Ночные услады - Райс Патриция (е книги .txt) 📗
— Вернись, Филипп! Ты не успеешь! Стены рушатся!
Слово Шовена обладало силой убеждения. Филипп оглянулся — и как раз вовремя. Он едва успел, схватив Эльвину за талию, оттащить ее подальше от опасного места и на ходу отдал приказ своим людям забирать пленных и бежать от камнепада. Вассалы Филиппа повиновались, но, убегая прочь с проклятого места, продолжали смотреть наверх, на площадку башни, где разворачивалось завораживающее жуткое действо.
Пламя охватило безумную, отчаянно жестикулирующую женщину, но она словно не чувствовала жара. Между тем еще одно создание поднялось на площадку, очевидно, пытаясь спасти несчастную. Филипп прижал Эльвину к себе, стараясь оградить ее от жуткого зрелища. Две фигуры наверху старинной башни, растрескавшейся от жара, слились в борьбе. Эльвина прижалась лицом к груди Филиппа, не желая видеть неизбежного.
Верная Марта пыталась стащить со своей госпожи горящую одежду. У самых ног двух женщин появилась большая трещина. Она росла угрожающе быстро, но ни та, ни другая ничего не замечали. Филипп прижал Эльвину к себе сильнее, но она взглянула наверх и увидела, как Марта, сорвав со своей госпожи горящую одежду, сама занялась пламенем, а леди Равенна, споткнувшись, полетела вниз через растрескавшийся парапет. Еще мгновение Марта горела на площадке башни, пока та с грохотом не обрушилась вниз, похоронив под собой леди Равенну и Марту.
Но иной гром, сливаясь с шумом летящих камней, донесся с неба. Еще миг, и пораженные зрители стали свидетелями странного явления — грозы посреди ясного и холодного октябрьского неба. Вслед за раскатами грома небо пролилось дождем — разверзлись хляби небесные.
Много лет спустя продолжали ходить слухи об этом противоестественном ливне: люди с благоговейным страхом говорили о громе небесном и дожде, что пролился на тех, кто видел падение башни, ставшей обителью зла. В эту ночь пришел конец злодейству и колдовству, и церковь на следующий день обрела множество истинно уверовавших, а количество прихожан в окрестностях Данстона, являвшихся к мессе по святым дням, возросло более чем вдвое.
Накинув капюшон на голову Эльвины, Филипп велел монаху отвести ее в замковую часовню. На этот раз Шовену не пришлось уговаривать Эльвину оставить Филиппа, чтобы тот отдал последний долг женщине, носившей его имя, и предать земле ее тело.
Эльвина молча последовала за Шовеном. После ужасов и потрясений этой ночи хотелось быть поближе к Богу, моля у него прощения за грехи и надеясь, что Он ниспошлет ей утешение в ее горестях.
Глава 25
Часовня пустовала долгие годы, но и при слабом свете свечи было заметно, что кое-какой ремонт недавно проводился. Во всяком случае, чисто выметенный пол устилала свежая солома, а стены радовали чистотой и отсутствием копоти. Эльвина взглянула на Шовена — никак это он привел в порядок заброшенную постройку? Монах встретил ее взгляд довольной улыбкой: мол, смотри, времени я даром не терял. Впрочем, Эльвина неправильно истолковала выражение глаз Шовена. Он указал в сторону нефа, и Эльвина, повернув голову, увидела свою верную подругу.
— Тильда! — радостно выдохнула она. На руках у Тильды мирно спал малыш. Эльвина, обессиленная, добралась до нефа, опираясь на руку Шовена. Все, о чем она мечтала, — это лечь и лежа любоваться спящим ребенком.
Вдруг из тени выступил некто весьма знакомый.
— Что происходит? Мы слышали шум, но я боялся уйти, оставив женщин одних. Где сэр Филипп?
Гандальф смотрел на Эльвину с явным сочувствием, но предложить помощь не решился, пока не получил знак от Шовена.
— Донжон рухнул, похоронив леди Равенну под об ломками. Боюсь, там нужна моя помощь. Леди Эльвина попала в жуткую переделку, и сейчас ей необходимо прилечь. Хорошо бы найти для нее соломенный тюфяк.
Гандальф подхватил Эльвину на руки.
— Соломы хватит на всех. Опасность еще не миновала?
— Нет, все уже в прошлом. Однако, пожалуй, женщинам лучше остаться здесь.
Эльвина с благодарностью позволила отнести себя на ароматное сено и, свернувшись клубочком и вдыхая медовый запах трав, тихо радовалась отдыху.
Вскоре появилась Элис с подогретым вином и сыром. Эльвина глотнула вина, сонно улыбнулась Элис и задремала под бормотание Тильды. Филипп жив, сын здоров, о чем еще мечтать? О том, что происходило этой ночью, думать не хотелось. Эльвина уснула крепко и сладко, без сновидений.
Она проснулась, услышав голос Филиппа, и приподнялась на локте, желая увидеть его поближе, заглянуть в его изумрудные глаза, но он ушел, так и не приблизившись к ней. Разочарованная, Эльвина уснула вновь.
Потом ее разбудил ребенок. Чарльз заплакал, и, открыв глаза, Эльвина увидела, что уже светает. Сразу вспомнилось то, что было ночью. Она могла потерять своего малыша, того, кто рос у нее под сердцем. И словно в ответ на ее мысли, ребенок зашевелился, и Эльвина, прикрыв рукой живот, счастливо улыбнулась. Потом она взяла на руки своего голодного первенца, и на руках у матери он затих и что-то залопотал. Перед лицом новой жизни все видения прошлой рассеялись.
Эльвина пошла искать Тильду. Оказалось, что и она, и Элис уже возятся у очага. Готовить в часовне? Но отчего-то в Данстон возвращаться не хотелось. Здесь было уютно и хорошо. Усевшись у огня в кругу друзей, Эльвина с грустью подумала, что она больше привыкла к походным кострам, чем к уюту домашнего очага.
Но идиллия длилась недолго. Покормив Чарльза, Эльвина направилась к выходу, но путь ей преградил незнакомый рыцарь.
— Я иду умываться. Разве я пленница? Что за опасность подстерегает меня, если вы следуете за мной по пятам?
— Я должен сопровождать вас повсюду, миледи. Таков приказ его величества. Я обязан как можно скорее доставить вас в Уайтхолл. И мне приказано не выпускать вас ни на минуту из виду.
В горле у Эльвины встал комок. Она подняла глаза к затянутому осенними тучами небу. Как она могла забыть обо всем? Эльвина слышала голос Филиппа. Он вернулся, и она решила, что все изменилось. Но оказалось, все не так просто. Вот почему Филипп не лег рядом с ней этой ночью. Тучи закрыли солнце, а трава под ногами подернулась инеем. Эльвина покорно повернула назад, к часовне. Через какое-то время пришел Шовен и спросил, как она себя чувствует, не спеша раскрывать главную цель своего визита.
— Со мной все в порядке. Как Филипп? — Голос Эльвины прозвучал почти безучастно.
— Всю ночь руководил расчисткой камней и размещением пленных. Работает без отдыха.
Эльвина понимающе кивнула.
— Он злится и вымещает злость на себе. Со временем Филипп поостынет. Я хотела бы направить ему соболезнования по случаю смерти его жены, но не могу. Душа ее в аду, где ей и надлежит быть. Должна ли я упомянуть об этом на исповеди в числе своих прочих прегрешений?
— Именно по этому поводу я должен побеседовать с тобой, дитя мое. С тобой и многими другими. У тебя хватит сил рассказать мне, что было прошлой ночью? Против церкви совершено гнуснейшее преступление, а ты — единственная свидетельница. Твои показания нужны для того, чтобы судить грешников, схваченных вчера.
Эльвина опустилась на низкий табурет и закрыла глаза. С каким удовольствием она вычеркнула бы из сознания события той ночи!
— Источники зла — Марта и леди Равенна, а они мертвы. Остальные продажны и лживы, но они всего лишь жертвы. Такие же жертвы злых сил, как и я. Должна ли я свидетельствовать против них?
— Пусть церковь судит, кто прав, кто виноват, леди Эльвина. Слухи о черных мессах, которые служили здесь, ходят годами. Бывало, юные девушки исчезали навсегда. Иногда убивали или калечили младенцев. Совершались и такие преступления, о которых я не могу говорить без содрогания. Слишком долго все происходящее здесь было окутано мраком. Но ты можешь пролить свет на все это и положить конец безобразиям.
Эльвина, скрестив руки на груди, начала рассказывать, стараясь сохранять объективность. Если Шовен говорил правду, то ей еще повезло — после обряда, в котором Эльвине выпала роль жертвы, она осталась жива и не потеряла здоровье. Но повториться такое вновь не должно. Ни с кем. Эльвина поведала о том, что видела, — об остальном Шовен мог догадаться сам. Закончив, Эльвина тревожно взглянула в серые, полные сочувствия глаза монаха и спросила:
