Где цветет омела - Кудряшева А. (читать книги без .TXT) 📗
— Но…
Бетти поднялась и взяла из его рук миску Кати. Инстинктивно она знала, что делает все правильно. Кати выглядела как один из диких зверьков, впервые попавших в руки Бетти. Они ощетиниваются от страха, и Кати делает то же самое.
Не может быть, чтобы ребенок хотел оставаться один, думала Бетти. Она просто боится быть другой. Кому доверять? Как может Кати разговаривать, когда ее бросили все взрослые, от которых она зависела?
— Наша Кати-Колокольчик слишком долго была одна, — мягко сказала Бетти. — Пора положить конец одиночеству.
Она поставила миску Кати на стол, затем, подчиняясь внезапному решению, сняла через голову сумочку с крошкой-опоссумом и повесила ее на шею Келла Халлама.
Справившись с удивлением, Келл согласился на все без лишних вопросов. Он наклонил голову, позволяя ей поправить сумку, и Бетти ощутила странную теплоту, когда пальцы коснулись его вьющихся жестких волос.
— Моему опоссуму нужно слышать стук сердца, — проговорила она слегка срывающимся голосом. — Не… не предоставишь ли ты свое?
— А свое сердце ты чем займешь? — Келл ошеломленно посмотрел на Бетти. Его рука непроизвольно скользнула по сумочке и отправила ее под рубашку. Глаза настороженно наблюдали за ее манипуляциями.
— А свое сердце я предоставлю Кати, — твердо произнесла Бетти, стараясь не смотреть на смуглую кожу под распахнутым воротом рубашки. — Я покажу, как нужно держать на руках твою племянницу, так что завтра, мистер Халлам, ты сможешь обращаться с Кати как с родной.
Она наклонилась над молчаливой Кати и одним неуловимым движением подхватила безвольное детское тельце на руки. Девочка была слишком легкой для своего возраста и смехотворно маленькой — совсем былиночка. Ее тельце дрожало в руках Бетти как пойманная птица. Бетти плотно прижала Кати к освободившемуся от опоссума месту и опустилась на стул перед кухонным столом.
— Мы с Кати готовы ужинать, мистер Халлам, — торжественно объявила она. — Если, конечно, ты обслужишь нас. — Она проследила, как Келл наливал Кати молоко в пластмассовую кружку. — Нет, Колокольчик будет пить молоко из бокала, — решительно проговорила она. — Мы ужинаем вместе, мистер Халлам.
— Твой опоссум ворочается, — проговорил Келл. — Щекотно.
— Тебе повезло, — усмехнулась Бетти. — Многие мужчины отдали бы последний зуб за то, чтобы их щекотали за едой.
— Да? На чей авторитет ты можешь сослаться?
— Я пришла к этому убеждению сама, — со смехом призналась Бетти, глядя, как Келл поеживается от щекотки. — Тебе придется поверить мне — другого выбора нет!
Бетти не могла припомнить более странного ужина — но и более милого.
Бефстроганов хозяина — истинный деликатес. Мясо, лук и грибочки были мелко порезаны и плавали в густом соусе поверх лапши. Брать их вилкой было легко и приятно. Свободной рукой Бетти прижимала Кати так крепко, что слышала стук детского сердца — именно этого она добивалась.
Первые пять минут девочка не ела ничего — просто сидела и смотрела. Съев немного, Бетти спросила:
— Хочешь, я покормлю тебя, Колокольчик?
Косички решительно дернулись. Бетти снова стала есть, глазами умоляя Келла не вмешиваться. Он не вмешивался — просто спокойно ужинал, и Бетти благословила его понятливость. Девочка должна почувствовать, что о ней заботятся. Но никто не будет заставлять ее есть. Никто не заставит ее делать что-нибудь против воли.
Наконец Кати начала есть. Как только Бетти освободила свою тарелку и перешла к прекрасному вину, которое налил ей Келл, маленькая ручка потянулась к ложке. Вторая ручка вцепилась в майку Бетти и замерла. Этот новый контакт не так плох, словно объявляла рука. Как только девочка съела первую ложку, затем еще одну, напряжение за столом рассеялось.
— Сколько времени твоему опоссуму нужно слышать стук сердца? — с любопытством спросил Келл, когда Кати осторожно взяла свой винный бокал с молоком. Девочка сжалась, но, поняв, что вопрос направлен не к ней, снова расслабилась и начала пить.
— Дома я могла бы оставлять его на ночь в обогреваемой сумке, — объяснила Бетти. — На лужайке первая встреча с природой прошла у него неплохо. Но ему все еще нужна сумка. На ферме у меня есть электрические одеяла, в которые я заворачиваю сумки, так что мои малыши остаются в тепле, когда я уже не могу носить их.
— Понятно. — Но выглядел Келл так, будто ему совсем ничего не понятно. Он сидел со своим бокалом и опоссумом на груди и озирался вокруг, как человек, попавший в зыбучий песок. Он явно был в полной растерянности.
Наконец Кати закончила ужин. Девочка съела все из своей тарелки, с удовлетворением отметила Бетти, но по-прежнему не произносила ни слова. Бетти и сама засомневалась, слышала ли она, как ребенок разговаривает.
— Пора спать, Колокольчик, — ласково сказал Келл, и ребенок вздрогнул. Маленькая ручка вцепилась в Бетти еще крепче.
— Думаю, я тоже отправлюсь в постель, — сказала Бетти. Она поднялась и поставила девочку на ноги. Детская ручонка по-прежнему держала ее, не давая выпрямиться. Бетти попыталась отцепиться, но пальцы сжались крепче, так что пришлось снова взять ребенка на руки.
Бетти беспомощно посмотрела на Келла. Что делать? Уйти от этой немой мольбы?
Бетти не могла уйти, как не могла бросить раненое животное.
— Где ты спишь, милая? — спросила она, и детское личико уткнулось ей в плечо.
— Спальня Кати рядом с моей, — уныло проговорил Келл. — Но она не любит ее. Кати здесь три недели и чаще всего спит прямо на полу.
— Ты не позволяешь ей спать с собой? — спросила Бетти, и Келл покачал головой.
— Черт возьми, нет. — Келл раздраженно провел рукой по волосам, и Бетти начала что-то понимать. Он вздохнул. — Я не знаю, представляешь ли ты, каких трудов стоило привезти Кати в Австралию. Она — гражданка США со статусом постоянного проживания в Азии. Я — брат ее матери. Раньше я никогда не видел Кати, и ее родители никогда не просили для нее австралийского гражданства. Мне пришлось убеждать органы опеки, что я — единственный человек, который готов взять Кати, что она имеет право въезжать в Австралию и, самое трудное, что я — добрый, честный малый, который печется только о благе Кати. Все они обращались со мной как с каким-то извращенцем. — Келл снова вздохнул. — Кати спит в собственной комнате, мисс Листер, и покончим с этим. Малейшее подозрение — и чиновник из опекунского совета заберет ее у меня.
— Понятно, — медленно проговорила Бетти, снова и снова обдумывая проблему. Действительно все понятно. Чтобы одинокий мужчина удочерил маленькую девочку… это против всяких правил.
Однако эти правила ничуть не помогали Кати.
— Где, ты сказал, она спала? — осторожно спросила Бетти, прижимая девочку к себе.
— Говорю тебе, здесь. На полу со своими проклятыми кубиками. И, конечно, в передничке. Я заставлял ее надеть пижаму, но она отправлялась спать, прижимая к себе передник как тряпичную куклу.
— Ты не пытался поставить кроватку здесь?
— Конечно, пытался, — устало проговорил Келл. — Не помогает. Не знаю, где она спала в приюте, но здесь предпочитает голый пол.
— Готова спорить, это не так, — прошептала Бетти, касаясь губами мягких детских волос. — Готова спорить, Кати, ты любишь тепло и уют, а в спальне холодно и страшно. — Она прикусила губу. — Мистер Халлам…
— Келл.
— Келл… — Бетти помолчала. Не так просто называть этого мужчину просто по имени. Слишком фамильярно и как бы предполагает близость, которую она не хотела признавать. — Келл у тебя есть где-нибудь электрическое одеяло?
— Сколько угодно. Зимой в горах бывает холодно. Но…
— Тогда мы могли бы свернуть теплый кокон вокруг сумки Лепестка.
— Лепестка?
— Кати назвала опоссума Лепестком, — улыбаясь, сказала Бетти. — Если, конечно, не хочешь спать с моим опоссумом под рубашкой. Должна предупредить, он просит есть каждые два часа, так что лучше соорудить обогреваемую сумку.
— Что-то мне совсем не хочется спать с опоссумом, — откровенно признался Келл. — Я ворочаюсь и раздавлю его, а ты обвинишь меня в дурном обращении с животными. А почему ты сама не хочешь спать с ним?
