Заговор Тюдоров - Гортнер Кристофер Уильям (читать бесплатно книги без сокращений TXT) 📗
Я прикусил губу, разрываясь между прошлым и настоящим.
– Ты не поехал во Францию.
– Нет. Хозяин отправил меня в свое поместье в Уэсторпе. – Шелтон понизил голос, словно даже здесь, посреди полей, его могли подслушать. – Приехав, я нашел свою госпожу совершенно павшей духом. Она тоже поняла, что король, ее брат, готов ради Анны Болейн ввергнуть в крах собственную державу, и это привело ее в безмерное отчаяние. Дня через два ближе к ночи разразилась ужасная буря, словно гневался сам Господь. Одна из женщин, бывших при твоей матери, прибежала вызвать меня в ее покои. Она никак не могла закрыть створку окна. Ветер распахнул ее настежь, и дождь хлестал в комнату, заливая все вокруг. Моя госпожа промокла до нитки, но все пыталась справиться с окном, будто от этого зависела ее жизнь. Здоровье у нее было хрупкое, рождение четверых детей не прошло бесследно. Она не показывала своей слабости, но я опасался, что она застудится до смерти, и поэтому… поэтому попытался…
Он вдруг судорожно сглотнул, и голос его прервался.
– Я был молод, молод и глуп, горд и охоч до ласки и влюблен в женщину, которая была настолько выше меня положением, что казалась недосягаемой. Однако той ночью она была так одинока, так несчастна. Она отослала служанку и села у камина, а я остался. Я подал ей подогретое вино, пытался утешить. Твоя мать говорила о прошлом, о том времени, когда была невестой королевской крови и многие искали ее руки. Она рассказала, как сам Франциск, король Франции, добивался ее, и о том, почему никогда не расстанется с этим золотым артишоком, единственной памятью о тех днях, когда она рискнула всем, чтобы стать женой Брендона, кого любила всю жизнь. Затем она усмехнулась и сказала: «А теперь, Шелтон, взгляни на меня: я старуха, жалкая старуха. Никто и не помнит, как я была молода».
Жаркие слезы подступили к моим глазам. Я потянулся к Шелтону, хотел дотронуться до его руки, сжимавшей поводья, но он резко отпрянул, отвергая утешение.
– Нет, – сказал он хрипло, – дай мне закончить. Дай выговориться. Я никогда и ни с кем не говорил об этом. Я хочу поведать тебе об этом не меньше, чем ты хочешь услышать мой рассказ.
Он осадил Цербера на берегу ручья. Когда наши кони склонили головы к воде, он спешился и, тяжело ступая, пошел к одиноко стоящему дубу. И остановился, неотрывно глядя на дерево. Я соскользнул с Шафрана, подошел к Шелтону и остановился рядом. В нескольких шагах беспечно катался по траве Уриан.
– Это было всего лишь пару раз. – Голос Шелтона звучал бесстрастно, словно он силился отделить себя нынешнего от себя прошлого. – Та ночь стала первой. Я не смог сдержаться. Она, должно быть, прочла это в моих глазах. Я считал себя таким ловкачом, прятал свои чувства и изображал преданного оруженосца… но она-то сразу распознала желание. Быть может, ей служило утешением то, что она еще способна вызвать такую страсть, снова ощутить себя юной, но для меня… о, для меня это был рай земной! Никогда прежде я не испытывал ничего подобного. Я клялся ей в вечной любви, твердил, что никогда больше не прикоснусь к другой женщине. Она смеялась, говорила, что все мужчины лепечут такую чепуху в порыве страсти… но я-то говорил сущую правду. По большому счету и сейчас ничего не изменилось.
Искривленный рот Шелтона тронула неловкая улыбка.
– Вот почему я старался защитить тебя, когда обнаружил в доме Дадли, вот почему стремился спрятать от тех, кто мог причинить тебе зло. Таково было обещание, данное твоей матери, хотя ей самой об этом я так и не получил шанса рассказать. Знаю, я временами обходился с тобой сурово, но я был уверен, что только так можно тебя уберечь. Она не хотела бы, чтобы ты страдал.
Я застыл, не в силах шевельнутся. Шелтон развернулся и теперь глядел на меня единственным глазом, который больше не был способен пролить слезу, даже когда нестерпимая боль столь явственно отражалась на его лице.
– Я вернулся ко двору, когда герцог приехал из Франции. Мистрис Болейн объявила, что носит дитя; ее спешно готовились короновать. Я оставил твою мать в Уэсторпе, не зная, что она тоже понесла. Она рассказала об этом только мистрис Элис, своей знахарке, а для всех прочих распустила слух, будто у нее опухоль. Больше я ее никогда не видел.
– Она умерла из-за меня.
Я присел на корточки, обхватив голову руками. Шелтон опустился на колени рядом со мной.
– Нет, не из-за тебя. Она любила своих детей; она непременно полюбила бы и тебя. – Он обхватил ладонью мой подбородок, повернул лицом к себе. – У тебя глаза твоей матери, такие же серые, но, когда меняется настроение, они становятся голубыми или зелеными.
– Как ты меня нашел? – прошептал я. – Как ты узнал, куда меня увезли?
– Благодаря артишоку, – сказал он, – тому самому чертову артишоку, который хотела заполучить Анна Болейн. Твоя мать написала в завещании, что золотой артишок должен быть разломан, а листки разосланы женщинам, которых она назвала. Герцогу до этого дела не было. Анна Болейн разрешилась дочерью, и он должен был унимать разочарование короля. Твою мать едва опустили в могилу, как Брендон женился на своей подопечной, девушке пятнадцати лет. Он и не подумал бы исполнять последнюю волю своей покойной жены, если бы я не вызвался в память о ней доставить все лепестки по назначению.
– Но ты же тогда не знал обо мне, ничего не подозревал!
– Вначале – ничего. Затем я проведал, что одна из женщин, упомянутых в завещании, – знахарка, и тут-то у меня вспыхнули первые подозрения. Элис исчезла вскоре после смерти твоей матери; никто не знал, куда она подалась. Я верил, что твоя мать не просто так пожелала раздать лепестки артишока, что это знак, послание, предназначенное для меня. Поэтому я исполнил свой долг. Я вручил один лепесток принцессе Марии и вернулся ко двору, чтобы служить герцогу, наблюдать и ждать. Другой лепесток предназначался леди Дадли, но было в ней нечто, не вызывавшее во мне доверия, и я пока что не обращался к ней. К тому времени, когда герцог умер, я обнаружил, что мистрис Элис живет в доме Дадли в Уорикшире. Я обратился к леди Дадли с просьбой найти мне место, и благодаря моей службе при герцоге она наняла меня на должность мажордома. Когда я вошел в кухню, Элис глазам своим не поверила. Я тоже. Когда я увидел тебя сидящим возле нее – вылитая мать, – то почти пожалел, что ты появился на свет. Я страшился жизни, которая тебя ждет, – жизни тайно рожденного сына королевской крови.
Я уже знал продолжение истории. Я жил – и едва выжил. И все равно оставалось задать последний вопрос, хотя сейчас, казалось, в нем не было особой необходимости.
– Ты – мой отец?
Шелтон ответил не сразу. Над нашими головами шуршали, качаясь на ветру, ветки; высоко в небе промелькнула стайка птиц. Кони топали копытами, прислушивались, уши торчком, к звукам пробуждающейся природы. Прибежал Уриан, запыхавшийся, весь в грязи.
– Да, – наконец сказал Шелтон. – Думаю, да.
Он потер подбородок, словно эта мысль не давала ему покоя.
– Я не должен был скрывать от тебя правду. Я заподозрил, что ты вернулся, в тот вечер, когда ты подслушивал разговор принцессы и графа, но не был уверен. Потом ты появился в борделе, и я сразу узнал тебя. Я подумал – вот он, мой сын. Вот мой второй шанс. Только я никогда не предполагал, что снова тебя увижу, а ты считал меня мертвым. Я слишком изменился; я не хотел делать то, что должен был.
– И вместо этого следил за мной, – догадался я. – Все так же старался меня защитить.
Шелтон хохотнул:
– Не очень-то у меня получилось! Я видел, как граф рассылает и получает письма; я знал, что он ввязался в опасное дельце, что помогает Роберту Дадли, сидящему в Тауэре. Я понимал: что бы ни заставило тебя вернуться ко двору, ты очень скоро вляпаешься в беду по самую маковку. От старых привычек не так-то легко избавиться: я хотел уберечь тебя от беды.
Он сунул руку под куртку и достал крохотный шелковый сверток, перевязанный истертой ленточкой.
– Это твое. – Он вложил сверток в мою ладонь. – Я хранил его все эти годы.
