Гаремные страсти (Укрощение Шарлотты) - Миллер Линда Лаел (книги хорошего качества .txt) 📗
Устав слоняться по комнате, Шарлотта внезапно подошла к двери и попыталась ее открыть. Обнаружив ее запертой, она не удивилась хотя и разозлилась. Поскольку она уже успела обследовать все углы на предмет побега еще несколько часов назад, ей пришлось смириться с мыслью, что заперли ее надежно.
Канонада грохотала не переставая, сражение между атакующими и защитниками острова разыгралось не на шутку.
Дебора спрятала лицо в ладонях и принялась плакать с таким отчаянием, что сердце у Шарлотты просто разрывалось от жалости.
— Ну, теперь ты довольна? — сердито спросила Нора у Джейн. — Полюбуйся, что ты натворила своими разговорами про то, что нас изнасилуют, застрелят и тому подобное!
Джейн выглядела одновременно раздраженной и растерянной и уже открыла было рот, чтобы ответить, но тут раздался шум в коридоре. Что-то происходило у самых дверей комнаты.
Все они затаили дыхание, но вместо грозного пирата к ним явился преподобный Гидеон Роулинг.
— Что там происходит? — набросилась на него Шарлотта, от волнения не замечая, что вцепилась бедняге в лацканы пиджака и нещадно его трясет. — Патрику ничто не грозит?
— Ну, насколько это может быть в данных условиях… — Гидеон пытался как можно деликатнее отцепить ее пальцы от своего пиджака.
Дебора не выдержала и с воплем вскочила на ноги, собравшись забиться в истерике.
Естественно, будучи служителем Господа нашего и поклявшись быть утешителем страждущих, Гидеон занялся ею. Шарлотта колебалась всего секунду, а потом воспользовалась тем, что на нее не обращают внимания, и выскользнула в темный коридор. Дом весь сотрясался от непрерывной стрельбы, и какая-то часть сознания потянула ее назад, в укрытие. Но в конце концов страх за Патрика и неуемное любопытство, с детства бывшее ее проклятием, пересилили. Она выбежала от света и безопасности навстречу тьме и угрозе.
Хотя она старалась двигаться как можно осторожнее, идя по коридору на ощупь, она успела набить немало шишек, натыкаясь на украшения и мебель. Кое-как она доковыляла до окна в гостиной. Через него можно было разглядеть залив, вода в котором все еще была покрыта барашками после вчерашнего урагана. Через щели в ставнях она увидела три корабля вместо одного, и у всех трех палуба то и дело освещалась вспышками от выстрелов, направленных на остров.
Шарлотта была слишком возбуждена, чтобы испытывать страх. Она знала, что он придет позже. А сейчас она хотела, она жаждала находиться возле Патрика. В жизни или в смерти — она принадлежит своему мужу.
Она как раз собралась отправиться на его поиски, как вдруг раздался ужасный вой и раздирающий уши грохот. Потом у нее появилось чувство, что ее со страшной силой всосало в невероятных размеров смерч огня и света и она закружилась по его огромным спиралям…
Патрик вдруг оставил утес, превращенный в импровизированный бастион, и помчался в сторону дома, буквально подхваченный, словно вихрем, необъяснимым предчувствием беды, парализовавшим его мозг, У дверей он столкнулся в полуобезумевшим Гидеоном.
— Благодарение Богу, вы здесь! — вскричал миссионер, и Патрику показалось, что сила, стащившая его с утеса, не иначе как вызвана молитвой Роулинга. — Там Шарлотта…
Не слушая более, капитан бегом направился к задней двери, а слова поспешившего за ним Гидеона бились у него в ушах, словно назойливые мухи.
— О, я проклинаю сам себя… с нею сейчас Джейн… она проскочила мимо меня.
Патрику не было нужны выяснять, где искать Шарлотту. Ее душа безмолвно взывала к нему, умоляя о поддержке в минуту горя и болят.
Она была распростерта на полу в гостиной, прямо под злополучным окном. Рядом стояла рыдавшая в отчаянии Джейн, держа ее за руку.
Сердце Патрика едва не разорвалось от сознания того, что случилась непоправимая беда, и казалось, что каждый толчок дается ему с болью. Он опустился на колени подле Шарлотты и хотел было взять ее на руки, но Джейн предупредила, что ее нельзя двигать.
— Шарлотта!
В этом имени для него сейчас заключался весь мир.
Лишь легкое, едва уловимое движение век было ему ответом.
— О Боже! — только и мог вымолвить Патрик. Как завороженный он все повторял: — О Боже!
— Мы позаботимся о ней сами, рассудительно сказал несколько пришедший в себя Гидеон, кладя ему на плечо руку.
Все вокруг сотрясалось от грозной канонады, но Патрик словно ничего этого не слышал. Все его внимание было приковано к хрупкой фигурке, распростертой перед ним на полу, заваленном обломками штукатурки.
— Вам бы лучше заняться сейчас Рахимом, капитан.
Треваррен словно закаменел, услышав это имя. Рахим, это он ранил Шарлотту! Возможно, он даже убил его жену и их ребенка, который так и не увидел света.
Патрик осторожно склонился над Шарлоттой и нежно поцеловал ее бледный лоб. Затем, ни говоря ни слова, даже не взглянув в сторону Гидеона и Джейн, он поднялся на ноги и вышел вон.
Шарлотте же казалось, что она окружена мягким сиянием, иссушим ей тепло и радость, но в то же время и мучительную боль. В какой-то момент она ощутила в себе великую мудрость, познавшую все тайны мироздания, но тут же оказалось, что она забыла обо всем. Ей все время хотелось куда-то уйти с этого места, и сознание ее от этого как бы раздвоилось. Но тут она услышала, как кто-то жалобно зовет ее хриплым голосом.
Медленно, словно цветок, открывающийся навстречу солнцу, Шарлотта пробилась сквозь паутину, окутывавшую ее сознание, к внешнему миру. Она шла по единственному оставшемуся доступным для нее пути. Он вел ее прямо к Патрику.
Глава 22
— Ты что, взбесился? — широко раскрыв глаза от удивления, спросил Кохран, глядя, как капитан скидывает рубашку и брюки и сует за пояс кинжал в ножнах. Со стороны бухты мужчин укрывала ночная темнота и выступы скал. По приказу Треваррена обстрел залива прекратился примерно полчаса назад.
Капитан поднял руку, призывая к молчанию, и прислушался. После того как перестали палить пушки, на острове стояла мертвая тишина, нарушаемая лишь шумом волн, накатывающихся на берег и отступающих обратно в море.
— Да, друг мой, — наконец ответил Патрик. — Я взбесился. И случилось это давно и очень далеко отсюда. — Внутри у него словно все заледенело, и он старался не думать о Шарлотте, распростертой на полу в гостиной и, возможно, в эту самую минуту погибающей от ран. Он двинулся к воде.
— Господь с тобой, дружище, — не унимался Кохран, схватив Патрика за руку, — но ты затеваешь дело, которое тебе не по силам. Ведь она наверняка придет в себя и начнет спрашивать о своем муже. Ты что же, хочешь предоставить мне честь сообщить ей о том, что ты отправился на дно вслед за «Чародейкой»?
— Возьми себя в руки, Кохран, — оборвал его Патрик со странной улыбкой, скорее напоминавшей гримасу. В эту ночь у него не осталось способности шутить. — Ты начинаешь причитать надо мной, как старая баба.
— Все в руках твоих, Господи! — только и смог сказать Кохран, провожая капитана взглядом.
Никакие слова не могли сейчас остановить Патрика. Он действительно был охвачен в этот момент своего рода безумием, которое не давало ему ни минуты покоя, пока он не выполнит то, что считал своим долгом. Он снова прислушался, но услышал лишь частые удары своего сердца.
У Патрика не оставалось сомнений: после прекращения ответного огня пираты решат, что силы оборонявшихся иссякли, боеприпасов больше нет и можно спокойно приступать к разграблению острова, «Быть слишком уверенным в своем превосходстве всегда большая глупость для полководцев», — мрачно ухмыльнулся Патрик.
Погрузившись по грудь в теплую, ласковую воду, капитан на секунды обернулся назад, где за неясным силуэтом Кохрана угадывались очертания обезображенного стихией и артобстрелом дома, в котором он оставил свою Шарлотту. Это из-за нею, Патрика, она может умереть сегодня ночью, а их невинный, так и не родившийся ребенок, наверное, уже умер. И, поскольку не в его власти повернуть время вспять и исправить уже совершенные им ошибки и несправедливости, ему остается лишь один способ искупить свою вину — месть.
