Отчаянная - Томас Пенелопа (читать полную версию книги .txt) 📗

Мне приходили в голову случайные, мелкие мысли. Например, какие комнаты находились по другую сторону стены, вдоль которой я сейчас шла? Может быть, я уже прошла под семейным крылом и оказалась под старой частью монастыря, куда Эдмонд запретил мне ходить без сопровождения? Я перестала ориентироваться в пространстве и расстоянии. Во времени тоже.

Впереди прозвучал какой-то новый звук. Это заставило меня забыть о своих вопросах и всмотреться в темноту. Источник света прекратил танцевать и покачиваться, он застыл на месте. Тяга воздуха в туннеле усилилась, воздух стал заметно свежее. Значит, я подошла к выходу. Но что я найду там?

Призрак Лили Ллевелин?

Источник света вновь двинулся вперед, и я поспешила за ним. Пройдя по туннелю еще примерно десять ярдов, я оказалась у отверстия, значительно более широкого, чем входное. На некотором расстоянии виднелась темная расселина, в ней мерцала свеча.

Я не увидела ничего особенного.

Но как со смехом?

Его не было слышно. Пока.

Я переступила через каменный лежень и обнаружила, что стою на простом деревянном полу. Вокруг, насколько хватало взгляда, я не видела мебели. Любопытно. Надо постараться определить, где я нахожусь. Почти во всех известных мне помещениях в Эбби Хаус пол покрыт коврами. В некоторых, очень немногих, вымощен каменной плиткой. В старой части здания, насколько я знала, пол нередко был выложен первозданным плитняком. Где же могло находиться помещение с простым деревянным полом? Я терялась в догадках. Припомнились лишь отдельные попадавшиеся мне на глаза деревянные детали. Это колонны в гостиной, дубовые перекладины и скобы в церкви… Тут у меня перехватило дыхание. Деревянная галерея в церкви. Мне не довелось побывать на ней, но я хорошо знала из разговоров, что там простой деревянный пол.

Так вот где я стояла.

Но кто находился поблизости от меня?

Разобраться с этим сразу было трудно. Большая часть галереи находилась в темноте, не разглядишь, но я догадывалась, что там кто-то есть. Вот послышался легкий шум, шорох мягких шагов по доскам, и на темном фоне слабо обозначилась белая фигура. Что-то очень знакомым показалось мне в ее очертаниях и отдельных движениях.

— Фанни?! — воскликнула я. Я почувствовала, как от спадающего напряжения и нахлынувшей радости мелко задрожали мои ноги. Фанни приблизилась ко мне, держа в руке горящую свечу.

— Ты подумала на меня, что это Лили, не так ли? — сказала она, улыбаясь какой-то не совсем обычной улыбкой.

— Действительно так, — согласилась я. — Ты играешь в какие-то странные игры.

— Навряд ли это игра, — возразила она — Хотя могло быть игрой, если бы не ты.

— Что ты имеешь ввиду? — не поняла я ее намека.

— Миссис Мэдкрофт и ее сеансы, — ответила Фанни. — Она восхитительная старая обманщица и устраивала свои сеансы для веселья.

В ее словах явственно прозвучала ирония блестящего актера по отношению к другому, бездарному собрату по профессии.

— Но в таком случае, что ты скажешь обо всем, что произошло здесь, в церкви? — требовательно спросила я. — И какое отношение имеет все сказанное тобой ко мне?

— Ты была той, кто заставил маму вернуться, — сказала Фанни. — Я поняла это сразу же, как только посмотрела альбом с вырезками. Миссис Мэдкрофт не могла этого сделать ни тогда, когда работала с твоей матерью, ни без нее. Успех сопутствовал миссис Мэдкрофт лишь тогда, когда ей ассистировали или твоя мать, или ты. Не случайно с уходом твоей матери миссис Мэдкрофт провалилась в полосу неудач и забвения. Удачи стали сопутствовать ей только с твоим приездом. Какой вывод я могла сделать из всего этого?

Я с изумлением смотрела на Фанни, размышляя над тем, насколько она права. Если она права, то многое в поведении миссис Мэдкрофт становилось мне понятным. Например, то, что она пригласила меня в Лондон. А также ее отчаянное нежелание расставаться со мной. Понятнее стали и наши с ней расхождения в ощущениях по приезду в Эбби Хаус. Я здесь ощутила нечто зловещее, а она только печальное. Припомнилось, как во время сеанса в церкви она совершенно не заметила изменение в пламени свечей. Получалось, что она не заметила появление того, кого вызывала.

Мне стало горько.

А мысль работала дальше. Почему миссис Мэдкрофт так точно высчитала планы Урсулы с использованием альбомов? Да потому, что сама при случае прибегала к обману. Судя по всему, умела строить хитроумные комбинации.

Мысль продолжала свою работу, высвечивая для меня все новые и новые грани наших взаимоотношений с миссис Мэдкрофт. Почему она так настойчиво подчеркивала в разговоре со мной слово «перехитрили»? Она, конечно, понимала, что нам с ней не под силу перехитрить мистера Ллевелина. И тем не менее, она старательно внушала мне эту мысль. Ясно почему. Она прекрасно знала, что я не позволю себе хитрить с Эдмондом, что я пойду и расскажу ему все о моей матери. Он, разумеется, откажется от меня. А это как раз то, что нужно миссис Мэдкрофт. Она любой ценой стремилась сохранить меня возле себя. Даже ценой разрушения наших отношений с Эдмондом. Но при этом она изо всех сил делала вид, что заботится обо мне и дорожит нашей дружбой.

Теперь мне многое стало понятнее и в поведении мистера Квомби. Проработав с ней много лет, он, конечно, понял, что результаты сеансов в Эбби Хаус нетипичны для сеансов «Милой леди». Он понял, что причина во мне, и сделал ставку на меня. Проще говоря, решил поменять миссис Мэдкрофт на мисс Кевери.

Смех, Фанни напомнил мне, что я здесь не одна. Пришлось прервать свои размышления.

— Но почему ты пригласила миссис Мэдкрофт сюда, если знала, что она плутовка? — спросила я строго.

Фанни продолжала смеяться, но теперь ее смех стал неприятным, он наполнился желчью.

— Неужели ты думаешь, что я действительно хотела вызвать свою маму? — с откровенной иронией спросила Фанни. — Господи, Хилари, я думала, что ты умнее. Ведь я тебе столько рассказала. Неужели ты не поняла, что меня любил только папа. А мама любила только себя. Я для нее была не более, чем простой зритель. Из-за этого я и столкнула ее с галереи… Не думаю, что после смерти ее чувства изменились в лучшую сторону.

Я почувствовала себя на грани шока. Сколько вариантов перебрала я в поисках убийцы. Сколько людей подозревала я совершенно напрасно. И какой неожиданный поворот дела. Настолько неожиданный, что я ничего не могла сейчас сказать. Молчать я тоже не могла. Поэтому сказала первое, что пришло на ум.

— Но ты не могла, — прохрипела я. — Тебе было только десять. Ты была совсем дитя.

— Мама была хрупкой, а я тогда очень рассердилась на нее, — просто сказала Фанни. — Мне главное было застать ее врасплох.

Я смотрела в лицо Фанни и видела лицо ребенка-школьника, который старательно отвечает выученный урок. Ничего больше. Ни единого признака угрызений совести. Абсолютное сознание своей абсолютной правоты. На чем оно основывалось? Может быть, я еще не все знала?

— А почему ты тогда очень рассердилась на нее? — спросила я.

Фанни вздохнула.

— Она собиралась родить ребенка от Винни, — сказала она, глядя мне в лицо. — Они обычно встречались в церкви. Маме нравилось заниматься любовью именно здесь. Это… доставляло ей особой удовольствие.

— И ты знала о ребенке? — не могла я поверить услышанному.

Фанни склонила голову набок и задумалась. По ее отсутствующему взгляду можно было предположить, что она перенеслась мысленно на несколько лет назад, когда происходили все эти трагические события. Кого она сейчас видела, с кем беседовала? Об этом я могла только догадываться. Но вот ее взгляд изменился, она вновь находилась здесь, в церкви.

— Мама говорила мне о ребенке, — произнесла Фанни. — Она никогда не говорила просто так, а обязательно с издевкой. Еще она любила провоцировать людей. Всех, в том числе и меня. Особенно, если у нее под рукой никого не было, кто подходил бы ей для этих целей. Вот и с ребенком она тоже меня постоянно провоцировала. Говорила, что если это будет мальчик, то отец забудет обо мне. Она знала, как сильно он меня любил и всячески старалась разрушить эту любовь. Да, отец был одним из немногих, кто действительно любил меня… Так что видишь, у меня просто не было другого выхода, кроме как…