Царица Пальмиры - Смолл Бертрис (книги хорошего качества TXT) 📗
Там она обнаружила, что за время отсутствия ее сын, мальчик-царь, превратился в юношу. Он стал таким же высоким, как она, а обликом походил на своего отца Одената.
— Неужели я так долго отсутствовала? Или ты действительно стал мужчиной? — удивлялась она.
— Да, я стал мужчиной, — ответил он.
Исчез писклявый ломающийся голос, который она помнила при прощании. Она слышала сильный и уверенный голос мужчины. — У него есть присущая вам сноровка в делах управления, — тихо сказал Лонгин. — Он уже начал править, и править хорошо.
— Только под вашим руководством и под руководством Мария Гракха, — учтиво ответил шестнадцатилетний царь.
— Странно, — размышляла Зенобия. — Я полагала, что ты предпочтешь военную карьеру, как твой отец.
— Пока еще у меня не было такой возможности, мама. Ты и Марк возглавляли армию.
— Но ты еще слишком молод, чтобы сражаться, — протестовала она.
— Но теперь я вырос и возмужал. Я поведу армию в Египет этой зимой. Цари Пальмиры всегда были хорошими полководцами.
— Нет! — спокойно возразила она.
— Что? Неужели ты так любишь войну, мама?
— Теперь я вижу, Ваба, что возмужало только твое тело, но не разум.
— Я — царь, и я поведу армию!
— А я — царица, и ты еще не достиг совершеннолетия. И пока это так, мое слово здесь, в Пальмире, последнее! Тебя повсюду окружает опасность. Я сделаю все, чтобы защитить тебя, пока ты не женишься и не родишь сына.
— Я выберу себе жену, — сказал он, и в то же мгновение она поняла, — выбор уже сделан. Она заклинала богов, чтобы девушка оказалась подходящей.
— Кто же она, сын мой?
— Ты одобришь мой выбор, мама. Это Флавия, дочь твоих друзей — Антония Порция и его жены Юлии.
— Флавия? Да ведь она еще совсем ребенок, Ваба.
— Ей почти тринадцать лет, мама. У нее уже начались менструации.
— Знать не желаю, откуда ты узнал об этом — сказала смущенная Зенобия.
Позади нее улыбались Лонгин и Марк. Юный царь, может, и похож на своего отца, но в том, что он решил поступить по-своему, он показал себя настоящим сыном своей матери.
— Как бы там ни было, я выбрал ее себе в жены и готов держать пари, что даже ты не могла бы выбрать более подходящую девушку. Она родилась в Пальмире, происходит из почтенной семьи и готова рожать детей. Однако более важно для меня то, что она любит меня, а я люблю ее.
— Почему же тогда ты готов ринуться в бой?
— Я должен доказать, что достоин править Пальмирой — доказать самому себе, своему народу и Флавии. Пока я не сделал этого, я — всего лишь твой сын, а этого мало. Я должен стать мужчиной!
Зенобия отвернулась, чтобы он не видел ее слез. Ваба и в самом деле становился мужчиной. Он мягко обнял мать.
— Ты дала мне самый великий дар, который только может женщина дать своему ребенку. Ты дала мне время, чтобы расти, чтобы учиться и играть. Но теперь для меня настало время заслужить то место, которое я занимаю. Всю свою жизнь ты была так добра, так верна и щедра! Неужели ты не хочешь пожить для себя? Неужели не хочешь выйти замуж за Марка? Ты еще молода, можешь иметь детей, и я думаю, что он, как и всякий мужчина, хочет сына.
При этих словах она покраснела. Он, ее первенец, ее дитя, бранит ее! Но когда она повернулась, чтобы резко ответить, то увидела, как он серьезен.
— Ты прав. Ты поведешь нашу армию в Египет этой зимой, а я останусь здесь, чтобы править вместо тебя.
«Удастся ли ей пережить эту зиму», — подумала Зенобия. Без Вабы, Марка… Конечно же, Марк, командир легионов, тоже пойдет в поход, чтобы руководить Вабой. Потом неожиданно она подумала, что в конце концов это вовсе не так ужасно. Египет будет без труда покорен, и Ваба впервые почувствует вкус битвы. Он вернется, чтобы жениться на Флавии, а она, Зенобия, станет свободной и сможет выйти замуж за Марка Бритайна. Вместе они помогут юному царю и его жене в вопросах управления Восточной империей. Зенобия улыбнулась. Когда у Вабы родится первый ребенок, она наречет его Августом, высшим правителем Восточной империи. Если он будет править всеми странами от Египта до Малой Азии, кто осмелится спорить с ними? Разумеется, только не Рим, слабый Рим с его солдатами-императорами, северным и западным границам которого постоянно угрожают племена варваров.
Через некоторое время она вздыхала в уютных объятиях Марка.
— Скоро мы сможем пожениться. Сделай так, чтобы эта египетская кампания прошла быстро, мой дорогой!
— А разве я не делаю все, что в моих силах, чтобы угодить тебе, любимая? — поддразнил он ее.
Его губы нашли ее упругий сосок, и он стал неторопливо сосать ее нежную плоть, раздражая ее языком, в то время как его пальцы двинулись к другому чувствительному местечку на ее теле, чтобы мучить ее. В этот короткий промежуток между военными кампаниями они любили друг друга почти безостановочно. Зенобия предоставила своему сыну и совету десяти почти полную свободу, а сама запиралась вместе с Марком в своей комнате любви, которую приготовила для них. Они никак не могли насытиться в своей всепоглощающей страсти друг к другу.
Меньше чем за месяц до того, как пальмирские легионы должны были выступить в поход, из Рима прибыл доверенный домашний раб семейства Александров. Он привез весточку от матери Марка. Раба допустили в личные апартаменты царицы, и он стоял там, в изумлении уставившись на красочные и довольно откровенные фрески, украшавшие стены. Глядя на него, Зенобия подумала, что семейство Александров в Риме, несомненно, получит подробный доклад.
— Как дела в Риме? — спросила она Марка.
— Мой отец болен, любимая. Он серьезно болен, возможно, даже умирает, а мать послала в Британию за моим младшим братом Аулом, чтобы он приехал домой.
Он повернулся к рабу.
— Как давно ты выехал из Рима, Лео?
— Сегодня уже пятидесятый день с моего отъезда, Марк Бритайн.
— А до Британии ехать тридцать три дня. Мой брат уже на полпути в Рим, Зенобия…
— Тогда я поведу легионы, Марк. Ты должен откликнуться на мольбы своей матери. Если случится худшее, я не смогу жить с мыслью, что удержала тебя от встречи с отцом в его смертный час. Поезжай в Рим, а потом возвращайся домой, в Пальмиру, и ко мне.
— А ты справишься?
Она улыбнулась ему чуть-чуть грустной улыбкой.
— Справлюсь, мой дорогой, хотя не уверена, что мне следует признаваться в этом. Я не беспокоюсь об этом и не хочу, чтобы ты беспокоился. Возможно, лучше, если я возьму своего сына, царя, чтобы научить его искусству ведения войны. Не бойся за нас, Марк. Лонгин останется здесь с Деметрием. Династия в безопасности. Отправляйся в Рим!
— Мы с Лео уедем на рассвете в Триполи. Оттуда в Бриндизи отплывет корабль.
— Не садись на первое попавшееся судно, Марк, — молила она его.
Взгляд его голубых глаз проникал в самую ее душу.
— Я вернусь к тебе, обещаю, любимая.
— Я не смогу жить без тебя, Марк! Он мягко засмеялся.
— Зенобия, царица Пальмиры, я не верю этому ни на минуту.
Он заключил ее в свои объятия и почувствовал, что она дрожит, прижавшись к нему. Ее черные ресницы покрылись маленькими слезинками. Она старалась сдержать слезы. Он нежно прильнул к ее губам, целуя уголки ее рта и любовно покусывая ее верхнюю губу.
— Ах, царица моего сердца, не воспринимай мой отъезд так тяжело! Как бы мне хотелось, чтобы Ваба правил сам, а ты была бы просто моей женой и могла бы последовать за мной!
Он вздохнул, а потом тихо произнес:
— Я возьму Лео с собой. Нужно приказать Северу принять на себя мои обязанности в мое отсутствие.
— Ты вернешься ко мне сегодня ночью?
Она смахнула слезинку, которая катилась по ее щеке.
— Да.
Он ушел, взяв с собой раба, а она села на кровать, скрестив ноги, совсем как в детстве. Впервые им предстояло расстаться. Хвала богам за эту зимнюю египетскую кампанию! Она ей необходима, чтобы не тосковать по любимому. Рим так далеко, за огромным морем, которого она ни разу не видела! Она не знала, чем закончится поездка Марка, и это пугало ее. Вернется ли он к ней, если отец умрет? Ведь он станет главой семьи, а такую ответственность он не может передать своему младшему брату. Ведь в конце концов Аул живет в Британии, и у него там земля, которая требует его присутствия.
