Зов одинокой звезды - Финч Кэрол (читать книги без сокращений TXT) 📗
Потом наступил черед подобающего для призрака одеяния. Стоун достал из седельной сумки нечто бесформенное, скроенное из тончайшего белого муслина. К его великому удовольствию, Тэра полностью сбросила одежду, в которой лежала в гробу, и облачилась сначала в ночную рубашку, тоже белую, а потом в костюм привидения. От распахнутого окна порывами налетал свежий ветерок, заставляя легкие складки одежды парить и трепетать в воздухе, отчего создавалось впечатление, что облекает она невесомую фигуру.
Чтобы эффект казался более впечатляющим, Стоун задул все свечи, кроме одной, и отступил полюбоваться делом рук Своих.
— Что скажешь? — в нетерпении осведомилась Тэра, когда он не сразу сообщил свое мнение.
Она воздела руки над головой, будто наводя чары, и повернулась на цыпочках. Казалось, при этом девушка оторвалась от земли на несколько дюймов.
— Выглядишь ужасающе, — заверил Стоун с оттенком насмешки. — Если бы я лично не приложил руки к этому превращению, то уже трясся бы, как осиновый лист. По-моему, лучше и быть не может.
— Нет, может! — запротестовала девушка, развернула белый плащ Ночного Всадника с его зловещим колпаком и перебросила ему. — Для полноты впечатления мне не хватает подходящей пары. Тщательно расправь все складки! Надо, чтобы у Меррика сердце в пятки ушло, чтобы призраки двоились и троились у него в глазах.
— Чтобы сердце ушло в пятки, надо его иметь, — проворчал Стоун, надвигая на лицо колпак.
Просторный плащ скрывал его могучее сложение. Глаза зловеще и таинственно поблескивали сквозь щели колпака. Собрав одежду простой смертной, от которой Тэра только что избавилась, он сунул в седельную сумку, а сумку выбросил наружу, под окно.
Давно стемнело, хозяева ужинали, и вскоре Меррик должен был пройти в кабинет, по обыкновению заглянув в гостиную. В связи с перегоном ранчо практически опустело, лишь несколько ковбоев остались присматривать за лошадьми, остальные покинули «Даймонд», ворча по поводу Берна, которого на этот раз заменил у полевой кухни какой-то ранчеро, едва умевший готовить.
Впервые за тридцать лет Меррик лично не участвовал в перегоне. Однако хозяин ранчо был достаточно умен, чтобы соблюсти приличия и исключить всякий повод к разговорам.
Наконец Стоун отпер дверь и приоткрыл ее, а сам укрылся за бархатной гардиной, такой тяжелой, что в случае необходимости она могла укрыть и нескольких человек. Тэра заняла место с другой стороны окна, в столь же надежном укрытии. Несколько минут прошло в ожидании, потом снаружи зашуршали. Это Теренс, шериф и Берн устраивались в первом ряду театра, откуда должны были если не видеть, то прекрасно слышать все.
Уинслоу случайно поднял глаза, и взгляд его упал на мертвенно-белое лицо, свесившееся из окна. Бедный газетчик схватился за сердце и с корточек свалился на пятую точку. Двое других тотчас вскинули головы, раздался чей-то приглушенный возглас. Наконец пришло понимание, и троица выразила свое одобрение энергичными жестами.
— Боже мой, Тэра! — прошептал Теренс. — Честное слово, я не завидую Меррику. Держу пари, он окончательно поседеет!
Тэра была весьма довольна произведенным впечатлением, и ее белые губы тронула улыбка. Если Меррик все-таки человек, а не дьявол, он должен попасться на удочку, думала она.
Девушка приготовилась подбодрить отца шуткой, но поблизости раздалось громкое продолжительное ржание. Голос у Дьябло был подходящий, и в ночной тиши звук казался оглушительным. Тэра поспешно выпрямилась и застыла в неподвижности в ожидании появления Меррика. Приближался момент решающей схватки личностей.
Стук подков и ржание были на этот раз такими громкими, что хозяин ранчо выронил бумаги и приподнялся в кресле. Никогда еще Ночной Всадник не отваживался приближаться к стенам особняка. В тот самый миг, когда Меррик бросился к окну, чтобы выяснить, в чем дело, белый жеребец на полном скаку пронесся мимо. Он был один, без обычной зловещей фигуры на спине, и именно это вызвало у Меррика озноб. Такое случалось впервые и казалось неким неприятным предзнаменованием, чем-то вроде безмолвного послания. Почему именно в эту ночь, ночь накануне похорон Тэры Уинслоу, Ночной Всадник вдруг покинул свое обычное место па спине скакуна? Где мог быть в этот момент?
Раздался грохот и звон, с треском распахнулось и разбилось окно. Меррик подскочил от неожиданности и поежился, внезапно ощутив вокруг громаду молчаливого и темного особняка.
Борясь с желанием двигаться на цыпочках, хозяин ранчо покинул»кабинет и приблизился к двери гостиной. Она стояла приоткрытой, в точности так, как и несколько минут назад, когда он проходил мимо. Из распахнутого окна тянул холодный сквознячок, усиливаясь с каждым порывом ветра, словно некое невидимое создание дышало холодом могилы. Меррик снова поежился, потом пожал плечами и усмехнулся. Чтобы доказать себе, что ничто не изменилось ни в мире, ни для него, он прошел в гостиную. Первым делом ему бросился в глаза канделябр, обычно полностью зажженный, но теперь освещавший помещение единственной мигающей свечой. Это было не в обычае Стоуна за прошедшие два дня, и Меррик удивленно оглянулся на гроб и стул рядом с ним. Гроб был на месте и увенчан цветами, а вот Стоуна простыл и след. Вместо него на сиденье стула лежали… лежали веревка и кляп. Хозяин ранчо немедленно узнал в них те, которыми воспользовался, похищая Тэру.
Первый приступ тревоги, почти страха, овладел им. Словно притянутый Некоей силой, он сделал шаг, другой, приближаясь к стулу, а значит, и к гробу. Порыв ветра проник в комнату и принес с собой удушливый запах вянущих роз. Откуда-то донесся едва слышный тяжелый вздох. По спине Меррика прошла новая волна озноба, волоски на руках встали дыбом. Он огляделся, а когда снова устремил взгляд перед собой, там парило белое видение. Сдавленный крик вырвался у хозяина ранчо, когда он узнал в привидении свою жертву, но еще сильнее потряс его золотой медальон на ее груди. При виде его ноги Меррика подкосились, он зашатался и ненадолго прикрыл рукой глаза. С новым вздохом видение подплыло к гробу и остановилось, будто воплощенное обвинение.
— Час расплаты пришел, и на этот раз тебе не обмануть судьбу, — тихо и скорбно произнесла Тэра.
При звуке знакомого, но загробного голоса Меррика прошиб ледяной пот. Это невозможно, твердил он себе, это галлюцинация… или он уснул в кабинете и видит кошмар! Раньше такого с ним не случалось! Он никогда не верил в привидения и сумел сжиться с Ночным Всадником, уверенный, что, кто бы это ни был, это простой смертный. Он даже начал извлекать выгоду из этого спектакля. Но Тэра погибла на его глазах… и вот она здесь. В таком случае кто же ночь за ночью объезжает каньон? Верной?
Тем временем мертвенно-бледные пальцы Тэры нащупали медальон и сомкнулись вокруг него. Жест этот распахнул двери памяти, и образы из прошлого, казалось, толпой обступили Меррика. Он снова пошатнулся, будто под напором приливной волны.
— Ты помнишь этот медальон? — спросила Тэра с безжалостной улыбкой. — Помнишь Кармель?
Хозяин ранчо начал отступать, но наткнулся спиной на дверь и бросился в сторону.
— Ты думал, что вечно сможешь выигрывать, что ни люди, ни духи не сладят с тобой? Брат ждет тебя, Меррик! Пришел час его мести, пришел час твоего низвержения в ад. Белый жеребец Ночного Всадника здесь, он доставит твою проклятую Богом душу прямо к адскому пламени!
— Нет! Это… это все сказки! — крикнул Меррик в последней попытке противиться происходящему безумию.
— Повтори это тогда, когда адское пламя охватит тебя! — с торжеством воскликнула Тэра, вздымая руки. — Для тебя нет выхода! Придется заплатить за три убийства сразу: Вернона, дона Мигеля и мое! И когда это случится, когда ты сполна узнаешь адские муки, вспомни, ради чего ты пошел на это, и спроси себя: оно того стоило? Стоило принести смерть родному брату? Стоило убить безоружного старика и слабую женщину? Стоило ли вообще цепляться за это ранчо?
— В этом ранчо была вся моя жизнь! — не выдержал Меррик. — Ранчо стоило тысячелетних мук ада! Верной хотел разрушить мою мечту, и потому мне пришлось принести его в жертву! Нет, я не жалею ни о чем — и будь я проклят! Будь проклят Верной! Он вклинился между мною и всем, чего я жаждал. Он хотел отнять у меня и ранчо, и Кармель!
