Предначертано судьбой - Деланси Элизабет (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации txt) 📗
Затем Джулия надела фартук и стала накладывать печенье на тарелку. — Когда я была маленькой девочкой, — сказала она, — это было мою любимое печенье, особенно зимой. — Она открыла дверцу печи и достала оттуда противень, который она поставила на полку рядом со столом, чтобы он быстрее остыл. — Часто бывало, что я жевала это печенье, выплевывая и делая вид, что это табак.
Она посмотрела на Джиба, ожидая встретить его удивленный взгляд или улыбку. Но он понуро молчал, не обращая никакого внимания на ее слова. Затем он положил свою шляпу и с каменным лицом уставился на пол.
— Я часто набирала полный рот печенья, а потом выплевывала его на снег, — продолжала она, как ни в чем не бывало. — Мне казалось тогда, что это очень забавно, что это похоже на мужчин, которые выплевывают табак. Отцу это очень не нравилось, а мама считала, что у меня это хорошо получается. Она смеялась до слез.
На этот раз Джулия заметила слабое подобие улыбки на лице Джиба.
— Трудно себе представить, что ты могла плевать, — сказал он.
— А я и сейчас делаю это, когда только испеку пирог или печенье и когда во дворе лежит свежий снег.
Она начала резать печенье специальным ножом, укладывая ровные кружочки на противень. На кухне стоял устойчивый и густой запах приготовленного печенья. Наблюдая за ней, Джиб попытался представить светловолосую девочку в теплом зимнем пальто, шапке и теплых перчатках. Она наверное была аккуратной, хрупкой девочкой, которая сейчас превратилась в аккуратную и столь же хрупкую женщину. Джиб обвел взглядом фигуру Джулии. На ней была красивая кофта, которая, казалось, пенилась вокруг ее полной груди.
— Ну вот, — сказала она и, взяв в руки противень, засунула его в печь. — Это уже последний.
Она приколола к волосам несколько выбившихся прядей и показала Джибу на стул. — Ну, что ты встал, садись.
Он покачал головой. Он считал, что не было никакого смысла оставаться дольше в этом доме. Он уже сказал ей все, что хотел сказать. Вся проблема заключалась в том, что ему было необыкновенно трудно покинуть Джулию. Он до сих пор помнил тот полдень у Виски Крик, когда он так страстно обнимал ее.
— Мне бы очень хотелось заставить тебя изменить свое мнение относительно завтрашнего дня, — сказала она.
Он пожал плечами. — Это совершенно бесполезно.
Мне незачем ходить в церковь. Я ничего не могу сделать для этого ребенка.
— Нет, ты можешь. Конечно же, можешь. Ты можешь помочь ему вырасти сильным и мужественным человеком.
Она выглядела сейчас как образцовая школьная учительница с высоким белым воротником, уверенными жестами и аккуратно сложенными руками. Ее чувства ко мне не имеют абсолютно никакого смысла, думал Джиб. Она знала все о его прошлом. Она знала о его карточных играх, о женщинах, о всех его грязных махинациях и убийствах. И все же она восхищала его своими аквамариновыми глазами.
— Ты же совсем не знаешь меня, Джулия.
Она легко улыбнулась. — Мне кажется, что знаю.
Джиб стоял, уставившись в пол. Этого было вполне достаточно, чтобы свести с ума любого мужчину, думал он. Она все еще не перестала верить ему. — Сегодня вечером я снова ввязался в драку со Скоби в Бон Тоне. Он сказал нечто подобное тому, что я сказал Хьюгзу. Я ударил его. Начальник полиции хотел снова засадить меня за решетку. Когда я сказал, что мне завтра утром нужно быть в церкви, все стали ржать, как лошади. — Он снова посмотрел на Джулию. — Мне там совершенно нечего делать. Я никогда не ходил в церковь. Тем более мне не пристало крестить ребенка.
Лицо Джулии оставалось совершенно спокойным. Даже и тени упрека не появилось на нем. — И только из-за этого ты решил не идти в церковь? Только потому, что эти бездельники в Бон Тоне посмеялись над тобой?
То, как она спросила о причине его отказа, заставило Джиба подумать о том, не знает ли она в самом деле все о его тайных замыслах, включая и то, что он собирается покинуть город вместе с ее деньгами.
— Да, и именно поэтому. Я не создан для церкви. Более того, я не создан для всего того, что местные люди считают добродетелью.
Она внимательно и вдумчиво отнеслась к его словам. — В таком случае, попробуй удивить их всех. Сделай то, чего они от тебя совершенно не ожидают. — Ее глаза как-то странно загорелись. — Особенно шериф Маккьюиг.
Джибу даже не пришла в голову эта мысль. Действительно, если он останется в стороне, то тем самым он доставит Маккьюигу огромное удовольствие.
— Кроме того, — добавила она, — я знаю, что ты любишь Джилберта.
Джиб ударил рукой по верху своей шляпы и вспомнил замечательные глаза мальчика, круглые, как орехи. Он помнил все детали его личика, каждую завитушку на его голове, каждую веснушку на его руках. Если он уедет из города, ему будет недоставать общения с этим малышом.
Джиб провел рукавом рубашки по носу. — Он, конечно же, хороший парень.
— Поэтому тебе следует появиться завтра утром в церкви и гордо стать рядом с ним.
Ее неназойливые убеждения возымели свое действие. У него потеплело на душе и страдания, которые уже вошли в его плоть и кровь, отступили. У него неожиданно промелькнула мысль о том, что она, возможно, по-настоящему любит его. В противном случае зачем ей так убиваться и расстраиваться из-за него? Почему она так добра к нему и предоставляет так много свободы?
— Полагаю, ты права, — сказал он. — Я приду в церковь.
— Вот и хорошо.
Она повернулась к печи, открыла дверцу и вытащила противень с печеньем. Жестко заскрежетало железо, когда она снимала готовое печенье с противня. Джиб молча наблюдал за ней, жадно вглядываясь в изгибы ее фигуры. Он осмотрел ее с шеи до бедер, затем еще ниже, до конца ее юбки. Он припомнил, как озадачила его мысль о том, что она может слишком увлечься им и превратиться в обузу. Все случилось как раз наоборот. Это он слишком увлекся ею. Теперь он никогда не сможет выбросить ее из головы. Воспоминания о ее объятиях, о ее сладостных губах, о запахе ее волос, возбудили в нем такое желание, что его глаза увлажнились. То, о чем он не смел даже и подумать в прежние времена, сейчас он страстно желал осуществить. Он должен был это сделать, если она, конечно, позволит ему.
Джиб снял свою шляпу и подошел к ней, положив руки на ее талию. — Джулия…
Она перестала возиться у плиты и замерла в неподвижности. Он опустил руки на ее живот и осторожно погладил ее, ожидая ее реакции. Она уронила подставку для чайника и наклонилась к нему, как бы отвечая на его вопрос.
Он крепко сжал ее руками, просунув их чуть ниже груди. Затем он поцеловал ее шею, чувствуя запах лимона и печенья. — Я пришел сюда не для этого. Я хочу, чтобы ты знала это.
— Я знаю.
В комнате воцарилась мертвая тишина, а сам воздух был пропитан таинственностью. Джиб гладил ее волосы, целовал ее уши, заставляя ее поминутно вздыхать. Он страстно желал ее. Он хотел чувствовать ее любовь, почувствовать ее хотя бы один раз, чтобы ощутить всю полноту бытия в ее руках.
Он легко просунул руку под ее фартук, ощупывая тонкую ткань ее блузки и дыхание ее твердого и упругого тела. На ней не было ни корсета, ни чего-либо другого, кроме мягкого белья. Он гладил ее тело, наслаждаясь нежностью кожи.
— Джулия, я хочу тебя.
Она повернулась к нему лицом и крепко обняла его. Он прижался своими губами к ее губам. Сначала это был весьма робкий поцелуй, но затем он прижался к ней сильнее и глубже погрузил свой язык в ее теплый и мягкий рот. Он осыпал ее поцелуями и ему казалось, что это все во сне, в том самом сне, который преследовал его последнее время. Все ее тело было мягкое и какое-то светлое — истинное воплощение женственности. Она взволнованно отвечала на его страстные поцелуи, и он чувствовал, как она вся дрожала от невыразимого желания.
Вдруг Джиб понял, что не в силах больше сдерживать свой порыв страсти. Он сильно прижал ее к себе, и его руки стали лихорадочно расстегивать все ее многочисленные пуговицы и застежки. Он неистово рвал завязки на ее фартуке, но все было бесполезно.
