Царица Шаммурамат. Полёт голубки (СИ) - Львофф Юлия (читать книги полностью без сокращений бесплатно .TXT) 📗
— Вино на пиру было превосходным, — одобрительно произнёс Оннес, усаживаясь на складной стул, вежливо предложенный ему сангу. — С тех пор, как я отправился в путешествие по Аккаду, мне ещё не доводилось пить ничего изысканнее.
— Это вино из ягод благородной лозы, привезённой издалека, — отозвалась Ану-син, польщённая. — Мне оставили её в подарок тамкары, посетившие обитель Иштар, а уж нам удалось взрастить и размножить лозу на храмовых землях. Теперь мы своими силами изготавливаем игристый напиток, который в скором времени сможем отправлять на продажу во все уголки страны. Вино да ещё вяленые ягоды пользуются большим спросом не только на городских карумах, но и в домах вельмож. Мне также хотелось бы наладить торговлю вином с ассирийскими тамкарами, и я почту за честь, если ты, досточтимый Оннес, примешь от нас бочонок этого дивного напитка в дар владыке Нину, да славится имя его в веках!
— Разумеется, я доставлю твой подарок к царскому двору, — отозвался чиновник, бросив на Ану-син быстрый взгляд. И затем продолжил: — Мне говорили, что сангу в храме Иштар, Дарующей воду, много работает для его блага и процветания. Теперь я и сам смог убедиться в этом. Но разве не скучно красивой молодой жрице заниматься только хозяйственными заботами храма и проводить над счётными записями время, отведённое для забав и наслаждений?
— Напротив! — воскликнула Ану-син, сразу отвергнув возможное предложение чиновника показать себя в роли иной, чем сангу, жрицы. — Чем больше работаешь над благосостоянием святилища, тем больше новых способностей открываешь в себе. Я установила в храме порядок и доброе управление. И я не скрываю, что хотела бы, чтобы слух о храме Иштар, Дарующей воду, достиг Ниневии и царского дворца. История о том, как земная обитель богини стала самой процветающей на землях по эту сторону Быстрой реки, должна служить примером всем святилищам. Как здесь, в Аккаде, так и в Ассирии. Ты согласен с этим, досточтимый Оннес?
— Да, я согласен, — кивнул ассириец с неожиданной готовностью и сам удивился, что его слова вдруг стали опережать его мысли.
— Тогда, раз уж мы пришли к согласию, — продолжала Ану-син, не сводя с его лица пытливого взгляда, — я хотела бы просить тебя о благосклонности. Эн Илшу, верховный жрец храма Иштар, Дарующей воду, болен и стар, его земной путь неумолимо сокращается, и не сегодня-завтра Намтар прибудет сюда за его этемму. Святилищу нужен новый эн, так отчего бы не позаботиться об этом уже сейчас?
— Ты предлагаешь мне назначить нового верховного жреца? — Оннес не скрывал своего изумления.
— Разве ты не царский чиновник? — в свою очередь удивилась Ану-син. — И разве не ты несёшь печать царя, дающую тебе исключительные права и возможности?
Она сама не слишком верила в то, что говорила, но и отступать от задуманного не собиралась. Она чувствовала, что Оннес это тот, кто ей поможет, и что боги не напрасно привели его к ней. Он производил впечатление человека, привыкшего повелевать, но при этом великодушного и добросовестного. К тому же, он был небезразличен к её красоте, что несомненно облегчало её задачу.
— Но тебе должно быть известно, что царские чиновники не вмешиваются в дела священнослужителей, — возразил Оннес. — Это не в правилах жреческих коллегий! Обычно они сами назначают верховных жрецов из своего, тесного и замкнутого, круга. Если ты нашла для эна Илшу достойного преемника, пусть эн сам обратиться в верховную жреческую коллегию с просьбой о нём.
— И всё же я позволю себе настаивать, — тихо, но твёрдым голосом проговорила Ану-син. — Мне бы хотелось, чтобы назначение о преемнике для эна Илшу исходило от царского чиновника, представляющего здесь единовластного владыку Ассирии.
Оннес был польщён её заявлением, но ещё сильнее — заинтригован.
— Что в нём такого необычного, в твоём подопечном?
— Мне бы хотелось, чтобы ты сам это определил, — ответила Ану-син, улыбаясь и глядя в его глаза. — Понимаешь, ведь речь идёт… обо мне.
— Не слишком ли многого ты хочешь? — не то удивился, не то возмутился царский казначей. — Отчего такие стремления нарушить то, что было установлено нашими предками?
— В священной обители богини зари и любовного влечения испокон веков служат женщины. Красота юной девушки — это ли не заря жизни земной? И кто же влечёт к любви, даря чувственное и телесное наслаждение, не женщина ли? И разве не женщине, продолжающей человеческий род, покровительствует богиня плодородия? — Ану-син намеренно выдержала паузу и, возвысив голос, вопросила: — Тогда отчего бразды правления в храме Владычицы Иштар по-прежнему держит в своих руках мужчина?
После этих слов, произнесённых в искреннем горячем порыве, она чуть склонилась к Оннесу — лучи светильника ярко освещали её прекрасное лицо, лунными всполохами отражались в её чёрных, как летняя ночь, глазах.
Царский казначей с минуту молчал в нерешительности. Ему казалось, что жрица, сидевшая перед ним с величавым видом, пытается подчинить себе его волю. Это было необычно: ведь до сих пор Оннес имел дело только с такими женщинами, которые почитали за счастье повиноваться ему. Конечно, эта жрица с первого же взгляда понравилась ему, и даже больше, чем кто-либо из прославленных ниневийских красавиц. Но она ясно дала ему понять, что не сойдёт со своего пьедестала ради того, чтобы оказаться в его постели. Оннес же был воспитан в почтении к храмовым традициям и ни за что не решился бы нарушить их ради обладания приглянувшейся ему девушкой. Теперь же он понял, что она не только божественно красива, ловка в хозяйственных делах, но также мудра и чрезвычайно честолюбива. Поистине, решил Оннес, эта жрица заслуживает самого глубокого уважения.
— Я не могу сказать, что ты так уж неправа, — начал он отвечать самым миролюбивым тоном, старательно скрывая от неё свои чувства. — Однако даже самые высокие сановники из царского окружения не могут принимать подобные решения в одиночку. Я не хочу давать тебе ложных обещаний, но я постараюсь сделать всё возможное, чтобы твоё предложение относительно новых храмовых порядков получило одобрение во дворце моего владыки. В любом случае, какое бы решение он не принял, оно будет верным, ибо царь Нин говорит от имени величайшего из богов — Ашшура.
— Именно на изъявление справедливой божьей воли я и уповаю, — с подчёркнуто смиренным видом отозвалась Ану-син.
Так впервые судьба девочки родом из далёкого алу на берегу Великой реки соприкоснулась с властью величайшего из царей, владыки Ассирии Нина.
Конец второй части
Часть третья. "Вкус власти"
Глава 1. Опасное положение
Храм Иштар, Дарующей воду, был в волнении. Верховный жрец, эн Илшу, уже несколько дней не вставал с постели, отказывался от еды, неохотно пил воду и почти ни с кем не разговаривал. По печальным слухам, жить старому жрецу оставалось не больше недели, а вестей о том, кто вместо него встанет во главе храма, всё не было.
Сразу после того, как ассирийцы во главе с царским казначеем отбыли из святилища, Ану-син начала втайне готовиться к своему новому сану. Она не сомневалась в том, что Оннесу удастся уговорить своего владыку, и в полной мере сознавала важность жребия, к выбору которого её подталкивала божья воля. Она знала о строгих требованиях к тем, кого назначали на должность верховных жрецов, которых искали по всему Аккаду, и потому искренне благодарила Илшу за придуманную им историю о её благородном происхождении. Чтобы стать эном или энту, требовалось не только происходить из хорошей семьи и получить соответствующее обучение, но и знать все ступени храмовой иерархии и пройти все этапы, ведущие к самой вершине.
Преданная служению богине, радуясь тем успехам, которых добилась в сане сангу, и полная решимости стать первой энту в культе Иштар, Ану-син не заметила неожиданной опасности.
Одна из жриц храма Иштар, Дарующей воду, не была удовлетворена своей судьбой. Она была способной ученицей в храмовой школе и прошла обряд посвящения. Её предполагалось назначить одной из старших жриц, и она сама считала, что достойна значительной должности. Но появление в храме Ану-син и её неожиданные успехи уничтожили её планы. Её постигло и большее разочарование: после гибели Япхатум сангу была назначена не она, а ей лишь доверены обязанности, далёкие от тех, на которые она рассчитывала. Разумеется, она по-прежнему оставалась «первым голосом» в храмовом хоре, но разве это сравнилось бы с должностью сангу, которая стояла на вершине иерархической лестницы?
