Недосягаемая - Картленд Барбара (бесплатные версии книг txt) 📗
— Маленький смешной попрошайка, — сказал Иван несколько дней спустя, ткнув младенца, лежащего рядом с матерью, — интересно, что он будет играть, когда подрастет?
— Это мой сын, он не будет музыкантом, — ответила Лидия.
Ей хотелось подразнить Ивана, но она оказалась близка к истине, сама того не подозревая.
— Я ревную к нему! — Иван порывисто и властно схватил ее на руки.
Филип, словно чувствуя, что им пренебрегли, проснулся и начал плакать, но Иван отказался отпустить жену, закрыв ей рот поцелуем, когда она молила о свободе.
— Иван, наш крошка! — струдом выговорила Лидия.
— Кто для тебя важнее? — спросил он. — Быстро говори, или я не отпущу тебя.
— Ты, конечно ты, — ответила Лидия, и только тогда он выпустил ее, чтобы она могла заняться разозленным Филипом.
Да, Иван был важнее тогда и потом, тем не менее она знала, что он всегда ревновал к сыну.
Когда горничная объявила, что прибыло такси, Иван легко вскочил на ноги, чтобы проводить Филипа и Тайру, в последний момент театральным жестом опустошил вазу с розами и сложил цветы к ногам Тайры.
— Они понадобятся вам в гостинице, — сказал он. — Кроме того, номер новобрачной по традиции должен быть беседкой из роз.
Он поднес к губам руку Тайры, похлопал Филипа по плечу и махал им вслед, пока они отъезжали, высоко подняв над головой руку, и заходящее вечернее солнце вспыхивало на его огненных волосах.
«Ему хорошо это удается», — подумала Лидия, но она знала, что он рад их отъезду. С легким вздохом Лидия вернулась впереди него в гостиную. Развернув кресло, она поняла, что теперь, когда аудитория исчезла, настроение его переменится и приподнятая восторженность, которую он так умело изображал, постепенно угаснет. Она почувствовала, как вновь подступает ноющая усталость, мучившая ее до приезда домой, и, прежде чем Иван успел заговорить, произнесла:
— Если ты не возражаешь, я хотела бы прилечь. Вы с Кристин можете прийти с подносами в мою комнату или пообедать сами, как хотите. Я просто немного устала, до Эйвон-Хауса путь не близкий.
— Будь я здесь, то не отпустил бы тебя, — сказал Иван.
— Но я все равно должна была поехать, — мягко возразила Лидия. — Мне не хотелось говорить слишком много в присутствии детей, но Элизабет в самом деле плоха. Даже старшая медсестра обеспокоена. Они, конечно, поднимут ее на ноги, ведь современные средства просто чудодейственны. Но все равно всем нам придется поволноваться.
— Да, конечно, — мрачно проговорил Иван, но Лидии показалось, что он ее не слушает, а занят собственными мыслями.
«Мне сейчас не вынести сцены, — подумала она. — Мне нужно лечь, я должна отправиться в кровать». И все же не спешила оставить его. Она чувствовала, что он нуждается в ней, а чутье никогда ее не подводило. Иван прошелся по комнате и вернулся обратно.
— Ты что-нибудь знала об этом? — спросил он. Она сразу поняла, что он имеет в виду.
— О Тайре и Филипе? — спросила она. — Я знала, что они нравятся друг другу, и по этой причине Тайра захотела уехать. Ей казалось, что любовь может помешать ее карьере.
— Это была единственная причина? Лидия ответила ему не колеблясь:
— Полагаю, тебе известно, она хочет добиться успеха в музыке, чтобы обеспечить родителей. Филип возражает, чтобы его жена занималась карьерой, и поначалу казалось, что противоречивые желания заведут их в тупик. Но Тайра вспомнила, что скоро, возможно совсем скоро, Филипу придется вернуться на свой корабль на военную службу. Она сдалась, и так как они оба чувствовали, что время быстротечно, то решили пожениться немедленно и заранее никому ничего не сообщать. Ведь очевидно, что так все прошло более тихо и спокойно.
Иван не поверил ей, Лидии было ясно. У него сложилось собственное мнение, почему бракосочетание прошло в такой тайне, и, как она догадалась, он пытался вынудить ее обвинить его.
— Трудно думать о Филипе как о женатом человеке, — сказала Лидия. — Но Тайра милое дитя. Подобно многим иностранкам, она гораздо более чувствительна, чем можно было ожидать от девушки ее возраста. Она будет хорошей женой Филипу, и они будут счастливы.
Иван промолчал. Он повернулся к ней спиной и забарабанил пальцами по оконному стеклу. После длинной паузы произнес:
— Ты хотела прилечь, и скажи Розе, чтобы она позвала меня, когда ты будешь готова.
Его что-то терзало, но Лидия не могла ему помочь. Она слишком хорошо знала, что скрывается под его беспокойным метанием и нервозным движением рук.
Лидия направила кресло из комнаты и, выехав из двери, обнаружила, как и ожидала, Розу, которая беспокойно вышагивала по холлу, подстерегая хозяйку. При виде Лидии лицо Розы просветлело, но она все равно, как всегда скрипуче заворчала, пресекая возражения.
— Я уж думала, вы никогда не появитесь. Завтра вам будет так плохо, что придется вызывать доктора.
— Возможно, завтра мне снова придется съездить к Элизабет, — ответила Лидия. — Старшая медсестра обещала позвонить мне после обеда.
— Если вы задумали убить себя, то правильно взялись за дело, — едко заметила Роза, но руки ее были по-прежнему нежны, когда она помогала хозяйке раздеться.
Для Лидии было настоящим блаженством откинуться на мягкие подушки, почувствовать, как расслабилось ее усталое тело и тупая головная боль начала затухать. «Я могла бы заснуть, если бы была одна», — подумала Лидия, но она знала, что пройдет еще много времени, прежде чем она сможет надеяться на сон.
— Скажи мистеру Разумовскому, что я готова поговорить с ним, — попросила она Розу. — А когда вернется мисс Кристин, я бы хотела немедленно ее увидеть.
Роза вышла из комнаты, и Лидия на секунду закрыла глаза, думая не о себе, а об Элизабет. Сумеет ли Лоренс Грейнджер найти Ангуса и как скоро тот приедет? Лидия ничего не сказала Артуру о телеграмме, которую послала, и о желании Элизабет видеть Ангуса Маклауда. Артур волновался из-за жены, но не слишком. Всех врачей и медсестер он считал несведущими дураками и повторял это бессчетное количество раз во время второго завтрака. В то же время у Лидии создалось впечатление, будто по-настоящему его удивил только тот факт, что Элизабет вообще заболела. Он всегда следил за собой, понимая, насколько он старше своей жены, и тот факт, что Элизабет заболела тогда, когда он чувствовал себя превосходно, показался ему совершенно несообразным. Артуру еще предстояло свыкнуться с этой мыслью со свойственной ему медлительностью.
— Раньше она никогда не болела, — повторил он несколько раз. — Должно быть, она была совершенно измотана, раз такой пустяк свалил ее с ног. Не могу понять, как эти доктора позволили ей дойти до такого состояния. Впрочем, я всегда считал их никчемными дураками. Вот когда я был мальчишкой…
Он пустился в длинные скучные воспоминания о деревенском враче, который навещал своих пациентов, а Лидия удивилась про себя, как Элизабет выдерживала подобные разговоры с таким долготерпением.
Какой же зануда этот Артур Эйвон! Стопроцентный. Он был занудой, подобно многим престарелым представителям своего поколения и класса. Во-первых, они не отличались образованностью, полагая, что учение не стоит усилий, после того как частная школа осталась позади. Они читали «Тайме» от корки до корки и время от времени пролистывали чью-нибудь биографию или мемуары какого-нибудь спортсмена. В остальном они были несведущи, и их невежество было еще полнее оттого, что они презирали все, чего не знали. Они плохо разбирались в истории и еще меньше в географии. Мир состоял для них из их собственных поместий, собственной политической партии, собственного класса или компании людей, с которыми они выросли. Такие мужчины были продуктом поколения, которое породило в качестве величайших примеров своего путаного невосприимчивого мышления премьер-министров, повелевавших в Англии между войнами — Стэнли Болдуина, Рамсея Макдональда, Невилла Чемберлена.
Слушая, как бубнит Артур Эйвон, Лидия понимала, что у него не может быть ничего общего не только с более молодым поколением, но и с прогрессом, достигнутым цивилизованным человечеством в последнее столетие. Миру не хватало жизненных сил, энергии, лидерства — всего того, что могло бы оживить народы, уставшие от военной катастрофы и от нервного напряжения. Какую помощь можно было ожидать от Артура Эйвона и ему подобных? Бескровные, лишенные чувств и воображения, они не принадлежали ни к мужественным пиратам, пионерам и благородным вожакам прошлого, сделавшим из Британии великую империю, ни к сильным демократическим силам, стремящимся проявить себя на благо грядущих поколений.
