Одинокий волк - Гэфни Патриция (книги TXT) 📗
Большой волк подошел ближе, дважды прошелся кругами, потом опустился в грязь грудью вперед. Он положил голову на передние лапы и закрыл глаза.
Майкл вспомнил старого волка. Он был крупнее, чем этот, и шерсть у него была золотисто-коричневая, лапы и хвост – белые, а глаза – цвета янтаря. Теперь, когда он знал свой собственный возраст, Майкл мог прикинуть, сколько лет они знали друг друга: около четырнадцати. Сейчас старому волку, его брату, если он все еще жив, уже лет семнадцать или восемнадцать. Но прошлая зима, наверное, его убила.
– Майкл!
Волчат не было видно (по крайней мере снаружи). Нет, их вообще нет – он был уверен, что волки здесь не размножаются. Здесь они живут и умирают, а когда зоопарку требуются новые волки, охотники расставляют капканы и ловят их.
Сэм прислонился к нему и заглянул в лицо широко раскрытыми встревоженными глазами.
– Майкл? Давай уйдем отсюда, ладно? Он взял руку Майкла и крепко сжал его пальцы. Они пошли прочь от загона. Филип ничего не сказал, но Майкл чувствовал, что он обеспокоен не меньше, чем Сэм.
– Может, нам пойти посмотреть на тюленей? – спросил Филип, стараясь, чтобы его голос звучал беспечно.
– Да, пойдем к тюленям!
Сэм потянул Майкла за руку, улыбаясь ему и стараясь заставить его улыбнуться в ответ.
Он прошел с ними еще несколько шагов, но вскоре остановился.
– Нет, я не могу. Они не стали спрашивать – почему.
– Ну тогда, может быть, вернемся домой? – предложил Филип.
Майкл кивнул: так было проще. Он не сказал правды. Не сказал, что у него больше нет дома.
Сэм наконец умолк и уснул, привалившись к его плечу, убаюканный мерным движением поезда. Сидевший через проход Филип оторвался от кроссворда в газете и улыбнулся. Майкл ответил ему успокаивающим взглядом.
Долгое время он представлял себе, что Сэм и Филип его братья. Иногда ему действительно начинало так казаться. Его младший брат и старший брат, и он – средний среди них, настоящий член семьи. Но это было похоже на сон, который снился ему много раз подряд вскоре после того, как он потерялся: в этом сне отец и мать отыскивали его в лесу и увозили домой. Они держали его за руки с двух сторон, а он находился посредине, в полной безопасности.
Сон. Неправда.
За окном поезда он видел синюю воду озера сквозь разрывы между деревьями в Джексон-парке, мелькали дома – ветхие дома, в которых, по словам Сэма, жили бедняки. Поезд был переполнен, людям приходилось стоять в проходах, раскачиваясь и балансируя. От них пахло потом, сосисками, типографской краской. Их темные человеческие глаза скользили по его лицу, иногда задерживались на секунду, но это ничего не значило. Они думали, что он один из них. – Южный берег. Следующая остановка – Южный берег. Майкл подхватил Сэма и осторожно поставил его на ноги. Мальчик даже не шевельнулся. Филип удивленно вскинул голову, когда Майкл встал. – Я в туалет, – шепотом сказал Майкл и двинулся в конец вагона. Филип кивнул и вернулся к своему кроссворду. Спрыгнув на платформу, Майкл смешался с толпой и двинулся к выходу, но остановился. Поезд дернулся и медленно тронулся. Майкл увидел через стекло светлые волосы Сэма, краешек его уха, а позади – белый угол газеты Филипа. А потом все исчезло. Поезд проплыл мимо и скрылся из виду.
Майкл спустился по ступеням и пошел в обратном направлении. Он возвращался в город.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
– Что это значит: он исчез?
Филип отодвинул свой стул и встал. Видно было, что он еле сдерживает волнение.
– Все было, как я сказал. Он вышел в туалет, и больше мы его не видели. Сидни уставилась на него во все глаза.
– Вы его искали? Почему вы сошли без него? Сэм подошел к Сидни. Бросив взгляд на лицо брата, она порывисто обняла его, крепко прижав к себе.
– Флип говорит, что Майкл, наверно, сошел с поезда потихоньку, – сказал он, всхлипывая. – Флип думает, что Майкл сбежал.
– Сбежал?
Тетя Эстелла скомкала салфетку и раздраженно бросила ее на стол.
– Но это же ужасно! Бедный мальчик! Мы должны найти его во что бы то ни стало! Может быть, нам вызвать полицию? Нет, пожалуй, не стоит. Харли, что ты думаешь обо всем этом?
Отец Сидни снял пенсне и начал рассматривать линзы в пламени свечей.
– Гм… – сказал он. – Гм…
Сидевший напротив Филип заслонился ладонью, как щитком, от тети Эстеллы и послал Сидни ошеломленный взгляд, означавший: «Что с ней, черт побери, происходит?» При любых других обстоятельствах Сидни, наверное, рассмеялась бы, но сейчас она лишь откинулась на спинку стула и, продолжая обнимать Сэма, с каменным лицом выложила Филипу последние новости.
– Сегодня днем звонил мистер Хиггинс. Он установил наконец, кто родители Майкла. Они…
– Кто такой мистер Хиггинс? – вставил Сэм.
– Детектив, который разыскивал семью Майкла.
– И кто же они? – спросил сгоравший от любопытства Филип.
– Они…
– По всей видимости, мы несколько недооценили нашего мистера Макнейла, – с жеманной улыбкой перебила племянницу тетя Эстелла.
Сидни до боли закусила губу. Весь день она пыталась подавить в себе волну удушающего гнева, грозившую выплеснуться через край и обрушиться на голову тетушки. Она понимала, что возмущаться бесполезно, но ничего не могла с собой поделать.
– Как выяснилось, – с расстановкой продолжала тетя Эстелла, – он…
– Он сын графа, – выпалила Сидни, просто чтобы лишить тетю Эстеллу удовольствия сообщить об этом первой. – Его отец – лорд Олдерн. Майкл – младший из Олдернов. Он потомок шотландских королей.
Все было готово к праздничному приему. Рабочие, садовники, ландшафтные архитекторы закончили наконец свою работу и ближе к вечеру покинули поместье. Цветочные бордюры, цветы на клумбах, цветы в огромных глиняных горшках заполонили лужайку, наполняя неподвижный ночной воздух дурманящим ароматом. Края навеса в белую и желтую полоску, украшенные бахромой с кисточками, поблескивали в свете восходящей над озером луны. Китайские фонарики сейчас не горели, но начинали весело раскачиваться, когда до них добиралось дуновение еле заметного ветерка.
Сидни доводилось присутствовать на свадебных торжествах, устроенных с меньшей пышностью, чем этот благотворительный ужин с танцами, подготовленный на завтрашний день ее тетей. Все было готово, все в идеальном порядке вплоть до последней льняной салфетки, выстиранной горничными до белоснежного состояния и отглаженной с казарменной безупречностью.
И в то же самое время личная жизнь Сидни лежала в руинах.
– Где он, Филип? – с тоской спросила она, обхватив колени руками и напряженно вглядываясь в темнеющий двор, словно надеялась его увидеть, силой взгляда вызвать на дорожке его присутствие, его стройную широкоплечую фигуру, его застенчивую улыбку.
– Он вернется.
– Ты уверен?
– Конечно. Просто ему нужно время, чтобы побыть одному.
Сидни опустила голову. Ей хотелось верить, что Филип прав, хотелось, чтобы он ее убедил. Но воспоминания о том, что сказал ей вчера Майкл, и о тех ужасных вещах, что она сама ему наговорила, лишали ее надежды.
– Сегодня он был очень грустный, – задумчиво признался Филип. – Совершенно не похож на себя. Не надо было водить его в зоопарк, это была неудачная затея. Ему ужасно не понравилось. Но мне и в голову не приходило…
–Что?
– Что он так все воспримет. Звери в клетках… Он на них смотреть не мог. Ему ужасно не понравилось, – повторил Филип. – Но он не хотел об этом говорить, и мы с Сэмом тоже не стали, хотя, наверное, надо было. Он выглядел удручающе, Сид. С ним что-то случилось.
Да, случилось, и она знала, что именно.
– О господи, – прошептала Сидни, закрыв лицо руками и чувствуя себя несчастной.
– Не беспокойся, он вернется. Здесь его дом, мы его семья.
Сидни прижала руку ко рту, изо всех сил стараясь не заплакать.
– Я причинила ему боль, – призналась она. – Это все моя вина.
