Женская сущность - Григ Кристин (книги бесплатно без TXT) 📗
Как он мог такое сделать? Разве можно было целовать ее. Но это же она поцеловала его. Господи, и что ему такое в голову лезет! Это все ее вина. Зачем она поцеловала его? Чтобы посмеяться над ним? Сбить с толку? Но и о ней не скажешь, что она действовала хладнокровно. Он же чувствовал ее учащенный пульс, она почти стонала в его объятиях. Разве он не знает, как ведет себя женщина в порыве страсти? А тогда, утром… Неужели она сама все забыла? В нем глухо поднималась злость. С нее станется. Иначе с какой стати она ведет себя так, будто не знает его. И кокетничает с этим французом, который владеет компанией, не уступающей компании итальянца, который сейчас имеет наглость улыбаться ей.
У Александра перехватило дыхание. Где же ее нравственные устои? Нельзя же так. Она работает на него. Имеет же он право ожидать от нее лояльности и соблюдения субординации? Или она считает, что надо флиртовать с мужчинами, с которыми у него деловые отношения?
Почему она ведет себя так, будто здесь сама по себе? Все с самого начала пошло наперекосяк. И здесь, и дома, где он велел своей домохозяйке приготовить комнаты для нее, а Николь с места в карьер все опять переиначила и, вместо того чтобы остановиться в его доме, переехала в крошечный коттедж для гостей, который высмотрела с вертолета, когда они подлетали к его острову. И как он ни протестовал, настояла на своем.
– Вы должны обедать со мной, – втолковывал он ей, придя к ней в коттедж в тот первый вечер, когда обнаружил, что ему накрыли стол на одного, а его экономка сообщила, что американка изъявила желание есть у себя в домике.
– В следующий раз будьте любезны стучаться, прежде чем войти, – сказала она ему.
– Стучаться? – опешил он. – Стучаться в собственный дом?
– Пока я в нем живу, конечно. Что касается обеда с вами, – с улыбкой продолжала она, – вы платите мне за переводческую работу, мистер Татакис. Этот род услуг не включает обязанности обедать с вами.
Что было на это сказать? Для нее обедать с ним обязанность. Так тому и быть. Он только хотел оказать услугу человеку, впервые приехавшему в его страну. Но оно и к лучшему. Каково ему было бы каждый вечер видеть ее за столом?! Лучше уж есть в одиночку. Конечно, он платит ей как переводчице. Это значит, он вправе ожидать, что она будет рядом весь день в офисе. Похоже, она этого не понимает. Всю неделю он видел, как она торопливо выходит из здания во время перерыва на обед, потом возвращается порозовевшая и вся какая-то светящаяся, при этом волосы ее слегка растрепаны.
«У нее есть любовник», – подумал он, и в нем начал подниматься гнев, но он тут же одернул себя. Это же смешно. Николь ни единой души не знает в Пирее и в Афинах. По-видимому, она обедает одна. Все остальные – и француз, и итальянец со своими переводчиками – обедали вместе в общей столовой, небольшой уютной комнате. Рядом было приличное кафе, откуда приносили хорошую еду. Всем явно нравился такой распорядок. Почему же она одна все делает шиворот навыворот?
Пошла вторая неделя, и он как бы невзначай спросил свою секретаршу, не знает ли она, куда ходит его переводчица во время обеда. Та ответила, что Николь гуляет. Александр удивился. Гуляет? Одна? В доках? Секретарша только пожала плечами.
– Я ей говорила…
– А она все пропускает мимо ушей, – хмуро продолжил за нее Александр. Он решил поговорить с Николь, когда она вернется. Надо же объяснить ей, какое это безрассудство. Женщине без сопровождения опасно разгуливать в этой части Пирея. Она должна понять, что тут нет ничего личного, просто его долг заботиться о своем работнике. Но втолковать ей что-либо оказалось невозможным.
– Моя безопасность – мое дело. – Вот и весь разговор.
И дураку ясно, что такой ответ звучит оскорбительно. Но, говори ей не говори, все попусту, она будет гнуть свою линию, с нее все как с гуся вода. Но он-то действительно отвечает за нее, как она этого не понимает? Она иностранка. Приехала сюда с ним. Словом, на следующее утро он заявил ей, что ради пользы дела отныне общий обед дело не факультативное, а обязательное, ибо, добавил он, «должен способствовать быстрейшему достижению соглашения». С этого дня они обедали все вместе в столовой компании. Но сегодня Николь пошла обедать с французом.
– Не возражаете, если я умыкну мадемуазель Колдер на часок, mon ami? – спросил тот за утренним кофе.
«Не возражаю?» – мелькнуло у Александра.
В этот момент за спиной у него послышался женский смех. Он обернулся. Николь покинула свое место и стояла с итальянцем. И с французом. Чертов француз, который собрался смотаться с ней на обед, как будто она не обязана быть с ним, ее работодателем?
– Мисс Николь, не скажете, что вас так рассмешило? – обратился к ней Александр.
В конференц-зале наступила тишина. Он хотел спросить это веселым тоном, как бы желая разделить общее веселье, но, судя по реакции присутствующих, у него это не получилось.
– Я хотел бы посмеяться с вами.
Опять попал впросак. Никого не проведешь.
Француз смущенно кашлянул.
– Ничего особенного, Александр. Я спросил очаровательную мисс Колдер по-английски, и она объяснила, что я пропустил слово, отчего совершенно изменился смысл вопроса. Я правильно объясняю, мадемуазель?
– Да нет, у вас отличный английский, месье.
– Вы очень любезны, – ответил польщенный француз, – но я-то знаю, что мой английский оставляет желать лучшего.
Не английский, а он сам, подумал Александр. У него своя переводчица. Чего он лезет к Николь? Но и она тоже хороша. Почему она отвечает на все его глупости?
Он скажет ей потом. Мисс Колдер, скажет он, с этого момента вы разговариваете только со мной… Александр глубоко вздохнул. Он, кажется, совсем рехнулся. Он на полпути к концу переговоров, на подготовку которых ушло несколько месяцев и которые в результате должны принести немалый куш компании; более того, благодаря этому контракту он выводит свое предприятие на новые рубежи, о чем давно мечтал. Ему нужно внимательно взвешивать каждое слово, произнесенное в этом зале, а он не может сосредоточиться на деле и теряет время на пустяки.
Это все из-за дождя, мрачно подумал он. Николь вернулась на свое место за столом. Он пошел вслед за ней, призывая весь свой здравый смысл на помощь. Надо собраться. Начал говорить итальянец. Александр улавливал смысл отдельных слов, но здесь он мог положиться на свою переводчицу. Он повернулся к ней и стал следить за выражением ее лица. Она внимательно слушала итальянца, чуть наклонившись вперед и не сводя своих блестящих изумрудных глаз с итальянца, будто на нем свет клином сошелся. Почему она на него так смотрит?
Потому что сейчас она собирается переводить не твои слова, резонно подсказал ему голос разума, но его уязвленное эго не слушалось его.
Как может она так поступать? Улыбаться одному мужчине, идти обедать с другим, а к тому, кто нанял ее, относиться так, будто его не существует.
Потому что ей за это платят, успокаивал его голос рассудка. Это же ее работа; так они договорились в то утро у нее на квартире. Он должен быть доволен, потому что она оказалась бесподобным переводчиком. Что поделаешь, если она к тому же еще и красавица? Мир полон красавиц. И в этой ничего особенного. Кто она ему? Разве он сам не подтвердил это, ни разу не упомянув о происшествии в Аргентине? Почему же его так волнует, что она не обедает с ним?
Вовсе это его не волнует, тем более что он редкий вечер бывает дома. Он каждый вечер отправляет ее на вертолете в свое поместье, а сам остается в Афинах, где-то обедает, домой возвращается за полночь, зная, что она слышит шум вертолета… Хотя ей-то что? Какое ей дело до того, где он проводит вечера и с кем. К тому же он только обедает в клубе, а потом сидит, уткнувшись в газеты. Даже друзья избегают его.
– Поссорился с женщиной? – спросил его кто-то.
Он едва не сорвался, но сдержался. Какие у него могут быть проблемы с женщинами, особенно с той, что лицом поспорит с Еленой, а телом с Афродитой.
