Загадочный супруг - Марш Эллен Таннер (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные TXT) 📗
– Может быть, вы сочтете нужным послать за Китти, – коротко сказал он и, вынув свой носовой платок, наклонился, чтобы стереть грязь со щеки Таунсенд. – Таланты вашей теперешней горничной кажутся мне несколько э... э... деревенскими.
– Разве Китти все еще в Версале? – быстро спросила Таунсенд. Она могла бы пропустить мимо ушей это неприятное замечание о ее внешности, соблаговоли он сообщить ей о Китти, не дожидаясь расспросов. Из всех огорчений – видит Бог, у нее их теперь множество! – самым большим было то, что Китти осталась в Версале. Но что она могла поделать? Она собиралась послать за Китти, как только вернулась из Рамбуйе в Париж, но в городе возобладало насилие, и пришлось под страхом смерти бежать на юг.
А здесь, в Сезаке, Таунсенд, конечно же, не решалась послать Китти весточку из боязни, что даст знать о своем пребывании и Яну. Впрочем, это оказалось тщетной предосторожностью, потому что он явился и поколебал уважение к ней слуг, критикует ее одежду и при этом выглядит, на беду ей, дьявольски красивым. И Таунсенд внезапно решила, что с нее всего этого довольно, и открыла рот, чтобы заявить ему об этом.
– Китти и Эмиль в Париже, – неожиданно произнес Ян.
– Что? – она так изумилась, что позабыла все, о чем хотелось сказать.
– Я оставил их в Париже, а сам приехал сюда, в Сезак. У меня было предчувствие, что вы все еще здесь.
– Да? – холодно обронила Таунсенд.
– Я полагал, что вряд ли вы успели уехать в Англию. Ведь все лето по деревням бродили вооруженные дубинками крестьяне.
Тон его был резок, и Таунсенд горделиво вскинула голову. Вряд ли его привело сюда беспокойство о ней. После того, как он использовал ее как приманку для Сен-Альбана!
– Сегодня же пошлю за Китти, – сказала она решительно. – И за Эмилем тоже. Если, конечно, вы намерены пробыть здесь достаточно долго, чтобы нуждаться в его услугах.
– Мне казалось, вы сказали мадам Оретт, что я здесь желанный гость? – отплатил он ей той же монетой.
Она подавила в себе желание ударить его.
– Конечно. Оставайтесь здесь, сколько хотите. В конце концов, это также и ваш дом.
Тряхнув головой, она повернулась и ушла, а он еще имел наглость улыбнуться ей вслед. Будь он проклят! Видно, не забыл, как легко обезоруживала ее его улыбка. Но теперь верх взяла она. И будет терпеть его присутствие только до осени, а затем уедет домой, в Англию.
Теперь они сидели в столовой вдвоем, друг против друга, за длинным и узким столом, а слуга подавал им свежевыловленного в Лауре палтуса и тушеные овощи. Высокие окна были открыты, и легкий ветерок колебал красные занавески из дамасского шелка. Решив сохранять вежливость, Таунсенд рассказывала Яну услышанную от господина Бретона историю Сезака. Она объяснила, что замок оказался во владении Хейлов благодаря ирландцу по имени Ричард Блейкли, который прибыл во Францию на том же корабле, на котором был отправлен в изгнание шотландский король Яков II.
– Ричард Блейкли женился на девушке из семьи Боревэ, которая построила замок Сезак на земле, пожалованной им Франциском I за службу короне. Когда Ричард умер, не оставив потомства, замок перешел к сестре его жены, а затем, после нее, к другим потомкам по женской линии. Последней владелицей Сезака была Генриетта Боревэ, которая в 1780 году незадолго до своей смерти заново его обставила. Она была незамужней, не имела здравствующей родни, и наследство поэтому вернулось в Ирландию, снова к Блейкли. Моя прабабушка по материнской линии была урожденной Блейкли. Это она вышла замуж за одного из Хейлов, родственников Изабеллы.
– И была еще тетка вашей матери, которая вышла замуж за другого Хейла, – напомнил Ян, – племянника Изабеллы, Арчибальда. Таунсенд кивком подтвердила его слова и продолжала:
– Так замок перешел ко мне. Хотя думаю, что, будь я мужчиной, он достался бы родственникам Изабеллы. Странная семейная причуда, не правда ли, передавать такие обширные земли и такой замок дочерям, а не сыновьям?
Ян подумал о том, что Таунсенд выпала нелегкая задача – вернуть к жизни разрушавшийся замок. Жак Серо кое-что рассказал ему о состоянии здешних дел и отозвался о своей молодой госпоже чуть ли не с благоговением. Но Яна, знавшего леди Кэтрин Грей, не особенно удивляли недюжинные успехи ее падчерицы и он честно признал:
– Нет, – это было, наверное, самое мудрое из всех решений Ричарда Блейкли.
И при этом так взглянул на нее, что Таунсенд затрепетала и мысленно порадовалась, что их разделяет такой длинный стол.
– Мне, пожалуй, пора за работу. Предстоит просмотреть множество разных бумаг, – сказала она и, резко отодвинув стул, встала.
Она чуть не запуталась в своих юбках, спеша покинуть комнату. Ян закусил губу, чтобы скрыть от лакея улыбку. Его жена была упряма и недоверчива, как дикая кобылка, и чем неувереннее она становилась в его присутствии, тем более самоуверенным становился он, хотя после той сцены с Сен-Альбаном на дороге в Рамбуйе считал, что он навеки потерял ее.
При этом воспоминании улыбка сбежала с лица Яна. Сильнее резкой боли, которую он ощутил, когда, наконец, очнулся в мрачном зимнем салоне замка Рамбуйе, было отчаяние, охватившее его от мрачных слов, произнесенных Эмилем. Он не хотел им верить и, вместе с тем, не сомневался в их правдивости. Добравшись при первой же возможности до Версаля, он сам убедился, что Таунсенд там нет.
Он был тогда слишком слаб, чтобы совершить еще одно путешествие, поэтому послал Эмиля в Париж разузнать, где она, но узнал лишь о том, что город объят пламенем. Его зять винил во всем короля и министров. Пытаясь вернуть себе контроль над страной после того, как клятва в Зале для игры в мяч фактически лишила его власти, Людовик пошел на неслыханные уступки Национальному собранию: предложил новую систему законов, объявил конец крепостничеству и ненавистному приказу о заточении без суда. Однако упрямо и, по мнению некоторых, глупо отказался отменить привилегии духовенства и дворянства, отделявшие их от прочих слоев общества. Известие об этом было встречено гробовым молчанием третьего сословия, хотя остальные депутаты с неописуемым энтузиазмом возглашали: «Да здравствует король!» Затем Людовик зачитал им решение, по которому создание Национального собрания объявлялось незаконным с самого начала, и посему приказывалось немедленно его распустить. После чего, не добавив ни слова, он покинул зал.
Депутаты третьего сословия, тем не менее, остались на своих местах. Графу де Мирабо не потребовалось много времени, чтобы убедить их подтвердить клятвы, данные ими в Зале для игры в мяч три дня назад. Как ни странно, к ним присоединились некоторые представители духовенства и дворянства, очевидно, разделявшие их взгляды. Именно это неожиданное отступничество и знаменовало собой конец правления Людовика XVI.
В Париже эти новости были отпразднованы фейерверком и шествиями. Последовали хлебные бунты, а так как эмоции достигли немыслимого накала, – ни в чем не повинных людей избивали и убивали за отказ перейти на сторону третьего сословия. Поскольку в Париже не хватало полиции, чтобы защитить город и обеспечить распределение хлеба, Людовик был вынужден отозвать шесть полков со швейцарской границы. Многие восприняли это как жест отчаяния, каким он и являлся, и когда известие о штурме Дома инвалидов и Бастилии достигло наконец Версаля, Яна больно кольнула мысль о том, что Таунсенд находится в городе одна. Он бросился в Париж, не обращая внимания на слезные мольбы Флер и ее предостережения, что он истечет кровью. Сестра была права, почти так и случилось, силы вернулись к нему только через месяц с лишним, и тогда он отправился в Сезак, где был принят как чужой, как человек, вторгшийся в богатую и полнокровную жизнь, которую Таунсенд удалось создать без него.
Охваченный внезапной тревогой, Ян вышел из столовой и принялся бродить по саду. Солнце сильно припекало, и относительную прохладу можно было найти только возле стен. Засунув руки в карманы бриджей, Ян запрокинул голову, чтобы рассмотреть изумительную резьбу, украшавшую окна и открытые галереи. Он думал о том, как смягчился голос Таунсенд, когда она рассказывала ему за обедом историю Сезака. Да, она все больше привязывалась к этому месту, хотя, возможно, сама того не замечала. Тоскливое чувство, пугающее и раздражающее одновременно, наполнило его душу. А следом вернулась былая, на время забытая, мечта – мирная жизнь с Таунсенд здесь, в Сезаке, вдали от интриг и наскучившего этикета Версаля или сурового нищенского существования в Шотландии. И он мучительно размышлял над тем, осуществима ли эта мечта?
