Сердце рыцаря - Брэдшоу Джиллиан (мир книг .TXT) 📗
Он остановился на краю поля и стал смотреть на раскинувшуюся перед ним долину: просторы полей и леса, церковь, деревня и господский дом были затянуты серебристым маревом летнего вечера. Здесь лежала часть его души, оставленная так же беззаботно, как та, другая, частица под камнем, и также катастрофически потерянная. Сможет ли он вернуть ее? Он вспомнил пересказанные Тьером слова Алена о том, что местные жители не захотели бы его возвращения, если бы знали, что он такое на самом деле. «Чудовище, дьявольское отродье, оборотень».
Он резким движением расправил плечи и зашагал вперед. Это его дом. Больше ему идти некуда.
Когда он поравнялся с домом кузнеца на краю деревни, то по старой привычке задержался у колодца. Он как раз ставил ведро, когда хозяйка дома вышла с коромыслом, чтобы набрать воды. При виде его она замерла и побледнела. А потом она уронила ведра и закричала. Быстро пятясь назад, она крестилась и продолжала кричать.
Тиарнан выпрямился. Ее крики дрожали в нем, так что новые скрепы в его душе болели. Он не знал, что делать: казалось, она все-таки слышала о том, что он такое. Он решил, что, как человек, не позволит, чтобы его прогнали также легко, как волка.
– Юдит, дочь Конуола, – резко сказал он, – почему ты кричишь?
Она замолчала как раз в тот момент, когда ее муж и брат выбежали из-за дома, чтобы проверить, что происходит, – и тоже замерли. Донал, бежавший следом за Юстином, врезался в него, и Тиарнан удивился, почему он оказался в доме кузнеца.
– Ох, маштьерн! – воскликнула Юдит. – Это вы?
– Что значит этот вопрос?
– Маштьерн! – воскликнул Юстин Браз, подбегая ближе и останавливаясь. На его крупнокостном лице отразиласьробость, которой прежде Тиарнан никогда у него не замечал. – Это и правда вы?
– Почему вы меня спрашиваете? Кем я еще могу быть?
Глевиан, муж Юдит, выкатил глаза.
– Вы... не мертвый?
– А я бы стал пить воду из твоего колодца, если бы был мертвый? – нетерпеливо вопросил Тиарнан.
Четыре лица расплылись в улыбках глубочайшей радости. Из соседних домов тоже стали выбегать люди. Они замирали на месте, а потом бросались к ним.
– Это маштьерн! – кричали они друг другу в радостном изумлении.
– Ох, мой господин! – воскликнула Юдит, смеясь, плача и заламывая руки от счастья. – Я решила, что вы – призрак.
– Вы вернулись? – спросил Юстин все с той же непривычной робостью.
– А разве это не Таленсак и не мой дом? Юстин восторженно взвыл.
– Слава Богу! – воскликнул он и, упав перед Тиарнаном на колени, поцеловал ему руки.
Юстин всегда считал целование рук уделом крепостных, женщин и иностранцев, так что Тиарнан удивленно отдернул руки. Юстин сиял улыбкой и колотил кулаком по земле в бессловесном восторге. Его выпороли зато, что он возил зерно в Монфор; он стал первым в деревне, кого так наказали. Его приковали к новому позорному столбу на деревенской площади, и один из наемников Алена, привезенных им из Фужера, дал ему двадцать ударов кнутом, отсчитывая их по-французски. Пойманный и беспомощный, не имея даже возможности увидеть падающие удары, Юстин закричал на «девять», заплакал на «шестнадцать» и взмолился о пощаде на «восемнадцать». Он не забудет этого до конца жизни. Но теперь маштьерн вернулся и кошмар закончился.
Донал стоял позади Юстина и улыбался так, что лицу было больно.
– Маштьерн! – сказал он. – Слава Богу! Лорд Тиарнан, мы все думали, что вы умерли. Уже почти год прошел...
И, говоря это, он подумал, что Тиарнан, возможно, и не знает, что отсутствовал почти год. Маштьерн стоял перед ними в том же зеленом костюме, который был на нем, когда он уходил из Таленсака прошлой осенью, а на его обычно сдержанном лице выражалось полное недоумение. Говорили, что в полых холмах время всегда течет по-другому, что человек может уйти туда всего на один день – и, вернувшись, обнаружить, что дома прошло семь лет или столетие. Донал давно решил, что если кто-то и присоединится к дикой охоте, то это будет именно Тиарнан, который знал лес не по-человечески хорошо. Его взгляд упал на белую отметину на подбородке господина, и его подозрения подтвердились. Это был не шрам, а пятно, которое называлось знаком фей и приписывалось сверхъестественному оружию прекрасного народа. Тиарнан был в полых холмах, и их обитатели пытались помешать ему вернуться обратно! Однако об этом не следовало говорить вслух, чтобы обитатели холмов не решили вернуться и поймать беглеца. Донал поспешно схватил Тиарнана за руку, словно прикосновение было средством, которое удержит его в мире людей.
– Мой дорогой господин, добро пожаловать!– сказал он. – Добро пожаловать домой!
Каждую секунду к толпе присоединялись все новые люди, и все они радостно улыбались, возбужденно кричали и хлопали в ладоши. Тиарнан, ошеломленный шумом и бурными эмоциями, озадаченно тряхнул головой и, не зная, что делать, пошел по деревне. Все последовали за ним, криками оповещая жителей, что вернулся маштьерн, живой. Тем временем другие объясняли ему, что его жена принесла герцогу вассальную клятву за владение и тут же вышла замуж за чужака из Фужера, с жестоким жадным нравом, который привел с собой мерзкого, вороватого управляющего.
– Ради Бога, не спрашивай его, где он был! – прошептал Донал Юстину, пока они шли следом за остальными.
– Я что – дурак? – огрызнулся Юстин. – Ты видел метку у него на подбородке? Они не хотели его отпускать, так?
Кто-то залез на колокольню и начал звонить в колокол, и все население деревни высыпало на площадь. Тиарнан с ужасом увидел, что два его крепостных плетутся за другими в ножных кандалах, а потом он увидел других несчастных в колодках, заляпанный кровью позорный столб и остановился как вкопанный. Вид орудия пытки поразил его также глубоко, как любого жителя его деревни.
– Что это? – Он указал на столб.
– Его велел поставить лорд-чужак, – ответил Глевиан. – Я не хотел делать для него кандалы, маштьерн, а Мало не хотел тесать столб, но нас заставили. Он приказал, так что нам пришлось. Понимаете, мы не надеялись, что вы вернетесь.
– И его использовали?
– О да, маштьерн. С тех пор как лорд-чужак удвоил плату за помол, его использовали. Юстина первым выпороли у него, а потом Ринана, и Гериша, и Жерэ, и Гурмелона...
Тиарнан посмотрел на Юстина, наконец поняв, откуда взялась его робость. Он вспомнил вкус крови Алена, который ощутил этим утром, и страстно пожалел о том, что ему не удалось вонзить клыки в то манящее горло. Как он посмел – о Боже! – насиловать Таленсак?
– Завалите его, – процедил Тиарнан сквозь зубы, – и сожгите. Можешь сначала снять наручники, если хочешь, Глевиан, чтобы превратить их во что-то полезное. У кого ключи от колодок?
Управляющий Алена Жильбер пришел в деревню уже через несколько минут, чтобы узнать, с какой стати там звонили в колокол. Он взял с собой четырех солдат, вооруженных ножами и дубинками. Он обнаружил, что на деревенской площади разожжен костер, что на него уложен позорный столб, а вся деревня собралась вокруг и раздувает пламя. При его приближении крестьяне замолчали, ухмыляясь и подталкивая друг друга локтями. В центре толпы, разговаривая с деревенским священником и кузнецом, стоял человек, которого он не знал: худой, темноволосый, в пропитанной потом белой рубашке и зеленых штанах. При его приближении незнакомец повернулся в его сторону, а священник и кузнец что-то ему прошептали. Не успел Жильбер заговорить, как незнакомец отрывисто спросил что-то по-бретонски.
– Изволь говорить со мной на французском! – гневно сказал Жильбер. – Это ты устроил беспорядок?
Толпа захохотала и затопала ногами, словно он сказал что-то смешное, – и это его смутило.
Незнакомец одарил его взглядом, заставившим попятиться. Лицо этого человека было бесстрастным, и только глаза горели яростью.
– Я попросил ключ от колодок, – сказал незнакомец уже по-французски. – Мне сказали, что он у тебя.
