Упрямая девчонка - Фокс Элайна (лучшие книги txt) 📗
— Да, меня нашли. Собственно говоря, это случилось где-то неподалеку от Мерстана. Вот почему считалось, что я родом из тех мест. Но никто меня не искал и никто не заявлял о пропаже, и тогда родители сочли возможным забрать меня с собой в Америку.
Теперь и Мелисанда уставилась на него так, будто видела в первый раз. Он всей кожей ощущал ее напряженный взгляд.
Герцог заметно помрачнел.
— Это абсурд, — грубо буркнул он, обращаясь к Лурдсу. — Его просто научили, что нужно говорить, вот и все.
— Сэр, да вы только посмотрите на него! — горячо шептал Лурдс, наклонившись к самому его уху. — Но возможно, вы не в состоянии рассмотреть…
— Я в состоянии рассмотреть все, что нужно! — раздраженно перебил его герцог.
Мелисанда с Флинном украдкой переглянулись, и Мелисанда показала глазами на портрет у него за спиной. У Флинна появилось смутное ощущение, что он не поставлен в известность о каком-то важном обстоятельстве, придававшем смысл этому странному допросу.
— Как вы получили свое имя? — спросил герцог, снова пригвоздив его к месту своими необычными глазами.
— Патрик — фамилия моего приемного отца.
— Нет, нет, — герцог нетерпеливо тряхнул головой, — я же спросил об имени! Почему ваши родители вас так назвали?
— Флинном? — Он сделал глубокий вдох. Ему совершенно не улыбалось выворачиваться наизнанку перед каким-то старикашкой. — Судя по всему, именно так я назвал себя, когда очутился… когда меня нашли мои родители.
Лурдс издал какое-то невнятное восклицание, и все обернулись к нему, но он успел отвернуться, делая вид, что закашлялся, и спрятал лицо за носовым платком.
— Извините, — произнес он через минуту. — Весенняя погода так обманчива…
— Аллергия, — с сочувствием кивнул Флинн. — Я тоже от нее страдаю, но только осенью.
— Аллергия? — опешил Лурдс.
— Это все пыльца, ну, она летит с деревьев. От нее у с слезятся глаза и течет из носа. — Слишком поздно Флинн сообразил, что в девятнадцатом веке доктора понятия не имели о том, что такое аллергия.
— Что это еще за чертовщина? — не выдержал герцог.
Флинн поспешно оглянулся на него. В груди зашевелилась неясная тревога: внимание, он делает что-то не так!
— Ничего особенного. Это просто… я однажды слышал об этой штуке.
— Терпеть не могу пустой болтовни, — заявил герцог, всем своим видом выражая неодобрение. — Сколько лет вам было, когда ваши родители вас «нашли»?
— Пять или шесть. — Флинн неопределенно повел плечами. — Никто не мог сказать точно.
— А вы могли бы вспомнить что-то из того, что было до вашего усыновления? — поинтересовался Лурдс.
— Нет! — автоматически отрезал Флинн.
— Вы ответили слишком поспешно, — заметил герцог. — Неужели вы даже не пытались хоть что-нибудь вспомнить?
Флинн мысленно застонал. Он и сам не ожидал, что его попытка говорить правду породит вопросы, способные задеть его за живое. Вот уже много лет ему даже в голову не приходило оживлять память о тех временах, когда он еще не был сыном Нейла Патрика. Он запретил себе возвращаться к этим воспоминаниям. Он так отгородился от прошлого, что иногда сам с трудом верил в то, что когда-то все было по-другому. И сейчас ему требовалось все мужество и самообладание, чтобы выдержать этот допрос. — Нет, я никогда не пытался ничего вспоминать. Что было, то прошло. Я никогда не понимал тех людей, которые без конца цепляются за прошлое.
Лурдс и герцог вполголоса обменялись краткими фразами, но Флинн не расслышал ни слова. Хорошо, если старики решили оставить его в покое и приступить наконец к Мелисанде. Он по-прежнему был уверен, что не он, а она является объектом их интереса в качестве особы, удравшей из-под венца от их наследника.
Может быть, в девятнадцатом веке существовала такая техника допроса — ходить без конца вокруг да около, чтобы окончательно запугать обвиняемого?
— С вашего позволения, мистер Патрик, мы бы хотели попросить вас изменить своим правилам и попытаться что-нибудь вспомнить. — Судя по его виду, герцог не сомневался в том, что его «просьба» будет выполнена. Флинну стало совсем худо.
— Честно говоря, я не понимаю, зачем это нужно, — с запинкой произнес он. — При всем моем уважении к вам, ваша светлость, это все-таки мои личные воспоминания. И я не понимаю, почему они вас так интересуют.
Герцог продолжал буравить его взглядом. Флинн решил, что его прозрачные синие глаза кажутся ему необычными потому, что выглядят слишком молодыми на таком старом лице.
— А вы все-таки уважьте старика, — наконец промолвил Мерстан и откинулся в своем кресле, сложив руки на животе.
Флинну стоило больших усилий выдержать его взгляд. Большинство его ранних воспоминаний было связано с переездом в Америку и ощущением чуждости внезапно окруживших его людей и обстановки. Однако в свое время он наслушался столько витиеватых рассуждений, толковавших эти детские впечатления с точки зрения новейшей психологии, что даже не стал о них говорить.
— Я помню… — Он сделал глубокий вдох и с умным видом уставился в потолок. Через минуту он опустил взгляд и посмотрел на герцога, на Лурдса и на Мелисанду, следившую за ним с таким же вниманием, как и два старика. — Вы знаете, все это кажется каким-то неинтересным. В конце концов, мне было от силы шесть лет. Маленькие дети воспринимают мир совсем по-другому, и то, что могло показаться мне важным тогда, вряд ли действительно имело значение.
— Мы это понимаем, — терпеливо кивнул герцог.
— Ну же, Флинн. — Мелисанда тоже кивнула ему и даже пожала руку, стараясь ободрить.
Вот так дела! И это после всего, что они наговорили друг другу вчера? Что же здесь происходит?
— Я помню кусты, — послушно начал он без особой надежды хотя аудитория ловила каждое его слово, Флинн не сомневался, что их ждет скорое разочарование. — Я помню, как любил прятаться в этих кустах и без конца по ним лазал.
Лурдс закивал так, что стало страшно, как бы он не вывихнул шею. Если первая порция информации привела старика в такой восторг, то к концу рассказа его запросто может хватить удар!
— Хорошо, — сказал герцог, — Что еще?
— Я помню большой камин, обложенный камнем, — продолжал Флинн, скрестив руки на груди и глядя в огонь. — И над этим камином… что-то такое большое… как бы вам сказать… — Он не заметил, что пытается помогать себе руками. Его глаза по-прежнему были обращены на пламя, однако взгляд стал рассеянным, блуждая где-то в тайниках души. — Нет, не могу вспомнить, что это было, но я помню, как мне было интересно. Кажется, я даже влез на камин, чтобы разглядеть эту штуку поближе. Вроде бы это была картина… ох нет! — Он встряхнул головой, как будто это помогало оживить самые давние воспоминания. — Голова… Ну, вы знаете — охотничий трофей. Голова медведя или еще какого-то зверя!
Лурдс уже не скрывал торжествующей улыбки. Но Флинну было не до этого, ожившие воспоминания всплывали одно за другим.
— Еще там был… пол, мраморный пол с какими-то серо-голубыми завитками. Очень холодный, я помню, как обводил узоры пальцем.
Он надолго умолк, погрузившись в запутанные лабиринты памяти. Скрытые в них картины были смутными и невыразительными, но настоящими. Флинн был уверен, что ничего не выдумал. Этих картин становилось все больше, но они по-прежнему были разрозненными обрывками, не желавшими складываться в единое целое, как фрагменты невероятно сложной мозаики.
— Вы можете вспомнить кого-нибудь из людей? — вполголоса спросил Лурдс, как будто хотел стать ему проводником на сеансе медитации.
Флинн отрицательно качнул головой.
— Но зато я помню… птицу!
Герцог так резко подался вперед, вцепившись в подлокотники кресла, что Флинн очнулся и сосредоточил на нем свой взгляд.
— Что это за птица? — спросил Лурдс.
Флинн удивленно посмотрел на старого слугу. С какой стати его это так заинтересовало? Впрочем, это было не менее нелепое воспоминание, чем те, которыми он делился со стариками до сих пор.
