Прощай, невинность! - Джойс Бренда (версия книг TXT) 📗
Софи смотрела в холодные голубые глаза Эдварда, прекрасные, как и прежде, несмотря на застывший в них лед, на его красиво очерченный, подвижный, выразительный рот.
— Да как ты смеешь оскорблять меня!
Он засмеялся:
— Я смею. Я все смею.
Софи поняла, на что он намекает.
— Ты подлец! Как же ты изменился! Да, о тебе говорят правду, ты действительно мерзавец! — И она попыталась высвободиться из его рук.
Эдвард перестал смеяться, но не отпустил Софи. Софи прекратила бороться и вырываться, потому что с каждым движением лишь сильнее ощущала прикосновение его тела.
— Отпусти меня. Сейчас же отпусти, или я позову на помощь!
Но объятия Эдварда лишь стали крепче.
— Черт побери! Ты его любишь? Да?
— Ты ничего не понимаешь! — выкрикнула Софи.
— О, я понимаю, дорогая! Я прекрасно понимаю. — Он улыбнулся. Его бедра прижались к Софи так, что ей почти стало больно. — Идем, милая, нам ни к чему дурачить друг друга, мы для этого слишком близко знакомы, нам незачем играть в эти игры. Ну разве что мы поиграем для удовольствия.
Софи задохнулась от искреннего, глубокого негодования и попыталась вырваться из его рук, отодвинуться от него. Он грубо расхохотался и склонился над ней. Софи поняла, что он хочет поцеловать ее, и вся похолодела.
— О, вот так лучше, — пробормотал Эдвард. — Намного, намного лучше. Позволь мне узнать, чему ты научилась за это время в веселом Париже. — Он говорил чувственным голосом и прижимал Софи так, что она с ужасом ощущала его вожделение, чудовищные размеры его мужского естества.
Руки Софи уперлись в грудь Эдварда в попытке оттолкнуть его. Она не хотела поцелуя, не хотела. По крайней мере умом. Но ее тело так изголодалось, оно жаждало близости. Софи давно забыла, каким сильным и неотступным может быть желание. Всепоглощающим, лишающим рассудка… В мозгу Софи вспыхивали образы — но не видения прошлого, это были картины будущего. Она видела себя и Эдварда в постели, обнаженными, охваченными страстью, слившимися, задыхающимися… И Эдвард проникал в нее, глубоко и сильно, и утешающе, так утешающе, и на его лице был тот самый экстаз, знакомый Софи…
— Нет, Эдвард! Не так!
— Почему? — прошептал он, обжигая дыханием ее губы. — Мы же друзья. Старые друзья. Неужели в тебе не осталось ни капельки нежности для меня?
— Старые друзья? — выкрикнула она, но тут же поневоле умолкла: его губы коснулись ее рта. А мгновением позже она уже сдалась перед его поцелуем, глубоким и крепким. Но это не было нежное слияние. Это было изнасилование.
Софи вскрикнула, но не потому, что Эдвард причинил ей боль, а потому, что ей стало страшно. Она испугалась Эдварда и испугалась самой себя. И снова попыталась высвободиться, хотя ее губы поддавались ему, жаждали его. Но вот он оторвался от нее, тяжело дыша.
— Боже, Софи!.. Это чертовски здорово!
Она тоже задыхалась.
— Ты думаешь, если мы были… если мы были любовниками… ты вправе обращаться со мной, как… как…
— Как с кем, Софи? — с угрозой в голосе проговорил Эдвард. — Как с девкой? Как с дешевой шлюхой?
Софи побледнела и всхлипнула.
— Забудь своего нового любовника. — Глаза Эдварда сверкали. — Я лучше, чем он. Я это докажу. Нам будет хорошо вместе. Идем. Иди со мной, Софи, не сопротивляйся. Я не буду грубым. Обещаю.
Софи молча смотрела на него, и его теплый голос обволакивал ее, словно мягкая пелена…
— Софи, мы же оба знаем, что ты хочешь меня, а я хочу тебя. Нам было хорошо. И нам снова будет хорошо. Не просто хорошо, Софи. Потрясающе!
— Оставь меня, — прошептала она.
— Почему? Ты любишь его? — прорычал Эдвард.
— Ты сумасшедший, — нервно бросила она. — Мне нравится Жорж, да, но я не люблю его!
— Отлично! Мне не слишком по душе делить постель с женщиной, которая любит другого. — Эдвард зловеще улыбнулся. — Но если уж так складывается дело, — он пожал плечами, — я смирюсь и с этим.
Софи испуганно уставилась на него, потому что Эдвард вдруг превратился в чудовище. В некое совершенно неведомое ей существо…
— Ты не понимаешь…
Его живые голубые глаза казались твердыми, как сапфиры.
— Я понимаю. Я понимаю, насколько ты стала другой… свободная художница! Я понимаю тебя, Софи, и знаю, что тебе нужно. Я ведь был у тебя первым, не забыла? Я пробудил в тебе желание. Я-то думал, что благодаря этому стану счастливым!
— Оставь меня, — с отчаянием в голосе сказала Софи. — Пожалуйста…
— Ты предпочитаешь его мне? — Он холодно, жестко улыбнулся. — Но ты передумаешь, и скоро.
Окончательно выйдя из себя, Софи рванулась, пытаясь освободиться из его рук. Бешено, злобно. Эдвард тут же отпустил ее. Софи отступила назад, споткнулась и ударилась спиной о кирпичную стену. Она обхватила себя руками, готовая разрыдаться.
— Да как ты смеешь!
— Э нет! — закричал Эдвард, тыча в нее пальцем. — Как ты смеешь! Как ты смеешь скрывать от меня мою дочь, Софи О'Нил, как ты смеешь, черт побери!
Софи посмотрела в его налившиеся бешенством глаза.
— Я не скрываю от тебя Эдану.
— Нет? — Он шагнул к ней, подняв сжатую в кулак руку, но тут же остановился. Рука его заметно дрожала. — Я хочу знать, почему ты не сообщила мне раньше?
Софи колебалась. Но решила наконец, что надо сказать правду.
— Я боялась.
— Боялась! Но чего?
Слезы застилали глаза Софи. Она крепко стиснула руки на груди.
— Не знаю. Вот этого.
Эдвард всматривался в нее, уголки его губ опустились. Она видела, что он пытается понять, но не понимает. Однако Софи не собиралась ничего объяснять. Произошло именно то, чего она так страшилась. Эдвард приехал, потому что очень тревожился. Об их дочери. Но не о ней.
В полном молчании они дошли до квартиры Софи, избегая прикосновений. Софи старалась даже не смотреть на Эдварда. Она выпрямилась и словно окостенела, когда они вошли в многоквартирный дом, — она ждала, что Эдвард поддержит ее под руку, когда они будут подниматься по узкой крутой лестнице, но он этого не сделал. И впервые за долгое время Софи снова вспомнила, как неуклюжа ее походка — когда поднималась по ступеням впереди Эдварда. И думала, что он это видит, что замечает каждый ее жест, каждое движение…
Когда они добрались до площадки, Софи услышала за дверью голос Рашель, француженка что-то напевала.
— Они уже дома.
Распахнув дверь и бросаясь к дочери, Софи воскликнула:
— Эдана, малышка! Мама пришла!
Рашель и Эдана расположились посередине комнаты на большом одеяле. Рашель, в черной юбке и ослепительно белой блузке, сидела, скрестив ноги. Эдана еще не умела сидеть. Она лежала на спинке, размахивая ручками, и ворковала. Но при звуке голоса Софи очаровательная малышка умолкла и улыбнулась.
Рашель медленно поднялась, во все глаза глядя на Эдварда. Софи уже подхватила Эдану на руки и крепко ее обняла. Малышка смеялась. Софи полуобернулась и успела заметить, как Эдвард бросил короткий неприязненный взгляд на Рашель. Но тут же он повернулся к ребенку — и смотрел только на девочку.
— О Боже! — хрипло воскликнул он.
На глаза Софи навернулись слезы. Невозможно было ошибиться: Эдвард мгновенно полюбил девочку, с первого взгляда и навсегда. Его глаза светились, даже слишком, и можно было заподозрить, что он готов расплакаться. Даже кончик его носа слегка порозовел. Софи протянула Эдану отцу.
Он испуганно отшатнулся.
— Ох, я не знаю…
Сердце Софи болезненно сжалось. Но она все же продолжала держать малышку на вытянутых руках, ожидая, что Эдвард возьмет ее, и остро ощущая важность этого момента, хотя это должно было произойти давным-давно, еще в больнице, как положено при рождении новой жизни…
— Все в порядке. Эдана очень спокойная.
— Я боюсь! — признался Эдвард, не отрывая глаз от малютки. — Она такая крошечная… и такая хорошенькая!
— Не бойся, ничего с ней не случится, — сказала Софи, едва сдерживаясь, чтобы не расплакаться и все не испортить.
Эдвард осторожно взял Эдану и прижал к себе. Он сел на потрепанную кушетку, не отрывая восторженного взгляда от девочки.
