В постели с монстром (СИ) - Блэк Тати (читать книгу онлайн бесплатно без .txt) 📗
Нино нерешительно кивнула, а Герман вдруг понял, чего ему так не хватает сейчас, в это самое мгновение. Ильинского сначала обдало жаром, когда он склонился к Нино — медленно, желая дать ей возможность отстранить его, ведь на это было столь много причин. А после, когда этого всё же не случилось, просто впился в её губы поцелуем. Теперь жар сменился воспоминанием — это всё уже было. Он, она и поцелуй, точно такой же как сейчас. Было так давно, что та жизнь из прошлого сейчас казалась ему принадлежащей кому-то другому.
Нино ответила — обхватила его запястья своими хрупкими ладонями, впилась в них с такой силой, что у Германа снесло все тормоза. Как будто эта женщина хотела дать понять ему, что никуда не отпустит, а Ильинскому только и нужно было — знать это.
Нехотя разорвав поцелуй, когда понял, что ещё немного и он не сможет сдерживаться и трахнет Нино прямо вот так — стоя у стены, наспех, не снимая одежды, Герман шепнул:
— Иди поспи. И больше никаких кресел. Если будут новости — я сразу же тебя разбужу.
И когда она кивнула, быстро вышел из комнаты, чтобы не дать себе ни единого шанса остаться.
Часть 17
Сон не шел к ней вот уже несколько часов.
Ворочаясь с боку на бок в мучительной попытке занять удобную позу, Нино понимала, что причина бессонницы кроется вовсе не в том, что кровать внезапно стала неудобной, а одеяло — слишком теплым, а в том, что творилось у нее в голове и… в душе. Там, где все казалось ей уже давно безнадежно выгоревшим и обесточенным. До того самого момента, как в ее жизни появилась Алина. И Герман.
Герман, который, вероятно, даже не понимал, какое воздействие на нее оказывал. Что тогда, много лет назад, что теперь, когда готова была, кажется, потеряться в нем и во всем, что он с ней делал. Потеряться полностью, совершенно забыв о том, что единственная причина, по которой она вообще находится с ним рядом — это Алина. Как для него, так и для нее самой.
Приглушённо застонав, Нино села в постели, оставив бессмысленные попытки ни о чем не думать. Всего, что с ней происходило, было для нее слишком. Слишком остро, слишком трудно, слишком… необходимо. И в тот момент, когда Герман попросил ее уйти, чтобы он мог побыть наедине с дочерью, она ясно осознала, что у нее не осталось даже иллюзии о том, что однажды сумеет спокойно оставить эту работу. Потому что понимание, что она для него и Алины — лишняя, било по сердцу невыносимо больно. А значит, на предложение Германа взять над Алиной опеку она могла дать только один ответ — самый иррациональный. Потому что совершенно не была уверена в том, что готова нести ответственность за чужого ребенка, которого уже, тем не менее, считала своим. Но ещё больше, чем все проблемы, с которыми ей, вероятно, придется столкнуться после того, как она пойдет на этот шаг, Нино пугала одна лишь мысль о том, что рядом с Алиной, на ее месте, может оказаться другая женщина. И рядом с Германом — тоже.
Господи, как легко ему сейчас было просто взять и отправить ее спать. И как трудно, практически невозможно для нее сомкнуть глаза после всего, что сегодня случилось. И с Алиной, и с ними двоими. Потому что если он, очевидно, совершенно не помнил о том, что однажды все это между ними уже происходило, то она ощущала себя так, словно не было этих лет, изменивших ее мир до неузнаваемости. Не было ничего — ни боли потерь, ни горечи разрушенных надежд, ни попыток увидеть и почувствовать рядом с другими мужчинами то, что испытывала только раз в жизни — в тот момент, когда Ильинский ее целовал.
Нино вдруг осознала, что злится. На себя, на Германа, на собственную жизнь. На то, как он то приближал ее к себе и Алине, то указывал ей место, выбрасывая как собаку за дверь. И самым ужасным во всем этом было то, что она, похоже, готова была играть даже эту роль.
Чтобы просто быть им необходимой.
К моменту, когда они вместе с поправившейся Алиной вернулись домой, Нино так и не пришла ни к какому решению относительно опеки над малышкой, хотя и понимала, что для нее все, по большому счету, уже предрешено. Но было, тем не менее, кое-что ещё, что не давало ей покоя и мешало наконец согласиться, а именно — вопрос о том, зачем все же Герману просить постороннего человека стать для Алины матерью? Она не испытывала ни малейших иллюзий насчёт того, что у Ильинского были к ней какие бы то ни было чувства, как, впрочем, не считала себя для них действительно нужной и незаменимой. Хотела быть таковой — да, но совершенно себя так не ощущала.
Крылись ли причины, по которым Герман предложил ей это, в том, что наличие полной семьи было необходимым условием для того, чтобы ему отдали девочку? Или он боялся, что с ним самим может что-то случиться и тогда об Алине некому будет позаботиться? Но ведь у него была сестра, совершенно очевидно неравнодушная к племяннице. Да и какие причины для подобного волнения вообще могли у него иметься? Могло ли быть, что авария, оставившая свой отпечаток на его лице, как Нино узнала о том из разговоров работавших в доме Ильинского людей, повлекла за собой также и какие-то серьезные проблемы со здоровьем? Подумав об этом, она ощутила, как по спине пробежал холодок страха.
Нужно было задать Герману все эти вопросы, но отчего-то это казалось каким-то непреодолимым препятствием, и Нино была вынуждена признать, что просто боялась услышать в ответ что-то, чего предпочла бы вообще не знать.
— Не спится?
Она подняла голову от книги, в которую уже давно смотрела отсутствующим взглядом, и обнаружила, что рядом с ней стоит мягко улыбающийся Ян.
— Не спится, — призналась со вздохом, инстинктивно подвинувшись на диване, чтобы он мог сесть рядом. Наверху мирно спала Алина, сама же Нино от мучивших ее мыслей никак не могла найти себе места, в результате бессмысленных хождений по дому устроившись наконец в гостиной.
Водитель Ильинского был практически единственным человеком, за исключением Германа и Алины, с которым она за последнее время пересекалась и могла переброситься несколькими дружескими фразами. И сейчас, когда он тихо и ненавязчиво присел рядом, ощутила вдруг, что если и может задать кому-то часть беспокоивших ее вопросов — так это ему. Почему-то это было несравнимо проще и легче, чем заговорить о том же с самим Германом.
— А ты? — нарушила она повисшее между ними молчание. — Почему не спишь?
— Как раз собирался, но увидел, что ты здесь и подумал — почему бы не поболтать немного? Или я тебе помешал?
— Нет, — мотнула она головой. — На самом деле ты очень вовремя. Я хотела спросить кое о чем… насчёт Германа… Александровича.
Едва успев это произнести, Нино мгновенно пожалела, что начала этот разговор. Ян наверняка расценит ее интерес к Ильинскому совсем не так… а точнее — как раз так, как она предпочла бы никому не показывать.
— Ну, и что же? — дружелюбно поторопил ее Ян и Нино, сделав глубокий вдох, наконец выдавила:
— Ты не знаешь, он… здоров? Я имею в виду, после той аварии…
— Насколько я знаю — здоров, как бык. А в чем дело?
Могла ли она сказать ему, что Герман предложил ей стать для Алины приемной матерью? Рано или поздно об этом все равно, конечно, станет известно в случае, если она согласится взять опеку, но сейчас Нино просто не находила в себе сил открыться кому бы то ни было. Невесело усмехнувшись, подумала — похоже, она достигла некоего абсолюта одиночества, когда не только не с кем посоветоваться и поделиться своими проблемами, но и в принципе уже сама на это совершенно неспособна.
— Ничего. Просто было интересно, — попыталась она отделаться пустой фразой, но Ян лишь понимающе усмехнулся в ответ.
— Ты не похожа на тех, кто спрашивает о чем-либо только из праздного любопытства.
— А на кого же я похожа? — приподняла Нино вопросительно бровь.
— На того, кому небезразлично.
Она ощутила, как в лицо ей бросилась краска. Хотя что толку сейчас отрицать то, о чем всё равно будут думать все, когда — или если? — она станет для Алины не просто няней?
