И снова магия (Возвращение магии) - Клейпас Лиза (библиотека электронных книг TXT) 📗
– Верно, но... – настаивала она, – позавчера ты сказал мне, что либо откровенно поговоришь со мной, либо будешь жалеть всю оставшуюся жизнь. Мне следовало сделать то же самое, и мне очень жаль, что я не сделала. Но я ехала сюда всю ночь, чтобы успеть объясниться с тобой до отъезда. Я прошу, нет, умоляю тебя выслушать меня, дать мне шанс объяснить мое предательское поведение.
Маккена покачал головой:
– Нет времени. Сейчас ударят в гонг. У меня пять минут, не больше.
Алина старалась побороть отчаяние.
– Тогда я поднимусь на борт с тобой.
– И поплывешь на другой край света даже без зубной щетки?
– Да.
Маккена внимательно посмотрел на нее. Нельзя было понять, о чем он думает и что чувствует. Может быть, он внял ее мольбам? Думая, что он собирается отказать ей, Алина отчаянно искала правильные слова, ключ, который бы сломал его неприступность... и тут она увидела, как пульсирует жилка на его виске. Надежда проснулась в сердце. Он вовсе не равнодушен к ней, как бы ни старался показать.
Возможно, единственный путь разрушить неприступную стену, которую воздвиг между ними Маккена, – это принести в жертву собственную гордость. Не позволяя себе ослабить бдительность, Алина произнесла слова так робко, как никогда в жизни:
– Пожалуйста, Маккена, если ты хоть что-то чувствуешь ко мне, не возвращайся на корабль. Я клянусь, что больше никогда не попрошу тебя ни о чем. Пожалуйста, Маккена, позволь мне сказать тебе правду.
Когда снова наступило молчание, на его лице заиграли желваки, и щека задрожала.
– Бог с тобой, – сказал он мягко.
Алина вздохнула с облегчением, понимая, что он не отказывает ей.
– Мы можем поехать в Марсден-Террас? – умоляюще спросила она.
– Нет, будь я проклят, если позволю твоему брату руководить нами. Пусть он едет туда, а мы поговорим в номере Шоу в «Ратледже».
Алина боялась произнести лишнее слово, лишь бы он не изменил свое решение. Она согласно кивнула, чувствуя, как сердце колотится о ребра.
Маккена дал инструкции кучеру и сел к Алине. Марк тут же последовал за ним, отнюдь не радуясь плану Маккены и желая, чтобы ситуация оставалась под его контролем. Однако не стал возражать и сел рядом с Алиной, сложив руки на груди.
Пока лошади везли их по территории порта, в карете царило тягостное молчание. Алина неловко ерзала, ноги болели, от переполнявших эмоций кружилась голова... Не помогало и то, что Маккена был абсолютно спокоен. Не человек, а гранит. Думая о предстоящем разговоре, Алина не знала, что скажет ему, как сможет открыть правду, не вызвав жалости или отвращения.
Словно почувствовав ее беспокойство, Марк взял руку сестры и сжал ее. Краешком глаза Алина видела, что Маккена заметил этот жест. Его подозрительный взгляд переходил с ее лица на лицо брата.
– Ты можешь начать свой рассказ, – предложил он.
Алина покачала головой:
– Если ты не возражаешь, я лучше подожду.
– Как хочешь, – насмешливо произнес Маккена. – У меня теперь много времени.
Марк напрягся, услышав враждебный тон.
– Послушайте, Маккена...
– Все хорошо, – перебила Алина, толкая брата локтем в бок. – Ты уже помог мне, Марк. Теперь я справлюсь сама.
Брат нахмурился:
– Мне не нравится, что ты собираешься войти в отель без меня или слуг. Пойдут слухи, и ты не...
– Слухи не волнуют меня, – перебила Алина, еще сильнее толкая брата локтем, пока он не замолчал.
Казалось, прошел не один час, когда они наконец добрались до отеля «Ратледж». Карета остановилась посреди маленькой улицы рядом с одним их четырех небольших домов. Алина сгорала от нетерпения, Маккена вышел из кареты и помог ей спуститься вниз. Повернувшись, она взглянула на Марка. Видя растерянность в глазах сестры, Марк кивнул ей и обратился к Маккене:
– Подождите, мне надо сказать вам пару слов.
Приподняв темную бровь, Маккена отошел с ним в сторону.
– Что на этот раз?
Марк оглянулся на Алину и заговорил тихо, чтобы она не могла слышать:
– Очень надеюсь, что вы оправдаете мое доверие, Маккена. Чем бы ни закончился разговор с сестрой, если вы посмеете обидеть ее, то заплатите своей жизнью. И не на словах – на деле.
Раздосадованный сверх меры, Маккена утвердительно склонил голову и пробормотал несколько слов. Он подошел к Алине и повел ее к отелю, где швейцар предупредительно распахнул дверь.
Камердинер Гидеона Шоу изумленно уставился на них:
– Мистер Маккена, я думал, ваш корабль отходит сегодня.
– Уже отошел, – отрезал Маккена.
Камердинер заморгал и понял, что лучше обойтись без дальнейших расспросов.
– Если вам нужен мистер Шоу, он в конторе компании...
– Я хотел бы воспользоваться его номером на несколько минут, – сказал Маккена. – Проследите, чтобы нам не помешали, – попросил он, оценив то, что слуга даже не взглянул на его спутницу.
– Да, сэр.
Маккена быстро провел Алину в холл, который был со вкусом обставлен мебелью темного дерева, а на стенах красовались обои роскошного темно-лилового цвета. Затем они вошли в гостиную, откуда в открытые двери была видна спальня. Там тяжелые бархатные шторы соседствовали с легкими кружевными цвета чайной розы, что приглушало солнечные лучи, падающие в комнату.
Алина не могла сдержать нервную дрожь. Ее так трясло, что зубы отбивали дробь. Закусив губу, она села в большое кожаное кресло, после чего Маккена устроился на соседнем стуле и стал выжидающе смотреть на нее. Старинные французские часы громко тикали, добавляя напряжения и без того накаленной атмосфере комнаты.
Все мысли улетучились, Алина нервно облизнула губы кончиком языка. В карете она думала о предстоящем объяснении, но сейчас все старательно заготовленные фразы куда-то исчезли.
Взгляд Маккены прошелся по ее лицу, и его темные брови сошлись на переносице.
– Итак, продолжим... Ты хотела...
– Да. – Алина вздохнула, потирая рукой лоб. – Я просто не знаю, с чего начать... Я рада, что наконец решилась сказать тебе правду. Но... все это не так просто. – Отвернувшись от него, она уставилась на потухший камин. – Должно быть, мои артистические способности лучше, чем я ожидала, если мне удалось убедить тебя, что наше социальное неравенство имеет для меня значение. Большую ложь трудно придумать. Меня никогда не интересовали подробности твоего происхождения – кто ты, кто были твои родители... если бы ты был грабителем, это тоже не остановило бы меня. Я пошла бы на все, поехала бы куда угодно, лишь бы быть с тобой. – Ее ногти впились в подлокотники. Закрыв глаза, она продолжила: – Я люблю тебя, Маккена. Я всегда любила тебя.
Повисло молчание, и лишь тиканье часов на камине нарушало гнетущую тишину. Алина снова заговорила, и у нее возникло странное чувство, словно она слышит свой голос откуда-то издалека.
– Мои отношения с лордом Сандриджем совсем не такие, как могло показаться. Ничего романтического никогда не было между нами, это ложь, устраивавшая и лорда Сандриджа, и меня. Я не нужна ему как женщина. Потому что женщины... – она замялась, – его не интересуют, только мужчины. Он предлагал мне замужество как некое обоюдное соглашение, как союз между двумя друзьями. Не могу сказать, что мне понравилась эта идея, но окончательно я отказала ему как раз перед твоим отъездом в Лондон.
Алина опустила взгляд на свои колени и ждала, пока проклятое чувство оцепенения покинет ее. Это была самая трудная часть разговора – признаться мужчине в своей неполноценности, мужчине, который мог уничтожить ее одним единственным словом, который был вправе испытывать гнев из-за того, как она обошлась с ним.
– Болезнь, которая приключилась со мной много лет назад... – начала она глухо, – ты был прав, подозревая, что я лгала... Это была не лихорадка. Я пострадала во время пожара, получив ужасные ожоги. Это случилось на кухне, куда я пришла к миссис Фэрклот. Масло загорелось на сковороде, огонь перекинулся на стол, вспыхнул уголь в корзине... А дальше я уже ничего не помню. Рассказывали, что на мне вспыхнуло платье и в считанные минуты я была объята пламенем. Я пыталась бежать... лакей толкнул меня на пол и пытался сбить пламя. Он спас мне жизнь. Ты, возможно, помнишь его – Уильям? Кажется, он был младшим лакеем, когда ты служил в Стоуни-Кросс-Парке. – Она замолчала и глубоко вздохнула. Ее дрожь чуть-чуть унялась, и она наконец смогла следить за своим голосом. – Мои ноги сильно обгорели. Остались страшные ожоги.
