Царица Пальмиры - Смолл Бертрис (книги хорошего качества TXT) 📗
— Римский император убьет его, не задумываясь, если он будет продолжать в том же духе, — заметила Баб. Зенобия кивнула в знак согласия и сказала:
— Нам надо отдохнуть. Баб. Помоги мне раздеться, а затем ступайте с Арией спать.
Баб быстро помогла Зенобии раздеться, а потом подала ей персикового цвета ночную рубашку из тонкого хлопкового полотна.
Зенобия медленно надела рубашку, а потом, подойдя к столу, налила себе бокал бледно-розового вина и уселась в деревянное резное кресло.
— Иди же, старушка! Это была долгая ночь! Она услышала, как за Баб закрылась дверь, и поняла, что скова осталась одна. Почему Деми не прислушается к голосу разума? Потом она тихонько рассмеялась про себя. Он так похож на нее в молодости. Но тогда она испытывала на себе нежное и доброжелательное влияние Одената, которое смягчало ее резкие порывы. Разница заключалась в том, что она слушала своего мужа. Почему же их сын не последует ее совету? Потому что ты женщина, сказал ей тихий внутренний голос. Не имеет значения, что ты самая великая царица на земле за многие века, все равно ты — всего лишь женщина, и твой сын, едва ставший мужчиной, думает, что ему лучше знать, что правильно, а что не правильно.
«Я подвела тебя, Ястреб!»— с грустью думала она. — «Я подвела обоих наших сыновей! Я просто не в состоянии была сделать все это в одиночку. Мне нужен был ты. Мне нужен был Марк. Ах, если бы только мы с Марком поженились, все повернулось бы по-другому!» Вино сделало ее слабой. «Почему я не вышла за него замуж, когда он впервые попросил меня об этом?»— сокрушалась она.
Она осушила бокал, но не стала вновь наполнять его. Затем подошла к кровати и легла. Если она напьется, это не поможет, а головная боль ей совсем ни к чему. Она нужна сыновьям, хотя они не признаются в этом. Она нужна Флавии, которая ужасно горюет о гибели своего отца. Антония больше нет, а юный Гай ведет себя как глупец. Поэтому Юлия, мать Флавии и старейшая подруга Зенобии, нуждается в ней вдвойне.
Поздно утром ее разбудила Адрия, которая принесла ей большой бокал свежего фруктового сока. Потягивая его маленькими глотками, Зенобия отдавала приказы.
— Предполагается, что я в трауре, но я хочу, чтобы ты привела ко мне госпожу Юлию и ее сына. Гая Порция, да побыстрее. Кроме того, мне понадобится писец, чтобы составить бумаги, касающиеся тебя. Пойди с секретарю императора Дурантису и скажи ему, что я нуждаюсь в его услугах.
— Сию минуту, ваше величество, — сказала Адрия.
— А где же Баб?
— Она у госпожи Флавии. Она совершенно обезумела от горя и умоляла Баб прийти к ней. Зенобия кивнула.
— Ну, беги, Адрия!
— Но кто же оденет вас, ваше величество?
— Полагаю, что не уроню своего достоинства как царица Пальмиры, если оденусь сама, — с улыбкой ответила Зенобия.
Легкая улыбка тронула углы губ Адрии, и, поклонившись царице, она поспешила выполнить ее поручения. Несколько минут Зенобия сидела на кровати, потягивая сок, потом поднялась, чтобы выкупаться и одеться. Она не стала слишком долго нежиться в ванне, ведь у нее много дел, но горячий пар, растирание, ароматизированные воды и мыло и, наконец, массаж с душистым маслом заставили ее почувствовать себя совершенно другим человеком. Снова войдя в свою спальню, она была несколько удивлена, застав там поджидавшего ее Аврелиана.
Его глаза широко раскрылись при виде ее наготы, но Зенобия предпочла не заметить этого и спросила:
— Что ты здесь делаешь, римлянин? Ты ведь пожаловал мне возможность соблюдать траур в течение девяти дней. Ты, конечно же, не собираешься нарушить свое слово?
— Зачем тебе понадобились услуги моего секретаря? — спросил он, не обращая внимания на ее вопросы.
— Потому что я освобождаю мою рабыню Адрию. Мой собственный писец составит бумаги об освобождении от рабства, но я хочу, чтобы твои замечательный Дурантис прочитал их и удостоверился, что все в них правильно и соответствует римским законам.
— Зачем ты освобождаешь ценную рабыню? — настаивал он.
— Потому что она верна мне; потому что она слишком умна, чтобы быть рабыней; и, наконец, потому что она заслуживает этого. Но не бойся, римлянин, я не собираюсь покончить с собой. Я не привожу в порядок свои домашние дела перед смертью. Слишком многие люди нуждаются во мне. Моя предшественница Клеопатра предпочла трусливо уйти из жизни. Но я не сделаю этого. Я и тебя переживу, полагаю, — насмешливо закончила она.
Ее взгляд встретился с его взглядом. Он желает ее! У этого человека все чувства ниже пояса!
Он шагнул к ней, и ее взгляд бросил ему вызов.
— Я в трауре, римлянин! Ты ведь обещал! — тихо произнесла она.
Аврелиан стиснул зубы и сказал напряженным голосом:
— Ты можешь воспользоваться услугами Дурантиса.
— Цезарь милостив, — последовал ответ.
Он залился краской и, повернувшись, почти выбежал из комнаты. Он расслышал презрение в ее голосе, но, учитывая, как он желал ее, он чувствовал себя бессильным отплатить ей той же монетой. Он потерпел поражение, да спасут его боги! Уж лучше старый друг, вожделение!
Глядя, как он уходит, Зенобия почувствовала, как по ее телу Пробежал холодок торжества. Впервые с тех пор, как она увидела римлянина, она почувствовала себя уверенно! Внезапно она осознала, что преимущество теперь на ее стороне.
Однако, возможно, это не пойдет на пользу, думала она, открывая сундук и доставая из него платье, которое собиралась надеть. Она выбрала темно-синий каласирис из шелка, сотканного здесь, в Пальмире. У платья был широкий пояс из посеребренной лайки, который застегивался на талии серебряной пряжкой, с большим голубым топазом. Зенобия надела на ноги сандалии, села за туалетный столик и принялась расчесывать волосы. Затем осторожно заплела волосы в одну толстую косу.
Стук в дверь заставил ее встать, и она крикнула:
— Войдите!
В комнату вошел секретарь императора.
— Доброе утро, моя госпожа, — сказал он.
— Вам следует обращаться ко мне «ваше величество», Дурантис, — тихо сказала Зенобия. Он учтиво кивнул.
— Буду придерживаться вашей поправки, ваше величество. Чем могу служить вам?
— Я попрошу своего писца составить сегодня бумаги об освобождении от рабства моей девушки-рабыни Адрии. Я хочу, чтобы вы проследили за тем, чтобы эти бумаги были составлены правильно и в соответствии с римскими законами, чтобы никогда не было никаких сомнений относительно статуса Адрии.
— Буду счастлив оказать вам такую услугу, ваше величество, — сказал Дурантис.
— Благодарю вас. А теперь можете идти.
Он учтиво поклонился и, пятясь, вышел за дверь. Зенобия встала, вышла в прихожую и проинструктировала ожидавшего ее писца. Потом принялась медленно расхаживать по комнате, ожидая возвращения Адрии вместе с Юлией и Гаем. Пока она ходила, ее ум снова принялся разматывать ту нить мыслей, которая была прервана появлением Дурантиса. Если она станет открыто наслаждаться своим триумфом над Аврелианом, это может рассердить его, смутить и даже заставить отвернуться от нее. Однако притворяться, что она испытывает к нему великую страсть, не менее опасно — она может надоесть ему, если станет покорной. Ей придется идти по очень узкой тропе. Она начнет постепенно притворяться, что любит его, однако продолжит сопротивление. Она станет играть с ним как кошка с мышкой. Она знала, как отчаянно он желал завоевать ее целиком: и тело, и душу. Если ей удастся заставить его достаточно долго верить, что победа еще возможна, она победит.
Дверь прихожей раскрылась, и вошла Адрия, а за ней Юлия Туллио, жена погибшего Антония Порция. Юный Гай, немного испуганный, следовал за своей матерью. Вид Юлии потряс Зенобию. Ее волосы побелели как снег, в покрасневших от слез глазах не было никакого выражения, а худые плечи ссутулились, словно от невыносимой боли.
— Юлия!
Зенобия протянула руки, и женщина шагнула в ее объятия. Однако царица поняла, что подруга не узнает ее. Кто угодно мог бы предложить свое сочувствие этой обезумевшей от горя женщине, и она приняла бы его. Зенобия обхватила подругу руками и крепко прижала к себе. Поверх плеча Юлии она, не веря своим глазам, смотрела на ее волосы, а потом обратила вопрошающий взгляд на Гая.
