Грешный и влюбленный (Древнее проклятие) - Додд Кристина (первая книга .txt) 📗
— Силван поедет в Лондон и побудет в доме своего отца — А надолго она уедет, ваша милость? — спросила Бетти.
— Это уж от нас зависит, — ответил он. — Я разрешу ей вернуться только после того, как мы изловим этого злодея.
— Ваша милость, пора подниматься и собираться в дорогу.
Постепенно, нехотя, Силван открыла глаза и поглядела в лицо Бетти. В дорогу? Куда это ей надо ехать? Она рывком выпрямилась.
— К больным?
Бетти положила руку на плечо Силван.
— Нет, ваша милость, с больными все в порядке, не беспокойтесь. Тут ваш доктор, он за ними присмотрит, если что.
— Ах, да. — Силван потерла рукой лоб, пытаясь припомнить события вчерашнего дня. Да, конечно, доктор Морланд прибыл по просьбе Ранда, так что сегодня утром Силван могла наслаждаться счастьем. Можно отдохнуть, понежиться в постели, а уж потом подняться и, если будет нужно, доктору немного помочь.
Но почему тут Бетти? Силван сказала:
— Неужто такая нужда в вашей работе, что вы приступили к ней сразу же.., после.., после смерти…
— Понимаю, что вы хотите сказать, ваша милость, но, знаете, сидеть, думать и вспоминать совсем уж невмочь. — Бетти поглядела куда-то в пространство, потом встряхнулась и потянулась к фарфоровому кувшину. — Да и забот хватает.
— Все равно, по-моему, можно было бы многое отложить. Разве что самые важные дела, которые отлагательства не терпят, оставить, — заспорила Силван.
— А что важнее здоровья новой герцогини? Сейчас десять утра. Через час подадут карету для вас. — Налив в тазик воды, она подала его Бернадетт вместе с тряпицей и полотенцем. — Вот ваша вода. Умойтесь — и сразу станет лучше. Вы ведь проспали больше суток, мисс.
Силван подождала, закутавшись в простыню, пока Бернадетт подаст ей свежее белье, а потом нырнула под покрывала и оттуда поинтересовалась:
— Мы что, уезжаем?
— Да, вы едете, — согласилась с ней Бетти.
На губах Силван заиграла неуверенная улыбка — она пыталась угадать, что задумал Ранд. Может, они верхом поскачут по округе? Может, в Лондон поедут? Или же — ну, об этом она и мечтать не смела — они отправятся в путешествие за границу, где они будут одни, наедине друг с другом, все время — и осматривая античные руины, и декламируя стихи во время прогулок при свете луны…
Она поглядела украдкой на Бетти, увидела, как экономка прячет руки под фартук, а вокруг глаз у нее красные круги, и поняла, сколь не ко времени и не к месту ее мечтания. Брат Ранда только что погиб, убийца не схвачен и бродит вокруг и готов на все, так что все они — в опасности.
Но ведь они с Рандом — муж и жена, и, стало быть, им вместе надо бороться с неразгаданной болезнью, которая может их убить. Она это понимала. Вместе они непобедимы.
— А где Ранд?
Бетти переглянулась с Бернадетт, и Бернадетт промычала что-то вроде: «Прячется». Бетти закашлялась и пояснила:
— Его милость в отлучке. Оказалось, что у него дела.
Вот эта единственная фраза заставила Силван насторожиться. Дела у него. Он в отлучке. У отца тоже часто случались дела, ради которых он «отлучался». Особенно, когда она огорчала его.
Но Ранд ведь никак не мог знать, какой смысл для нее имеют подобные выражения, да и к тому же, она его ничем не обидела. Или она ошибается?
Старательно изображая непринужденность и естественность, Силван взяла из рук Бернадетт кусок влажной ткани и вытерла ею лицо.
— Так все же куда это мы направляемся с утра пораньше?
Бетти сложила руки и безмятежно улыбнулась.
— Его милость решил, что вам, наверно, будет приятно посетить ваших родителей и лично сообщить им о вашем замужестве.
Силван подскочила, и произошло это до того быстро и неожиданно, что вода из тазика выплеснулась, а Бернадетт пришлось пережить непредусмотренный обряд крещения.
— Что?
— Ну, к родителям заедете, погостите и… — Наигранная безмятежность Бетти улетучилась. — Мисс Силван? Вам нехорошо?
Стоя на матрасе, Силван закричала:
— Я что, одна поеду?
— Таково его…
— Где Ранд?!
— Я.., он…
Силван приходилось и прежде видеть виноватые выражения на физиономиях прислуги, то же она увидела и на лице Бетти. Шагая по мягкой постели, глубоко утопая ногами в перине, которая, казалось, засасывала ее, как трясина, она, четко выговаривая слова и звуки, повторяла:
— Где.., его.., милость? Где.., мой.., муж? Бетти сдалась, даже не пытаясь спорить.
— Да на фабрику пошел. Хочет поглядеть, что от нее осталось после взрыва.
— Помогите мне одеться. — Силван спрыгнула с кровати. Но, не рассчитав, больно ударилась ногами об пол. — Я пойду туда.
Три стены фабрики остались почти полностью невредимыми. Уцелело и кое-какое оборудование; некоторые станки и механизмы выдержали даже падение обрушившейся кровли. Если бы взрыв не снес опорную стену, а вместе с нею и подпирающие кровлю стропила, то разрушения вообще не выглядели бы столь ужасными.
Но что ему тут спасать? Лом, старье, развалины. Что здесь еще может пригодиться? Ранд стоял посреди цеха и глядел вверх, в небо. Гарт, может быть, и разобрался бы с этими руинами. А он, что он в этом понимал? Слишком мало он смыслил в производстве, чтобы сметь принимать решения. Он даже не знал, почему произошел взрыв. И уж тем более понятия не имел, как спасти разоряющееся поместье.
Брат умер, и все его мечты и замыслы умерли вместе с ним. Теперь Ранд был герцогом. Он нес ответственность за людей в поместье, за родовое состояние и, что важнее всего, за безопасность своей жены.
Пробравшись через горы мусора, Ранд выбрался из цеха и, шагнув навстречу яркому солнечному свету, застонал.
В направлении фабрики полным ходом спешила карета, и он понимал, что это значит: Бетти с Бернадетт согласились попытаться отослать Силван без него — они, похоже, не очень-то верили, что он сумеет навязать свою волю новобрачной — и сделать это так, чтобы она не обиделась. Совершенно ясно, что у них ничего не вышло, и Силван заставила Джаспера доставить ее сюда.
Теперь Ранд очень жалел, что не поступил так, как ему хотелось поступить вначале. Надо было поговорить с нею, убедить ее. Она бы наверняка все поняла. Он крякнул еще раз, когда карета остановилась и из нее выскочила Силван, держа перед собой, словно шпагу, свой зонтик.
Сердце его совсем уж оборвалось, когда она воинственно направилась к нему. Белокурые волосы разметались по ветру, большие зеленые глаза сузились, и казалось, эти острые щелочки готовы разрезать его на мелкие кусочки. Обычно бледноватое лицо разрумянилось, а щеки так и вовсе пылали. Покраснел и кончик носа, да и тело, выступавшее из лифа ее платья, тоже пошло красными пятнами.
Все это сулило бурную сцену, а не просто сдержанный и уважительный спор между мужем и женою.
Ему надо было сразу же пойти в наступление, чтобы не потерять власть над нею, потому что, как он видел, Силван готова прямо-таки стереть его в порошок. Надо было во что бы то ни стало умерить ее безудержную ярость. Когда она подошла достаточно близко, чтобы услыхать его слова, Ранд, пользуясь тем, что зонтиком она его еще достать не сможет, спросил:
— Силван, ты что, на руины поглядеть пришла?
— Именно. — Она зашагала к нему, глаза ее высматривали самое уязвимое место на его теле.
Он отошел на несколько шагов.
— Я не был на фабрике с того дня, как случился взрыв. И, знаешь, я все надеялся, что только в моем разыгравшемся воображении все порушено. А на самом деле, думал я, может, и не так страшно все. — Он обвел рукой строение. — Увы, как видишь, это не тот случай.
Силван быстро окинула взглядом развалины, потом замедлила шаг и стала внимательно осматривать то, что осталось от фабрики. Видно, ей тоже было не по себе.
— Ужасно, правда?
Чтобы ей было лучше видно, Ранд отошел в сторону, а потом зашел сзади, описав широкую дугу.
— Что у этого элодея на уме? Чем мы ему так досадили?
