Магнолии (СИ) - Шацкая Олеса (книги онлайн полные версии .TXT) 📗
- Ну-ну, – покачал он головой. – Раз так, я не стану рассказывать, как он угостил меня обедом.
- Обедом? Ты спятил? Я отправила тебя за моими вещами, а не друзей заводить!
- Плати, иначе я все расскажу маме.
- Нет. Ты не посмеешь.
Он замер в дверном проеме.
- Поспорим?.. Мама!
Я рухнула с кровати, пытаясь схватить его за штанину.
- Сколько? Мелкий вымогатель…
- Другой разговор, – довольно заявил он и прикрыл дверь, пока на кухне не спохватились. – Я скоро разбогатею с такой послушной сестричкой, никакая работа не нужна.
И завалился прямо на конспекты, смахивая на пол недоделанную черепаху.
- Рассказывай, – подмял он под щеку мою подушку. – И желательно во всех подробностях. Учти – у меня уже есть одна версия, так что я узнаю, где ты соврешь.
Конечно же, я соврала. Вернее – упустила пару важных моментов, о которых Стас вряд ли упомянул, на что бы там не вынудил его мой хитрый братик. В сухом остатке получилась короткая история о недолгом соседстве, разрушенная непониманием обеих сторон – никакой романтики. Романтики и не было – только случайный секс на одну пьяную и одну трезвую голову, так что я не слишком покривила против действительности.
- Ясно, – согласился, дослушав, брат. – Только одно не вяжется.
- Что? – возмутилась я, сдерживаясь, чтобы не покраснеть. Он же не рассказал? Не рассказал???
- С чего бы это такому парню влюбляться в тебя. Ты же двинутая на всю голову!
- Что?
- Да посмотри! У тебя под кроватью склад бумажных лягушек. Если ты не нашла идиотов, которые их купят, значит, по тебе дурка плачет.
- С чего ты взял, что Стас, – понадобились мужество и пара вдохов-выдохов, чтобы решиться повторить, – влюблен? Какая чушь. Мы парой слов за год и то не перебросились. Нет, ты что-то перепутал.
- Он сказал, что здорово обидел тебя и очень хотел бы все исправить, если позволишь. Но ни на звонки, ни на сообщения ты не отвечаешь.
- Ты же не сказал, что я сменила номер?
- Нет, конечно. Вообще я подумывал набить ему морду, но потом решил не горячиться.
- Ага, тяжело набить морду тому, кому ты едва достаешь до подмышки.
- Знаешь, я сегодня выгребал твою засохшую блевотину, так что лучше бы тебе заткнуться, чтобы я не рассказал родителям, какая ты взрослая и самостоятельная.
- Ладно, ладно, – согласилась я, прижимая покрепче лохматую голову. – Можешь снять половину с моей карточки, заслужил.
- Две трети.
- …хорошо.
Мои мысли, блуждавшие из извилины в извилину как ленивые, объевшиеся коты, впервые за всю неделю встрепенулись. Пришлось даже отложить оригами на какое-то время, потому что пальцы все чаще надрывали бумагу вместо того, чтобы проглаживать сгибы, и я снова зашла в тупик. Имели ли какое-то значение слова Стаса, пытавшегося выудить из брата информацию? Тот мог все преувеличить, почуяв легкую наживу. Он раскрутил его на обед, а меня – на большие деньги, а в итоге мы все еще находились по разные концы двухчасовой дороги каждый при своем мнении.
Стас не мог влюбиться в меня, решила я уже за полночь, пропустив одиннадцатичасовой рубеж для засыпания. Он мог чувствовать себя виноватым, но не настолько, чтобы терзаться моей обидой. Да и была ли я обижена? Спячка, в которую впали все до единого чувства, притупили не только боль или разочарование. Они сгладили каждую морщинку на полотне памяти, чтобы я не тревожилась даже по незначительному поводу.
- Пора просыпаться, - приказала я себе. – Хватит киснуть, нужно снова шевелиться.
И закрыла глаза, чтобы поскорее их снова открыть.
13.
В моей жизни не было места случайностям. С малых лет я жила по строжайшему распорядку, к которому сама себя приучила: подъем в одно и то же время, учеба, короткие перекусы, прогулка перед сном, книги – полезные, развивающие, питающие мозг, словно он был каким-то домашним питомцем. Такой режим учил стойкости, не давал опускать руки, когда случался провал – потому что я всегда знала, что наступит утро, прозвенит будильник, и я снова побегу вперед, не оборачиваясь на неподдавшуюся мне трудность. Я во что бы то ни стало должна была добежать до спрятанной за пределами видимости цели – стать кем-то значимым, важным. Не убиваться с восьми до восьми, как мама. Не лежать на диване, как меланхоличный отец. Не валять дурака, как младший брат.
Я запретила себе ошибаться, но сделала это, когда меньше всего ожидала. Сошла с единственно верной дистанции и внезапно потерялась. Если бы я хоть иногда в своем забеге позволяла себе осмотреться, заметить, насколько бывают красивы рассветы, если встречать их не за зубрежкой, насколько приятны солнечные лучи, когда надеваешь юбку. Но ничего из этого мне не было известно, и я не нашла лучшего, чем уйти в глухую оборону: заперлась, обложилась подушками и отключила мысли, заставив руки уничтожать то, что еще вчера казалось таким важным. И этот путь тоже вел в никуда. Хорошо, что мне не пришлось потратить годы на то, чтобы это понять. Перед глазами был слишком красочный пример – мой собственный отец, который однажды споткнувшись, так и не сумел подняться опять.
Но я не хотела снова пускаться наперегонки с несуществующим противником. Мне нужно было найти золотую середину, только как? Каким образом? Иногда казалось, что младший брат, не знавший, что такое оторваться от джойстика, был гораздо просвещеннее меня:
- Просто будь собой, – бросил он, даже не повернувшись на мой вопрос. – Это же так просто.
Но какая я?
Некрасивая зубрила?
Пьяная распутная девица?
Амебоподобное существо, складывающее оригами?
У меня все еще не находилось ответа, хотя я усиленно размышляла в самых разных направлениях.
- Попробуй найти занятие по душе, – предложила мама, наблюдая за моими мучениями. – У тебя впереди полгода, чтобы решить, что тебе ближе – все в твоих руках.
Я и так не планировала становиться третьей обузой на ее шее, поэтому охотно взялась за страницу с объявлениями в газете, которую каждый вторник приносил почтальон. Но прежде, чем я выбрала хоть что-то, наконец, опомнились в университете: студентка Миронова никогда не пропускала лекций и уж тем более – сдачи ответственных проектов. Семестр перевалил за половину, а у меня по-прежнему не хватало необходимых условий для допуска к сессии. Я отложила свои терзания на день и снова села в автобус-два-часа-в-одну-сторону, чтобы окончательно поставить точку.
- Жаль, что вы уходите, – искренне посочувствовала секретарь, когда я, заявившись в деканат, беспрекословно поставила столько подписей, сколько потребовалось, и даже не поморщилась. – У вас всегда были такие высокие результаты. Но вы же вернетесь?
