Антик с гвоздикой - Мельникова Ирина Александровна (читать хорошую книгу полностью .txt) 📗

– Хозяин был любезен с нами ровно настолько, насколько это положено. У меня нет к нему претензий. А то, что он заискивал перед бароном, только усиливает мои подозрения. Тут дело нечисто, и немчишка не зря появился в гостинице. Вполне вероятно, это как раз связано с теми не слишком боголепными делами, о которых наш хозяин предпочел тебе не сообщать. Дай бог, чтоб его интересы не касались Изместьева. – Князь вытащил из кармана брегет, посмотрел на него с досадой и перевел взгляд на Аркадия. – Теперь я понимаю его интерес к Ксении. Восемь лет назад, когда его прогнали из имения, она была совсем еще девчушкой, и он наверняка поразился, в какую красавицу она выросла. – И как ни в чем не бывало опять повернулся к окну.

Аркадий побледнел:

– Ты думаешь, он будет за ней волочиться?

Князь отвлекся от созерцания улицы и, весело прищурившись, посмотрел на своего приятеля.

– Успокойся, мой друг! У барона шансов тут меньше, чем у дражайшего Василия Ефимовича. У него же на роже написано, что каторга по нему взахлеб рыдает. Сдается мне, что давно готовы и то мыло, и та петля, чтобы вздернуть его на мачте. – Князь вновь выглянул в окно и быстро, сквозь зубы произнес: – Подъехали. – И слегка приспустил штору, чтобы с улицы его было незаметно.

Аркадий пристроился с другой стороны окна за другой шторой.

Коляску встретил гостиничный швейцар, открыл дверцу, помог спуститься поочередно графине, Ксении и Павлику. И, получив чаевые, бросился вперед, чтобы успеть распахнуть перед ними дверь парадного входа.

– Кажется, графиня сильно обеспокоена, – сказал князь тихо, опасаясь лишнего шума. Окна номера были открыты не только из-за жары. Спрятавшись за шторами, князь и его друг отчетливо слышали, что происходило внизу, но совсем не хотели, чтобы их заметили.

Аркадий ничего не ответил. Тут и без слов было ясно, что графиня не в себе. Она была бледна, нервно озиралась по сторонам и, выйдя из коляски, пропустила Павлика и Ксению впереди себя.

Мальчик и девушка поднялись на крыльцо, а графиня успела шагнуть только на первую ступеньку. Нужно было подойти вплотную к подоконнику и выглянуть наружу, чтобы понять, почему она вдруг замешкалась, а ее побледневшее лицо приняло и вовсе меловой оттенок.

Друзья быстро переглянулись. Аркадий заметил, как заходили вдруг желваки на скулах у его приятеля. Князь отодвинул штору, но не успел сделать последний шаг, который выдал бы его с головой.

Низкий скрипучий голос произнес внизу:

– Рад видеть вас, графиня, в полном здравии! Вдовство явно пошло вам на пользу, ma petite ch?vre! [17] Или я ошибаюсь и уже нашелся счастливчик, который занял место нашего несчастного Федора?

– В отличие от вас, барон, – произнесла графиня гневно, – я совсем не рада вас видеть. И оставьте свой фривольный тон. Я не давала вам повода к подобным вольностям в обращении. – Она поднялась на одну ступеньку выше и опять остановилась, из чего Аркадий сделал вывод, что барон стоит на крыльце, загораживая ей дорогу. Теперь друзья не могли видеть ее лица, только шляпку. Но спину графиня держала прямо, и друзья могли поручиться, что взгляда перед немчишкой она не опустила. И сдавать позиций, похоже, не собиралась.

Как жаль, что они не видели лица барона при этом. Но, судя по голосу, слова графини пришлись ему не по нраву.

– Жаль, Наталья Кирилловна, что вы пренебрегаете близкими друзьями своего покойного мужа, – произнес он раздраженно. – Мы сделали для него гораздо больше, чем вы, и в его жизни тоже значили гораздо больше, чем вы, – последние слова он произнес с явной издевкой. – Но именно вы, ma petite, завладели не только его титулом, но и состоянием. Разве это справедливо?

– И титул, и состояние достались мне по праву, – произнесла графиня с расстановкой. А князь и Аркадий переглянулись. Все-таки она была мужественной женщиной, и если даже у нее поджилки тряслись, то внешне это никак не проявлялось. И с бароном она разговаривала уверенно и высокомерно. – Или вы желаете оспорить право наследования? Я совсем не удивлюсь, если вы достали бумаги, в которых указано, что вы близкий родственник графа Федора.

И тут князь рискнул выглянуть из окна. Графиня стояла всего на ступеньку ниже барона. Но так как она была выше его ростом, то их лица находились на одном уровне. И Григорий еще раз подивился бесстрашию этой женщины, которая способна была столь смело глядеть в глаза отъявленному мерзавцу. А в том, что барон фон Кромм – редкий негодяй, он не сомневался с первого взгляда на него и его разбойного вида слугу.

– Вы плохо обо мне думаете, графиня! – Барон приподнял шляпу, под которой пряталась обширная плешь. – Я в такие игры не играю. – Он склонил голову в поклоне, выпрямился и заметил: – У вас очаровательная сестра, Наталья Кирилловна! Надеюсь, она еще не сосватана?

– Это не вашего ума дело! – произнесла гневно графиня. – И не про вашу честь, барон!

– Как сказать, как сказать... – Барон вновь напялил шляпу и произнес по-немецки: – Фридрих, следуй за мной. И не пугай мадам своим зверским видом! – А затем уже по-русски: – Это мой слуга – Фридрих. Я его подобрал на помойке в Гамбурге. Теперь это мой цепной пес и ангел-хранитель одновременно.

Барон и его рыжий «ангел-хранитель» спустились с крыльца вниз. Слуга нес баулы, что позволяло надеяться на скорый отъезд этой парочки. И вправду из-за угла вывернул все тот же облезлый экипаж.

Графиня тем временем поднялась на крыльцо. Швейцар распахнул перед ней дверь. И в этот момент барон своим скрипучим голосом произнес ей в спину:

– У вас прелестный сын, Наталья Кирилловна! И, кажется, очень похож на графа Федора... Или вы со мной не согласны? Он больше смахивает на вас? – И барон фон Кромм рассмеялся раскатисто и гулко, словно прокатилась по булыжной мостовой пустая рассохшаяся бочка.

Графиня что-то сердито сказала ему в ответ, но что именно, князь не разобрал. Барон вдруг посмотрел вверх и заметил его фигуру в окне второго этажа. Некоторое время они буквально поедали друг друга глазами. Наконец барон усмехнулся, нахлобучил шляпу еще ниже и поднялся в экипаж. Слуга взгромоздился на облучок рядом с кучером, тем самым незадачливым возницей, который на этот раз более ловко справился с четверкой лошадей. И нелепое сооружение, наверняка влачившее свое существование с конца прошлого века, кряхтя и постанывая рессорами, наконец отвалило от подъезда гостиницы и покатило, покачиваясь, к выезду из города. Там начинался тракт на Ярославль.

Князь и Аркадий молча проводили допотопный экипаж взглядами. В душе Григория Панюшева прочно угнездилось опасение, что эта встреча отнюдь не последняя. Тревожные предчувствия не покидали его с раннего утра. Причем они непонятным образом связали в единый узел не только графиню и барона, но и его самого. И самое неприятное, что подобные ощущения никогда его не обманывали. Как у старого моряка ноют кости перед бурей, так и его душа ныла сейчас, выдавая штормовое предупреждение. И пока князь не ведал, готов ли его корабль к суровым испытаниям, хотя уже знал, с какой стороны подует ветер. Знал и потому надеялся, что устоит и под этим шквалом.

Но в то же время не смел подступиться к графине с предложениями о помощи, потому что не придумал еще, как с наименьшими потерями признаться, что слышал ее разговор с бароном. Причем могло так статься, что все их с Аркадием подозрения и выеденного яйца не стоят. И эта встреча на крыльце была абсолютно случайной. Барон получил достойный отпор и отчалил несолоно хлебавши туда, откуда приехал. Князь поморщился. Он был крайне собой недоволен. С чего вдруг такие волнения? С чего вдруг такой переполох? Вполне понятно, почему барон вне себя. Ведь он лишился теплого и хлебного местечка при графе Изместьеве. Отсюда и чрезмерно язвительный тон, и раздражение в голосе. Тем не менее он уже никоим образом не может повлиять на сегодняшний расклад вещей. Поэтому все их с Аркадием опасения беспочвенны, а тревоги ни на чем не основаны.