Неодолимое желание - Джеффрис Сабрина (читать книги без сокращений TXT) 📗
Утром во вторник Селия осторожно проскользнула через двор, направляясь к дальнему полю в северо-западном уголке имения. Вдали она слышала голоса охотников. В субботу начался сезон охоты на куропаток. Теперь она могла потренироваться в стрельбе в цель, но не хотела, чтобы об этом узнали. И, слава Богу, пока здесь семейство Уэверли, о ней все забыли. В доме грядет вечеринка, где обязательно будут соревнования по стрельбе, поэтому Селия хотела подготовиться.
Бедная мисс Уэверли, вздохнула она. Точно также, как Селия не хотела, чтобы Гейб женился и тем самым заставил и ее выйти замуж, ей не хотелось видеть страдания мисс Уэверли. Она производила впечатление хорошего человека, и все, что случилось с ее братом, очень печально.
Селия завернула за конюшню и едва не столкнулась с Гейбом, который вместе с Уилли, молодым конюхом, выводил из конюшни запряженный фаэтон.
— Гейб! Что ты делаешь? — крикнула Селия, пряча ружье за спину. — Все вне себя от волнения, бабушка устроила Джаррету настоящую головомойку, когда он вернулся из Лондона один. — В голове пронеслась мысль: говорить ли ему, что Уэверли все еще здесь? Наверное, не надо. Это может напугать его. У него и без того странный вид. — Тебе надо пойти в дом и поговорить с бабушкой.
— Позже. Я хочу попросить тебя: не говори, что видела меня. Всего несколько часов, и все.
Селия посмотрела на фаэтон, потом перевела взгляд на брата и мгновенно все поняла.
— Ты собираешься соревноваться с кем-то в гонке, да?
Гейб еле слышно ругнулся. Потом его взгляд переместился за ее плечо.
— А ты собираешься немного пострелять, да? — прищурился он.
— Почему ты так решил?
— Я вижу ружье, которое ты безуспешно прячешь у себя за спиной, — медленно сказал Гейб. — Я думал, бабушка запретила тебе тренироваться в стрельбе.
— Она не узнает и не будет волноваться, — тревожно посмотрела на него Селия. — Ты ведь не расскажешь?
— Ты сохранишь мой секрет, я сохраню твой. — Гейб замолчал, словно обдумывая что-то. — На самом деле… — Он повернулся к Уилли и указал на карман его камзола.
Грум достал из кармана конверт и передал ему. Гейб долго смотрел на него, потом поднял глаза на Селию.
— Если вдруг со мной что-то случится, я хочу, чтобы ты передала это мисс Уэверли. Сделаешь?
— Где будет проходить гонка, Гейб? — спросила Селия, чувствуя дрожь в теле.
— А ты где решила пострелять? — вопросительно выгнул он бровь.
Селия закусила губу. Хранить секреты других вдруг показалось ей неразумным.
Он протянул ей конверт, но когда она хотела его взять, не отдал сразу.
— Обещай, что не станешь туда заглядывать. И не передашь раньше, чем со мной что-нибудь случится.
Селия медлила. Но если она хочет узнать, что происходит, лучше сделать так, как он просит.
— Обещаю. — Она скрестила пальцы за спиной, так, на всякий случай.
Он отдал ей конверт, и она сунула его в карман своего фартука. Потом дождалась, пока он сел в фаэтон и пустил лошадей рысью.
— Ты знаешь, куда он поехал? — спросила она Уилли, как только фаэтон скрылся из виду.
— Нет, мисс, он не говорил.
Селия достала из кармана фартука конверт и внимательно посмотрела на него. На Гейбриела это не похоже, чтобы он перед гонкой оставлял кому-то записки. Он всегда считает, что выиграет, причем без травм.
Но в последнее время он стал другим, более угрюмым, более раздражительным. Он даже в черное больше не наряжается. Вдобавок то, что она услышала в его вчерашних откровениях, подсказывает, что у ее брата — серьезные проблемы. Кажется, Джаррет считает, что Гейб на перепутье, и связано это с мисс Уэверли. Он даже предположил, что тот влюбился, и это мнение Джаррета, похоже, разделяет его жена.
В противовес тому, что думает о ней ее семья, Селия верит в любовь. Именно поэтому она и не хочет выходить замуж по бабушкиной прихоти.
Вдруг из ниоткуда всплыли слова мистера Пинтера, которые он сказал больше недели назад. «Я всего лишь подчеркиваю, что бабушка заботится о ваших насущных интересах, а вы, похоже, не способны это признать».
Что ему известно об этом? В этом проклятом сыщике с Боу-стрит нет ни грамма страсти. Он всегда в работе. Ему не понять, что значит хотеть того, в чем женщинам постоянно отказывают. Например, позволить себе переживать восхитительный трепет от точного попадания пули в цель; получить невероятное удовольствие от победы над кучкой глупых, напыщенных мужчин, которые считают, что они лучше тебя. Наверное, она смогла бы терпеть мистера Пинтера с его острым умом, если бы у этого человека была способность чувствовать…
Селия чертыхнулась. Какое это имеет значение, способен он или нет? Он работает на бабушку, и этим все сказано. Ее это не касается.
Селия вновь обратила свое внимание на конверт. Ей стало обидно, когда Гейб уступил требованиям бабушки и стал ухаживать за мисс Уэверли. Но если он действительно влюбился в эту женщину… Тогда ладно. «Если со мной что-то случится…»
Селия вздохнула. Пострелять уже не получится.
Она развернулась и направилась обратно в дом.
Айзек мерил шагами гостиную, размышляя, надо ли ему будить Вирджинию. Около четырех часов утра ему все-таки удалось уговорить Вирджинию лечь спать, и сейчас, слава Богу, она все еще спала. Но ему хотелось вернуться в Уэверли-Фарм. Этот большой особняк слишком напоминал ему детство в имении в Хартфордшире, которым теперь, как наследник титула, владел Пирс.
Раздался тихий стук в дверь гостиной. Решив, что это прислуга, Айзек открыл дверь и обнаружил там Хетти, державшую в руках вазу со свежими цветами. У нее был усталый и бледный вид, но она все равно выглядела прелестной.
— Можно войти?
— Конечно.
— Как она? — поинтересовалась Хетти, когда генерал отошел в сторону, пропуская ее в комнату.
— Спит. Я как раз думал над тем, когда ее будить. Мне надо домой. О лорде Гейбриеле что-нибудь слышно?
— Боюсь, что нет. — Хетти прошла в комнату и поставила вазу на стол. — Я принесла ей лаванду из нашего сада. Гейб говорил, что это ее любимые цветы, и я подумала, что они поднимут ей настроение. Мне пришлось постараться, чтобы найти хоть несколько цветков, потому что какой-то сумасшедший все оборвал.
«Он видит во мне женщину, которую считает красивой, ему нравится дарить мне цветы», — вспомнились ему слова Вирджинии.
— Какой же я старый дурак, — простонал Айзек.
— Что такое? — заморгала ресницами Хетти.
— Я думал, что она наполняла вазы из нашего сада. — Генерал покачал головой. — У меня сложилось какое-то дурацкое представление, что если я загружу вашего внука работой на конюшне, у него не останется шанса ухаживать за ней. А он между тем все это время отлично справлялся с этим у меня под носом. Просто я видел то, что хотел видеть.
— Мы часто так поступаем, — поправляя цветы в вазе, откликнулась Хетти.
— Вы так не поступаете, — удрученно взглянул на нее генерал. — Вы мне говорили, что Вирджиния — страстная натура, но я этого не замечал. Она всегда такая ответственная, что я забывал, что у нее есть другие потребности, женские желания. — У генерала задрожал голос. — Что-то такое, что ваш внук рассмотрел лучше меня.
Слишком поздно, но он вспомнил, как Шарп, находясь у них в столовой, обратил внимание на то, как одета Вирджиния, потом поблагодарил ее за сандвичи… Он вел себя как джентльмен.
Если бы генерал справедливо оценивал его поведение за последнюю неделю, то должен был признать, что Шарп всегда держался как джентльмен. Более того, он стал лучше вести себя. Он ни разу не пожаловался, что чистит конюшни, и старательно выполнял свою работу. Он проявил искренний интерес к тому, как Айзек тренирует лошадей.
И дал несколько личных советов насчет корма для породистых лошадей.
Этот человек—либо превосходный актер, либо джентльмен. Айзек так долго был убежден в первом, что во второе ему было очень трудно поверить. Но прошедшая ночь в корне изменила его отношение к лорду.
