утро Алистэр отправился в свою башню, но все там было не как прежде. Трактат о барсуках, которые раньше так интересовали его, казался едва ли не смехотворным. Его наброски, заметки и дневники, все в этой комнате было бессмысленным и бесполезным. И худшее из всего — это то, что из окна он мог видеть Хелен. Она следила за тем, как грузят в экипаж ее багаж, и выглядела совершенно спокойной. Зачем он вообще поднялся сюда этим утром?
Его несвязные мысли были прерваны стуком в дверь. Он посмотрел на дверь и сказал:
— Входите!
Дверь приоткрылась, и в комнату заглянула Абигайль.
— А, это ты.
— Мы хотели попрощаться, — сказала девочка невероятно серьезным голосом.
Алистэр кивнул.
Абигайль вошла, а следом за ней Джейми, со щенком на руках.
— Мы хотели поблагодарить вас за то, что вы приехали в Лондон и спасли нас, — сказала Абигайль. — И за то, что были добры к нам, позволили жить в вашем замке и показывали нам, где живут барсуки. Она замолчала.
— Все верно, — ответил Алистэр и потер переносицу. — Ты знаешь, твоя мама любит тебя.
