В тени луны. Том 1 - Кайе Мэри Маргарет (прочитать книгу TXT) 📗
Однако среди гостей она не увидела Алекса, и опять стала волноваться, не уехал ли он домой, но Лотти сообщила ей, что видела, как он направлялся к Водному бастиону.
— Софи тоже хотела пойти, — призналась Лотти, — но у нее не хватило мужества попросить его составить ей компанию, а он не додумался ей это предложить. Вообще-то он выглядел несколько необычно, так, словно ему вообще не нужна никакая компания. Винтер, ну не чудесная ли сегодня ночь? Может быть, Эдвард сейчас тоже смотрит на луну? Как бы мне хотелось, чтобы он был сейчас здесь!
«А может быть, и Конвей тоже смотрит на луну, — подумала Винтер. — Почему Алекс был в таком замешательстве, когда я спросила его о Конвее? Он выглядел… виноватым».
— Винтер, любовь моя, — сказала миссис Эбатнот, направляясь к ней с каким-то неизвестным джентльменом, — вот человек, с которым ты, наверняка, будешь рада встретиться. Представь себе, мистер Кэррол был проездом в Лунджоре всего неделю назад, и останавливался у полковника Маулсена — ты ведь помнишь полковника Маулсена, правда, дорогая? И они обедали с мистером Бартоном, так что он сможет рассказать тебе о нем самые последние новости. Мистер Кэррол, эта леди очень скоро выйдет замуж за мистера Бартона, будьте знакомы, — контесса де лос Агвиларес.
Мистер Кэррол был крупным мужчиной с таким красным лицом, что даже лунный свет не в состоянии был сделать его бледнее. Он поглядел на Винтер и пробормотал, что весьма польщен встречей с ней. Затем он взял ее руку, склонился над ней, и в ответ на ее жадные расспросы ответил, что действительно видел специального уполномоченного в прошлый уикэнд. Еще он сказал, что часто бывает в Лунджоре и имеет удовольствие знать мистера Бартона на протяжении нескольких лет.
— Мистер Бартон был так добр, что приглашал меня пожить у него некоторое время и составить ему компанию, потому что сейчас у него нет никаких особых дел. Но если у специального уполномоченного в Лунджоре и нет никаких особых дел, то у меня их оказалось предостаточно, я вынужден был отказаться…
Мистер Кэррол заметил удивление на лицах его слушательниц, и, сбитый с толку, встревоженно замолчал.
— Но это же абсурд! — довольно резко вмешалась миссис Эбатнот. — Возможно, вы не знаете, что мы ожидали мистера Бартона в Дели, но груз забот не позволил ему покинуть Лунджор. Вы, должно быть, ошибаетесь!
— О… э… Да, — сказал мистер Кэррол несчастным голосом. — Я, видимо, его не так понял. Да, конечно. Я…
Винтер не дослушала его сбивчивого бормотания.
— Мистер Кэррол, пожалуйста, скажите мне, почему специальный уполномоченный не смог приехать в Дели? Он что… нездоров?
Мистер Кэррол, смущенный и огорченный, схватился за эти слова, как утопающий хватается за соломинку.
— Да. Да, боюсь, что так. Он… э… не хотел расстраивать вас. Естественно, он хотел пощадить ваши чувства. Это очень неудобно — заболеть в такое время — он очень неважно чувствует себя по этому поводу.
— Но… Но почему же он ничего мне не написал? — спросила Винтер, сжимая руки.
Кэррол крупно сглотнул, лихорадочно подыскивая подходящий ответ, и тут его осенило:
— Ничего не написал? Ну конечно, он боялся, что вы посчитаете своим долгом немедленно приехать и ухаживать за ним. Комната больного не место для леди с такой деликатной натурой, как ваша. Лихорадка, вы знаете, э… — мистеру Кэрролу на мгновение представилось заплывшее и распухшее лицо специального уполномоченного в Лунджоре, и он принялся импровизировать. — Опухолевая лихорадка, знаете ли. Нет, нет, ничего серьезного, я вас уверяю. Просто, знаете ли… изменяет немного внешность. Заразиться ею нельзя, но ни один чувствительный человек не пожелал бы, чтобы его видели в подобном состоянии.
— О, бедный, бедный мистер Бартон! — воскликнула миссис Эбатнот, тронутая до глубины души. — Теперь-то я все прекрасно понимаю! Как мог он позволить вам увидеть себя в таком плачевном состоянии? И, конечно же, он не захотел позволить вам терпеть неудобства, находясь в одной комнате с больным человеком. Возможно, из-за этого он и в Калькутту не смог приехать? Наверное, он думал, что сможет достаточно оправиться для того, чтобы приехать в Дели, но у него, должно быть, случился рецидив.
— Так ли это? — спросила Винтер жадным прерывающим голосом. — Как долго он болен?
Мистер Кэррол жалким взглядом посмотрел в ее бледное, напряженное лицо. Он сам не раз развлекался вместе с мистером Бартоном, и считал его на редкость непорядочным человеком; но он не мог рассказать правду этой чудесной молодой женщине. Солгать было легче. А утром надо будет послать весточку старине-Кону, чтобы разъяснить ему ситуацию.
— Э… не больше шести недель, — сказал мистер Кэррол, — или, может быть, немного больше. Это дело небыстрое. Он надеется скоро совсем поправиться. Он уже выздоравливает. Но ведь вы же ему не скажете, что я вам все это рассказал? Он… он не хотел, чтобы вы тревожились о нем.
— Нет, — порывисто ответила Винтер. — Нет, я не скажу ему. Но я очень рада узнать… что ему уже лучше. Спасибо вам, мистер Кэррол. Я вам очень признательна.
Она подала ему руку, мистер Кэррол поклонился и поспешно пошел прочь, утирая лоб большим носовым платком и тяжело дыша.
— Бедный, несчастный человек! — сказала миссис Эбатнот, продолжая, очевидно, скорбеть по отсутствующему мистеру Бартону. — Как благородно с его стороны пощадить твои чувства, Винтер. Как чутко избавить тебя от необходимости ухаживать за ним… Ах, я слышу, что снова заиграла музыка. Пойдем, присоединимся к остальным. Мне кажется, мисс Клиффорд замечательно играет на мандолине… ах, какие звуки! Пойдем, Софи. Постой, Винтер, куда ты, любовь моя?
Винтер не ответила, да и вряд ли она слышала вопрос. Она подобрала шлейф своего платья для верховой езды и быстро побежала по длинной, залитой лунным светом стене по направлению к Водному бастиону. В той части стены прогуливалась лишь небольшая группа. Большинство расселись на коврах и подушках, готовые наслаждаться дуэтом талантливой мисс Клиффорд и романтического лейтенанта Ларраби, а те немногие, кого встретила Винтер, направлялись в их сторону с дальнего конца стены. И все же один джентльмен остался сидеть в амбразуре стены, глядя на реку, и кончик его сигары мерцал маленькой красной точкой в ночной темноте.
Алексу не нужна была компания. Он чувствовал злость, раздражение, и еще он чувствовал себя виноватым. Он надеялся, что ему не придется больше объясняться с Винтер. Ей достаточно будет попасть в Лунджор и самой увидеть этого человека. И тогда разрыв помолвки не будет никоим образом связан с ним самим, Алексом Рэнделлом, и следовательно не даст специальному уполномоченному повода сослать его куда-нибудь из Лунджора — как это сделали с Уильямом — в чине младшего офицера. Но Винтер задала ему прямой вопрос, и на него нужно было ответить. Ему пришлось солгать, потому что сказать ей правду в той обстановке было абсолютно невозможно. Теперь же она узнала его лучше и стала относиться к нему с меньшей враждебностью.
Он должен сказать ей все, и на этот раз она бы поверила ему, и уехала назад, в Калькутту, а оттуда в Англию, вместо того, чтобы ехать в Лунджор. А это означает, что специальный уполномоченный стал бы задавать ему вопросы, и… «О, эти женщины!» — в растерянности подумал Алекс. И что на него нашло? Сейчас было совсем не время для того, чтобы позволить юному, беззащитному и напуганному созданию встать между ним и его карьерой. И все же…
Люди парами проходили мимо, разговаривая и смеясь, но он не оборачивался на них, и никто из них не пытался потревожить его. Теперь большинство людей снова переместились к главной смотровой башне, и он остался наедине с лунным светом, блестящей и широкой рекой, мерно катившей внизу свои воды между призрачными песчаными берегами и белой цаплей, мягко опустившейся на стену в дюжине ярдов справа от него.
На дальнем конце стены кто-то пел под мандолину: «Где цветы, что собирали мы утром?» Заунывная баллада, которую последний раз он слышал в Англии. Затем до него донеслись звуки легких шагов и шуршание женского платья. Цапля взмахнула серебряными крыльями и улетела в ночь, а шаги замерли совсем рядом с ним. Алекс затушил сигару о камень, бросил ее вниз и поднялся.
