Избранница - Джеймс Саманта (книги полностью .TXT) 📗
Эдмунд застыл, словно проглотил железный стержень:
— Я постараюсь забыть об этом оскорблении, Габриэль, — ты ведь не в себе от горя. Но не будь ты моим сыном, я вызвал бы тебя на дуэль лишь за то, что ты посмел заподозрить меня в подобной пакости! Ни при каких обстоятельствах я не причиню вред тому, кто слабее меня, а уж тем более — моей невестке!
— Но твоя невестка — американка, отец! А как ты ненавидишь янки, знают все.
Эдмунд бешено сверкнул глазами:
— Тем не менее я ни в чем не виноват перед Кассандрой! И не понимаю, зачем ей вообще понадобилось покинуть Фарли?
Рот Габриэля нервно задергался:
— Да ладно тебе, отец. Вероятно, даже к лучшему, что она не осталась здесь. Моя мать не покинула поместья, и вспомни, что с ней случилось.
— Твоя мать? — Эдмунд был поражен до глубины души. — Не вижу, какое она имеет отношение ко всему этому!
— Да? Меня это не удивляет. Я всего лишь хотел сказать, что не смог бы спокойно наблюдать, как Кесси мучается здесь, несчастная и грустная, в точности как моя мать. Видишь ли, отец, я не желаю сотворить с ней то, что когда-то сделал ты с моей матерью.
— Что я сделал с твоей… Но я ничего с ней не сделал!
— Совершенно верно. Тебе было плевать, есть она или нет. Ты ведь не любил ее и не замечал ее существования… Как ты думаешь, что убило ее?
Эдмунд отшатнулся:
— Что ты имеешь в виду, Габриэль? Она… она утонула в озере. Жуткая смерть, конечно, но ведь никто из нас не застрахован от случайностей!..
— Нет, отец. Ее смерть не была случайной. Она утонула, потому что хотела умереть… Вот и решилась на самоубийство. Эдмунд выпучил глаза. Он даже посерел лицом.
— Откуда ты знаешь? — прошептал он.
— Она оставила мне письмо. Знала, что я пойму ее, как всегда знала, что тебе это не разобьет сердца… Она любила тебя… вопреки здравому смыслу… Хочешь знать, что она написала в своем предсмертном письме? Что у нее больше нет сил быть рядом, но ничего не значить в твоей жизни, не быть ее частичкой. Вот она и предпочла покончить с такой жизнью раз и навсегда!
Эдмунд закричал:
— Но я не знал этого, Габриэль! Пресвятая Богородица! Я даже не подозревал… Я думал, это… несчастный случай! Почему ты не рассказал мне?
— Тебе было наплевать на нее, пока она была жива. Неужели ее судьба заинтересовала бы тебя, когда ее уже не стало?
Габриэль прошел мимо отца и громко хлопнул дверью.
Колени Эдмунда ослабели, он еле доплелся до стула. Теперь все стало ясно ему — ясно до конца. Понятно и отчуждение Габриэля, и его постоянное раздражение на него.
Он закрыл лицо руками и заплакал. Он оплакивал все, что когда-то было его жизнью. И все, что потерял.
Глава 25
Габриэль приехал навестить жену и сына уже на следующее утро. Затем — в полдень. И оба раза Кесси отказалась повидаться с ним. Он снова приехал на следующий день — с тем же успехом.
Заставь ее под пыткой сказать, почему она так поступает, и Кесси не смогла бы дать четкого ответа. Знала только, что если увидит его, это лишь увеличит ее страдания. Она разрывалась между надеждой и страхом, злостью и тоской, унынием и попытками взбодриться. Ночами она засыпала, устав плакать… По утрам просыпалась с раскалывающейся от боли головой и опухшими глазами. Но ее сердце оставалось закрытым для всех. Ибо она не могла отделаться от сомнений: Габриэль… или Эдмунд? Отец… или сын?
Временами ей казалось, что она сошла с ума. Разве в здравом уме предположишь, что Габриэль или Эдмунд способны на хладнокровное убийство? Но затем ее снова начинали разбирать сомнения, и она неизменно приходила к выводу, что убийца — кто-то из них. Как она ни напрягала мозг, все было напрасно. Ей так и не пришло в голову, кто еще мог так упорно елать ее смерти.
Неделю спустя она стояла в своей комнате у окна и смотрела на чудные зеленые луга. Солнце ласково пригревало, заставляя все искриться весельем, но и это не смогло развеять грусть Кесси.
Заметив, что подруга не высыпается, Эвелин уговорила ее отдыхать после полудня. А чтобы Джонатан не мешал ей, она забирала его на это время к себе. Но сегодня Кесси от тревоги не находила себе места — о том, чтобы прикорнуть, и речи быть не могло. Уж лучше она присоединится к Эвелин и сыну.
Она спустилась вниз и заглянула в гостиную, но их там не оказалось. Кесси и не заметила, что дверь на террасу приоткрыта. Уже собравшись выйти, она остановилась как вкопанная. С террасы доносился смех. Быстро подойдя к двери, она застала милую картинку. Эвелин сидела на деревянной скамье, а напротив нее расположился Габриэль, для удобства вытянувший свои длинные ноги. А на коленях у него заливался смехом и скакал Джонатан.
Первой ее заметила Эвелин. Она виновато потупила глаза и встала. Кесси в раздражении раздула ноздри: ее жестоко обманули, предали! И кто? Лучшая подруга! Она обвела присутствующих возмущенным взглядом и холодно произнесла:
— Та-ак… Очевидно, именно поэтому вы так настаивали на моем дневном отдыхе?
Габриэль тоже поднялся, усадив Джонатана на плечо и заботливо поддерживая его за головку и спинку. Эвелин ничуть не расстроилась, а Габриэль погрустнел и помалкивал, не желая обострять ситуацию.
— Кажется, вам не мешает поговорить наедине? — весело сказала Эвелин. — Можно я заберу Джонатана?
Габриэль кивнул. Он прижался губами к головке малыша и вручил его Эвелин, которая тут же оставила их вдвоем.
— Возможно, на меня ты и имеешь право сердиться, но Эвелин здесь ни при чем. Это я уговорил ее.
— Однако она ни словечком не обмолвилась мне об этом!
Взгляд Габриэля стал жестче:
— Когда ты отказалась видеть меня, я лишь покорно склонил голову. Но кто дал тебе право запрещать мне видеться с сыном? Хочется напомнить, что это и мой ребенок, а не твоя единоличная собственность.
— Сын, которого ты не хотел так же, как и жену!
Его лицо превратилось в каменную маску:
— Советую тебе следить за своим язычком, янки. Однажды я сорвался и ударил тебя, да в придачу наболтал такого, что и по сей день содрогаюсь. Так что же я теперь — виноват на всю жизнь?!
Он подошел так близко, что знакомый запах окутал ее с головы до ног. Мысли ее беспомощно заметались. Она молилась, чтобы он не заметил предательски забившуюся жилку на шее. Когда он рядом, просто невозможно мыслить ясно, а в мозгу начинают мелькать картины их жарких объятий… Она поневоле вспомнила, как теплы и трепетны его губы, как сильны его руки: от них в ней всегда возникало чувство защищенности…
Руки вдруг так задрожали, что она была вынуждена спрятать их в складках платья.
— Чего ты хочешь от меня, Габриэль? Я ошиблась насчет котенка и в моем шоколаде не было отравы? Установилось напряженное молчание.
Наконец он заговорил:
— Нет, по всей видимости, ты права. Доктор осмотрел труп котенка и считает, что его отравили. И за кухней нашли пустой пузырек из-под лауданума. Глория вспомнила, что поднос несколько минут стоял на кухне, прежде чем она отнесла его наверх. Я допросил всех слуг, но ничего существенного так и не узнал.
Он явно не хотел сообщать ей всего этого. Кесси заметила, как в его глазах мелькнуло сомнение.
— Слуги преданы и тебе, и твоему отцу. Если же я умру, то ты обретешь желанную свободу и сможешь жениться, на ком пожелаешь.
Его передернуло от отвращения:
— Если ты еще не забыла, то я вообще не рвался обзаводиться женой. И что бы ты там ни думала, мой отец — человек чести. Если уж на то пошло, я бы первый обвинил его, заподозрив в нем хоть каплю неискренности. Какой мне смысл защищать его? — Он нервно мерил шагами террасу, продолжая развивать свою мысль: — Поверь мне, Кесси, я хорошо понимаю твой страх. Чего я не понимаю, так это того, что ты обвиняешь женя! Кажется, ты забыла, что когда в тебя стреляли, я был рядом с тобой!
— Легко нанять кого-либо для столь деликатного поручения… Бандит из Лондона… тоже мог быть исполнителем твоей воли. И вообще… если это не ты, то кто?
