Великодушные враги (Право на измену) - Стюарт Элизабет (читать книги бесплатно полностью txt, fb2) 📗
Взяв кочергу, Элизабет стала ворошить торф в камине.
— Роберт не может простить мне измены, но я его хорошо знаю и смело могу предположить, что он и себя казнит: ведь он позволил свершиться убийству. Александр, в свою очередь, не может простить Роберту гибели отца, обвинения его в предательстве и нашего вынужденного отъезда в Англию.
Она повернулась к Джонет:
— Ну а мы с вами, дорогая, страдаем от этой бесконечной распри, любя их обоих.
Джонет изумленно взглянула на нее.
— Вы его любите? Роберта? Мне казалось, что вы должны его ненавидеть даже больше, чем Алекс. Если бы кто-нибудь причинил зло Александру, если бы его убили, я… — она тяжело вздохнула, пытаясь за подобием улыбки скрыть свою боль, — я бы этих людей ненавидела всей душой до конца своих дней. Не могу понять… — Джонет нахмурилась, — Алекс как-то раз сказал мне, что вы никогда не винили моего дядю… что вы во всем обвиняли только себя.
— Александр не знает всего, — тихо призналась Элизабет. — Я скрывала от него, не хотела взваливать на десятилетнего мальчика бремя своего греха. Но было время, когда я во всем винила Роберта. Было время, когда я ненавидела его так, что эта ненависть пожирала меня изнутри. Я не могла спать по ночам, тоскуя по Гэвину, вспоминая, как он любил меня и как он умирал…
Она тяжело перевела дух.
— Все, что я тогда могла, — это перевязать и залечить ссадины и синяки плачущего ребенка, которого жестоко избили только за то, что он пытался защитить попранную честь своего отца. Мне приходилось стискивать зубы, я старалась не плакать, потому что есть такие раны, которые залечить невозможно.
Ее глаза сузились, она молча посмотрела на огонь.
— Да, было время, когда я ненавидела Роберта, но старалась не подавать виду. Кто никогда не был мстительным, так это Гэвин. Боюсь, Александр унаследовал свою мстительность от меня. В тот первый год я была готова сама зарезать Роберта. Да, да, Джонет, я готова была убить его, и не просто убить, я изобретала для него самую медленную и мучительную смерть!
Элизабет на мгновение закрыла глаза, словно погружаясь мысленно в далекое прошлое, а потом тихо продолжила свою исповедь:
— Тот первый год стал для меня школой, Джонет, страшной школой, но я хорошо усвоила полученный урок. Боль не убивает. Даже самую страшную боль можно пережить. Я это знаю. Единственное, чего надо бояться, Джонет, — это ненависти. Она прожигает насквозь, разрушает все, чем в жизни стоит дорожить. Ненависть может уничтожить человека, дитя мое, ненависть и чувство вины. Я хорошо знаю этих демонов. Долгое время они были со мной неразлучны.
Она подняла голову и улыбнулась.
— Но мне была дарована возможность начать все сначала. Бог милосерден, Он может простить ненависть, развеять ее по ветру, словно ее никогда и не было. У нас нет врагов хуже, чем мы сами. Мы должны учиться прощать, учиться обращать во благо себе и своим близким то, что даровал нам Господь. В моем случае речь идет о сыне, горячо любимом, единственном сыне от человека, которого я потеряла. Я перестала мучить себя разными «А что, если бы…». Вместо этого я благодарю Бога за отпущенные мне годы счастья, за все то время, что мы с Гэвином провели вместе. И я начала кое-что понимать, Джонет. Мне повезло. Очень немногим женщинам за всю жизнь выпадает хотя бы день такой любви, какой я наслаждалась почти одиннадцать лет, большинство же не знает ее вовсе.
Элизабет все еще улыбалась, но ее глаза наполнились слезами.
— И я не отдала бы ни одного дня из этих лет, милая Джонет, ни единого дня за целую жизнь счастья с кем-то другим. А главное, я твердо знаю, что Гэвин сказал бы то же самое.
Слезы застилали глаза Джонет.
— Вот так и я думаю об Алексе, — сказала она. — Я знаю, это смешно. Мы ведь знакомы чуть больше месяца… Я очень люблю его. И никогда не смогу полюбить никого другого.
Элизабет пересекла комнату и, подойдя к Джонет, положила руку ей на плечо.
— Это, конечно, не смешно. Мне хватило одного часа, чтобы понять, что я люблю Гэвина.
— Нет, мне понадобилось больше времени. При первой встрече Александр угрожал нанести непоправимый вред моему здоровью. — Джонет подняла голову и улыбнулась. — Как сейчас помню, он пригрозил перерезать мне горло.
Элизабет заразительно рассмеялась, и Джонет не могла к ней не присоединиться, потихоньку смахивая с глаз слезы. Давно уже ей не было так хорошо.
Элизабет придвинула кресло поближе и снова села.
— Прекрасно понимаю, почему Алекс полюбил вас, — сказала она. — Общение с вами, несомненно, идет ему на пользу. Вы проясняете в нем те качества, которые, как мне казалось, он уже начал терять. Скажу больше, я боялась, что он сознательно уничтожает их в себе. Вы пробуждаете в нем добрые чувства, дитя мое. И каким бы ни оказалось наше будущее, я рада, что он встретил вас на своем пути. Молю Бога, чтобы и вы могли сказать то же самое.
— Я именно это и собираюсь сказать, — ответила Джонет. — Не для того я прошла через множество испытаний, чтобы сейчас просто сдаться без боя. Моему дяде в конце концов придется с этим смириться.
Немного поколебавшись, она все-таки решилась и взяла Элизабет за руку.
— Единственное, чего я боюсь, — так это того, что Алекса здесь не будет, когда дядя даст согласие. Поговорите с ним обо мне, Элизабет. Скажите ему, чтобы он не избегал меня.
— Я так и сделаю, но не могу ручаться за то, как он поступит, — нахмурилась Элизабет. — Вы не могли не заметить, Джонет, что его здесь считают изгоем. Очень многие, и первый из них — ваш дядя, хотели бы удалить его от королевского двора и даже изгнать из Шотландии за его провинности реальные и воображаемые.
— Но он пользуется расположением короля! Его поддерживают Босвелл и Юм. Многие молодые люди охотно водят с ним дружбу.
— Верно, с Босвеллом они друзья. Те, чьи имения расположены у самой границы, всегда поддерживали нас. Они хорошо знают, каково жить на задворках у Англии. Это нелегко. Но даже сам король не сможет сделать так, чтобы Александра принимали у себя большинство придворных. Ну а вы, моя дорогая, вы — Максвелл, вы принадлежите к совершенно иному миру. К миру добропорядочных людей, миру богатства и власти. Александр убежден, что он вам не пара, и все эти господа в большинстве своем думают точно так же. Можете мне поверить, Джонет, и врагу не пожелаешь войти в семью человека, которого считают предателем. Причем по обе стороны границы, — горько закончила она.
— Как мало все это значит для меня! — горячо воскликнула Джонет. — Не понимаю, что заставляет Александра, раз уж он ни в грош не ставит собственную честь, столь трепетно относиться к моей?
— Вы ведь не достаточно хорошо его знаете, не так ли?
Джонет ответила не сразу.
— Не так-то просто узнать, что он думает на самом деле.
— А вы никогда не задумывались над тем, почему он так вызывающе щеголяет своей скверной репутацией? Зачем так открыто бросает вызов всем этим господам? Поразмыслите об этом на досуге. — Элизабет улыбнулась. — Возможно, вы найдете ключ к его секретам.
Джонет нахмурилась, стараясь понять. В наступившем молчании обе женщины услыхали приближение чьих-то шагов.
Дверь распахнулась, и на пороге появился Роберт Максвелл.
— Когда мне сказали, что ты здесь, девочка моя, я не поверил собственным ушам. Оказывается, стоило мне отвернуться…
Элизабет Хэпберн поднялась из кресла, Джонет тоже встала, сама поражаясь своему хладнокровию.
— Я возвращаю платье, которое одолжила мне леди Хэпберн. Я просила Агнес сообщить вам об этом. У меня нет ни малейшего желания что-либо делать у вас за спиной, дядюшка.
— Ты выбрала странный способ мне это доказать. Интересно, узнал бы я об этом визите, если бы дождь не заставил нас вернуться с полдороги? Сомневаюсь!
За всю жизнь Джонет еще ни разу не приходилось ссориться с Робертом. Но сейчас она чувствовала себя задетой за живое, по-настоящему оскорбленной. Ей было обидно за себя, за Александра, но особенно за Элизабет.
