Мстительное сердце - Мэтьюз Патриция (книга жизни .TXT) 📗
Андре воздевал руки и вопрошал в отчаянии:
– Почему вы не бросите все это? Почему?
Этот вопрос Ханна сама задавала себе не один раз, но не знала, как на него ответить. В конце концов она пришла к выводу, что не бросает это занятие, с одной стороны, из благодарности доктору Бойлстону, а с другой – из чувства вины. Ведь она в ужасе убежала от Джоша, когда тот лежал при смерти. Андре она ничего об этом не сказала, хотя, вероятно, он, как человек проницательный, все понял, ибо знал ее очень хорошо.
Теперь, когда оспа держала Бостон мертвой хваткой, споры о прививках достигли наивысшего накала. Снова и снова доктор Бойлстон и Коттон Мэзер приходили к членам городского управления и умоляли позволить им разработать программу прививок для всех жителей города. Несмотря на то что доктор Бойлстон уже мог указать на более чем дюжину человек, спасенных от оспы благодаря прививкам, противодействие со стороны священников и бостонских врачей было чудовищное, и городские власти отказывались принимать необходимые меры. А теперь распространились злонамеренные слухи, что, дескать, именно из-за прививок доктора Бойлстона эпидемия не кончается, но разрастается все шире.
Ханна, которая всегда горячо поддерживала того, кто ей нравился, принялась рассказывать всем о преимуществах прививок доктора Бойлстона. Кто-то слушал ее с сочувствием, кто-то угрюмо молчал. Но в основном к ее словам относились с нескрываемой враждебностью. Ханна отважно продолжала отстаивать доктора Бойлстона и его метод лечения, пытаясь убедить людей не упускать возможности избежать заражения.
Неделю спустя ее усилия принесли плоды, но совсем не такие, каких ожидала Ханна.
Как-то вечером ее работа закончилась немного раньше, чем обычно: Ханна приняла ванну и переоделась в одежду, в которой возвращалась домой. В холле она встретила доктора Бойлстона, и тот пригласил ее в свой кабинет выпить чашку чаю.
– Мадам, у вас измученный вид. Вы сильно похудели, – встревоженно сказал доктор Бойлстон. – Очевидно, вы слишком много работаете. Советую вам отдохнуть несколько дней. Вам это пойдет на пользу.
– А люди будут продолжать умирать? Сами вы даже на час не делаете перерыва; меня очень удивило, что вы нашли время посидеть со мной. Нет, я молодая и крепкая и продолжу свою работу!
Доктор улыбнулся, покачав головой.
– Андре сказал мне, что вы упрямы. Прекрасно, мадам Вернер. – Он встал. – Но сейчас вы поедете домой. Я настаиваю. Пойдемте, я провожу вас до экипажа.
Выйдя из дома, они увидели собравшихся людей. При их появлении по толпе пронесся шепот, а потом воцарилось угрюмое молчание.
– Мне это очень не нравится, – прошептал ей на ухо доктор Бойлстон. – Наверное, вам лучше остаться на ночь здесь. Я пошлю в трактир записку.
– Нет! – И Ханна, высоко подняв голову, протянула ему руку. – Я не покажу им, что испугалась.
Доктор Бойлстон в нерешительности замедлил шаг, потом взял Ханну под руку. Они двинулись к экипажу, стоявшему неподалеку.
Из толпы раздались крики:
– Вот они! Дьявол и его ведьма!
– Дьявол и его помощница!
– Это они наслали на нас оспу!
– Дьявол! Ведьма!
– Сжечь их обоих!
– Ирония заключается в том, – пробормотал доктор Бойлстон, – что в этой толпе должен бы находиться квакер Мэзер.
Внезапно из толпы на них посыпался град гнилых фруктов и овощей, отчего Ханна и врач сразу же покрылись соком и грязной мякотью.
Врач побежал, увлекая за собой Ханну. Отбиваясь от своих мучителей одной рукой, а другой обнимая за плечи свою спутницу, он пробился к экипажу и открыл дверцу:
– Садитесь, мадам! Я буду править!
Ханна юркнула в экипаж, врач захлопнул дверцу и вспрыгнул на кучерское сиденье. Выхватив кнут, он принялся размахивать им, и толпа отпрянула. Доктор Бойлстон хлестнул лошадей, те тронулись, и экипаж двинулся вперед; вскоре он мчался по булыжной мостовой так, что догнать его было невозможно.
Оказавшись в экипаже, Ханна безуспешно пыталась стереть с одежды пятна от расплющившихся гнилых фруктов. Потом она дала волю слезам. В последнее время она нередко впадала в отчаяние.
Из трактира вышел Андре, чтобы встретить их. Ханна пробежала мимо него к боковой двери, ведущей в ее временное жилище.
Доктор прокричал ей вслед:
– Вы останетесь здесь, пока их ярость не уляжется. Я приказываю вам оставаться в доме, мадам!
Вскоре стало ясно, что в приказах доктора Бойлстона не было необходимости.
На следующее утро, когда Ханна проснулась, ее сотрясал озноб, и она ощущала боль во всем теле. У нее опять начался бред, а в бреду являлись демоны. В ее кошмарах были мертвые и умирающие от оспы, звенели колокола. Она вновь видела Джошуа – с выбритым лицом, покрытым язвами, голова его отделялась от тела и раскрывала рот, беззвучно укоряя ее. Потом появлялся Майкл, с губ его срывались уничтожающие слова: «Шлюха, черная шлюха».
В кошмарных видениях она лежала, распростершись на кровати с четырьмя столбиками в комнате Эймоса Стрича в «Чаше и роге», ноги и руки ее были привязаны к этим столбикам, и тучное тело Стрича падало на нее, медленно вращаясь, с открытым ртом, изрыгающим крик: «Убийца! Убийца!»
И огромная туша опускалась на нее, сжимала, расплющивала.
С криком Ханна села и схватилась за чью-то руку. На мгновение ее сознание прояснилось, и она увидела, что рядом сидит Андре.
Сжав его руку, она прошептала:
– Я умираю, да? Доктор Бойлстон ошибся. У меня оспа!
– Тише, Ханна, тише, – ласково проговорил Андре. Он провел по ее пылающему лбу прохладной влажной салфеткой. – Отдыхайте. Сон и отдых – вот все, что вам нужно.
Не думая больше ни о чем, Ханна упала на подушки и погрузилась в тяжелый сон.
Несколько дней она металась и стонала. Андре сидел у ее постели. Ханна то погружалась в бред, то выходила из него. Ее перенесли наверх, в ее спальню.
Однажды во время недолгого прояснения она увидела подле себя Бесс – та переодевала ее в чистую ночную рубашку.
– Бесс, – проговорила Ханна, – тебе нельзя здесь находиться! Ты заразишься от меня оспой!
– Тише, золотко. Тебе нужно беречь силы.
– Но ты… – Ханна покорно позволила Бесс закончить ее дело. Потом, когда негритянка направилась к выходу, молодая женщина приподняла голову и спросила:
– Мишель… с ней все в порядке?
– С дитя все прекрасно, золотко. А ты поторапливаться выздоравливать, чтобы она увидеть свою маму.
И еще Ханне приснился Майкл – он стоял подле ее кровати с грустным и торжественным видом. Как ни странно, никакого осуждения на его лице она не увидела.
Потом возле нее оказался доктор Бойлстон, он словно выступил из тумана и дал ей ложку какой-то отвратительной жидкости. Рассердившись на врача за то, что он ей солгал, она выплюнула лекарство. Андре пришлось обхватить Ханну руками, ей насильно открыли рот и заставили проглотить гадкое снадобье.
И настал день, когда она проснулась с ясной головой. Ханна была так слаба, что не могла пошевелиться. Она хотела было ощупать свое лицо, но руки ее упали – слишком страшно было то, что она могла обнаружить. Ханна вяло повернула голову к окну. В комнату вливался поток солнечного света.
Она услышала, как открылась дверь, но не пошевелилась и не подняла головы – не было сил.
Над ней склонился Андре.
– Ханна!
– Что такое. Андре?
На его лице расцвела радостная улыбка.
– Ах, благодарение богам! – Он положил руку ей на лоб. Прохладный. Жар прошел. – Вы были очень больны, дорогая леди, но врач сказал, что вы очень быстро поправитесь, когда жар спадет.
Ханна проговорила не без горячности:
– Как могу я верить его словам? Весь Бостон оказался прав насчет этого человека!
– Вот это уже похоже на ту Ханну, которую я знаю, – весело отозвался Андре. – Но не стоит так говорить о нашем славном докторе. Он несколько раз приезжал сюда, носился с вами как курица с яйцом! Не будь его, вы, наверное, ушли бы от нас.
Он отступил и стоял теперь, пощипывая подбородок, и на лице его блуждала таинственная улыбка.
