Нищета. Часть вторая - Гетрэ Жан (список книг TXT) 📗

Амели, чья ревность дошла до предела, задумала сопровождать Николя. Проворная, сильная, она решила под покровом темноты занять место лакея на запятках кареты. Это был дерзкий замысел, и требовались чудеса ловкости, чтобы ее не увидел кучер, который в ожидании Николя не отходил от лошадей. Но Амели была смела, и ее попытка удалась.

Виконт д’Эспайяк попросил графиню де Мериа принять его. Он якобы явился от г-жи Руссеран. Молодая женщина не понимала, почему мать послала к ней именно д’Эспайяка, которого терпеть не могла и, более того, даже боялась; однако Валери не пришло в голову, что ее обманывают. Она вышла в пеньюаре, так как уже собиралась лечь спать.

— Сударыня, — сказал Николя (голос его дрожал, так что его еле было слышно), — вашей матушке нужно немедленно вас видеть. Мне поручено лично, в случае если Гектора не будет дома, привезти вас, причем велено никого из слуг не брать.

Расстроенное лицо сыщика, его взволнованный голос убедили доверчивую Валери.

— Случилось несчастье?

— Это мне неизвестно. Я исполняю данное мне поручение, вот и все.

— Я буду готова через несколько минут. Ждите меня.

Негодяй даже не предполагал, что ему удастся так легко обмануть графиню. Пока та переодевалась, он воспользовался удобным моментом: зная, где де Мериа хранит остаток приданого жены, Николя взломал потайной замок шкатулки и, доверху набив кожаную сумку деньгами, прикрыл ее плащом.

Валери, быстро закончив свой туалет, вышла из спальни, и удивленные слуги увидели, как молодая хозяйка, очень бледная и встревоженная, села в карету, а виконт д’Эспайяк взобрался на козлы.

Амели вскочила на запятки. Она бы охотно убила Валери тут же, но, несмотря на муки ревности, ей хотелось сначала все узнать.

Николя погнал лошадей бешеным галопом. Карета с быстротою ветра катилась по белевшей в темноте дороге, и Амели из всех сил цеплялась за поручни, чтобы не упасть. Мимо мелькали темные купы деревьев и белые домики селений. Они проехали уже несколько деревень, а лошади все неслись. Сыщик хотел добраться до железнодорожной станции на линии Париж-Брюссель. После трехчасовой езды взмыленные лошади остановились передохнуть. Амели услышала голос Валери, полный тревоги:

— Куда вы меня везете? Ведь мы уже давно должны были приехать к моей матери!

Николя, не отвечая, хлестнул лошадей, и те опять рванулись. Но через полчаса, измучившись вконец, они отказались повиноваться. Поблизости виднелся густой лес; сквозь предрассветный туман смутно проступали развалины замка Меровингской эпохи [40], напоминавшие каменных чудовищ. На востоке раздался грохот поезда: там проходила железная дорога, ведущая к Суассону. Они находились возле Санлиса. Николя заехал не туда: до станции было еще далеко. Как быть? Не оставаться же на шоссе с похищенной им женщиной? Ведь она ежеминутно могла попытаться бежать или позвать на помощь…

Амели, разбитая тряской, с трудом разжала руки. Она понимала, что стала свидетельницей преступления. В ее сердце шевельнулась жалость к Валери. Ее душили гнев и негодование: проститутка была все же гуманнее сыщика.

Николя вошел в карету. Оттуда послышался крик:

— Негодный! Как я могла поверить вам после ваших писем? Убийца! Убийца!

— И все же, — прошипел Николя, — вы уедете со мною. Да, я вас похитил, потому что боготворю вас. Я буду ползать перед вами на коленях! Ведь в последнее время вы уже не смотрели на меня с неприязнью. Это позволило мне надеяться…

— Подлец! Если бы не ваши наглые письма, если б не эта преступная попытка увезти меня — я, может быть, к своему несчастью, и полюбила бы вас. Теперь я погибла, погибла!..

Она пыталась бежать, но Николя удержал ее силой.

Амели, собравшись с духом, решила во что бы то ни стало спасти бедную женщину. В то время как сыщик, с ужасом видя наступление утра, то угрожал Валери, то умолял ее, Амели бросилась к ближайшему жилью и стала громко звать на помощь. К счастью, на фермах встают до зари, и ей удалось убедить трех парней пойти с нею.

Николя услышал крики и понял, что сейчас его схватят. Пустился в бегство, унося полумертвую от страха Валери, — вот все, что ему оставалось. Он направился к лесу; испуг и страсть окрыляли его. В поисках убежища негодяй забрался к густой лес, сучья хлестали его по лицу.

К трем мужчинам присоединились и другие; вдали показались треуголки жандармов.

— Этот шпик похитил женщину! — кричала Амели, окруженная взволнованными крестьянками. Не понимая слова «шпик», они вообразили, что это какое-то диковинное чудовище.

Погоня началась. Жива ли еще Валери — трудно было сказать: она не отбивалась, волосы ее распустились, руки беспомощно свисали. Николя обладал железными мускулами. То исчезая за поворотом тропы, то вновь показываясь, он бежал, бежал. Казалось, поймать его было невозможно. Лошади жандармов не могли пробиться сквозь чащу, и их пришлось оставить на опушке; пешком же настигнуть преступника не удавалось. Так могло тянуться весь день; но похититель имел неосторожность выйти из леса, чтобы спрятаться в развалинах замка. Это погубило его: преследователи окружили руины со всех сторон. Сыщик начал метаться, как загнанный хищник.

Лес пробуждался с рассветом. На травинках сверкали капли росы, птицы порхали с ветки на ветку. Иногда стремглав проносился испуганный заяц, хотя охотились не на него, а на человека.

Живой круг, оцепивший развалины, стал суживаться, и Николя увидел, что дело его проиграно. Стремление оставаться в живых превозмогло страсть, которую сыщик питал к Валери. Взобравшись на вершину башни, он кинул трепещущее тело своей жертвы к ногам преследователей. Те бросились к несчастной, а Николя, освободившись от ноши, пустился по лабиринту тропинок и через несколько минут был вне опасности. Он влез на высокий раскидистый дуб, просидел на нем до вечера и видел, как жандармы возвращались после бесплодных поисков вместе с помогавшими им крестьянами. Никому не пришло в голову взглянуть на дерево, где притаился сыщик.

Валери была еще жива, но находилась в очень тяжелом состоянии. Амели взяла ее на руки, как мать — ребенка, и отнесла в деревню. «Это я ее спасла!» — думала она, гордясь своим поступком, хоть вначале у нее были совсем другие намерения. Каждый раз, когда Амели вкушала от горького плода добра, она проникалась энтузиазмом. Возрастающая ненависть к Николя усиливала ее теплое чувство к Валери.

На ферме, куда ее принесли, похищенная пришла было в сознание, но потом у нее начался бред. Амели сообщила, что это — графиня де Мериа, которую в отсутствие мужа какой-то подозрительный субъект решил увезти. Случайно став свидетельницей этого, она, Амели, воспользовавшись темнотой, взобралась на место лакея и последовала за ними. Она не знала только, с помощью какой уловки этот человек заставил графиню поехать с ним.

Показания Амели делали ей честь, но когда понадобилось подписать протокол и ответить на вопрос, чем она занимается, Амели низко опустила голову. При столь серьезных обстоятельствах ложь не шла ей на язык. Краснея от стыда, она созналась в своем позорном ремесле… Все переглянулись.

— Сударь, — промолвила Амели, обращаясь к невольно отступившему мэру, — у меня действительно билет; но, знаете, когда не находится покупателей, то продать товар не так-то легко…

Ей хотелось добавить: ведь для того, чтобы умереть с голоду или вести жалкую жизнь работницы — надо тоже иметь мужество… Но Амели не умела складно говорить. Она повернулась и пошла к дверям, принужденно смеясь. Это был смех сквозь слезы. Ее остановили.

— Вы спасли эту даму, — сказал мэр, — и знаете, где она живет; вам придется показать дорогу тем, кто будет сопровождать ее домой. Кроме того, нужно составить еще один протокол; в основу его также будут положены ваши показания. До этого мы не можем вас отпустить.

Имени Николя Амели не назвала, испытывая мстительное наслаждение при мысли, что судьба этого человека, насмеявшегося над нею, в ее руках. «Он будет терзаться от страха день и ночь, оттого что я знаю его тайну!» — подумала она.