Забавы ради... (СИ) - Кофф Натализа (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений txt) 📗
— Что вы, Елена Александровна! — вежливо шаркнул ножкой Пупков, — Я и мои партнеры вам очень и очень признательны за помощь. Оплату мы переведем утром на счет вашей компании.
— Отлично, Игорь Вячеславович, — кивнула Елена, вновь глядя на сцену «Мартышка и Черепанов», — Всегда рада с вами работать.
— Так, быть может, все же отужинаете с нами? — в который раз предложил Игорь Вячеславович.
— Премного благодарна, — вежливо улыбнулась Елена, — Но у меня встреча. Всего доброго.
Пупков, вновь облобызав ручку Ленки, благополучно уселся в салон своего шикарного Бентли и отчалил. А Елена, перехватив сумочку подмышкой, решительным шагом направилась ближе к своему парню и мартышке, висящей на нем.
— Котя! Ты меня спас! — щебетала неопознанная девица, — Герочка! Ты такой сильный и ловкий.
— Он еще и в постели крут, — хмыкнула Ленка, останавливаясь в паре метров от парочки, — Правда, котя?
Но Черепанов словно и не слышал замечания Ленки, смотрел на нее, насупившись.
— Это, собственно, что за хрен только что был? — мотнул парень головой в сторону уезжающего Бентли. Щебетания Ирочки он будто и не слышал. Вернее, не слышал вовсе. Перед глазами так и стояло лицо улыбающейся Ленки и целующий ее хмырь.
— А это, собственно, что за мартышка у тебя на руке виснет? — изящные брови взметнулись вверх.
Ленка увидела, как Гера, словно только что заметил повисшую на его предплечье барышню. Моргнул, будто вспоминая, что именно Ирочка делает на его руке. Потом стряхнул ее, развернул в сторону остановки и вежливо произнес:
— До свидания, Ирина.
Ирочка возмущенно моргнула. Ленка хмыкнула. А Гера шагнул к Соколовой ближе.
— Так кто это был? — хмурился Герасим, глядя на Ленку сверху вниз.
— Ты в курсе, что я запросто могу лишить ее волос и обеспечить визит к пластическому хирургу? — прищурилась Ленка, подняв голову и глядя в зеленые глаза Черепанова.
— Ревнуешь? — склонился Черепанов еще ниже.
— Ревнуешь? — скопировала Ленка его тон.
— Угу, — нехотя признался Гера, обнимая Ленку за талию.
— И я «угу», — призналась Ленка, закидывая руки ему на шею. И сама потянулась к его губам, и сама из легкого приветственного поцелуя сделала жгучий, страстный, крышесносный.
А потом, спустя несколько томительно долгих, жарких секунд, бросила взгляд в сторону. И, увидев, что мартышка никуда не делась, а стоит и наблюдает, за целующейся парочкой, вопросительно изогнула бровь.
— Без вариантов, лапуль, — холодно проговорила Ленка, — Занят мужик.
В ответ Черепанов расхохотался, чувствуя, что настроение поднимается.
— Ленка! — смеялся он, прижимаясь к ее уху, — Люблю тебя, обожаю!
— Да ладно, — усмехнулась Ленка, — Признайся, что спишь со мной, потому что хочешь выслужиться перед грозным шефом.
— Отшлепаю, Лен, — пригрозил Гера, чуть хмурясь, — Додумалась же.
— Нет, ну других причин я просто не вижу, — капризно вздохнула Ленка.
А Черепанов, которому порядком поднадоела вся ситуация, попросту сгреб Ленку в охапку и утащил к своей машине. И уже там, соблюдая правила приличия, тщательно начал доказывать свои искренние и глубокие чувства. И парень настолько этим увлекся, что спустя несколько минут Тундра, едва ли не нарушая правила, мчалась в однокомнатную квартиру. И уже там Черепанов доказал основательно своей принцессе, что любит он ее окончательно и бесповоротно.
Забава не хотела покидать палату родителей, но пришлось. Врачи вежливо попросили ее погулять часочек, пока будут проводиться все необходимые ежедневные процедуры. Девушка не перечила. Она согласна была делать все, что потребуют или порекомендуют врачи, только бы родители шли на поправку. Но их состояние не менялось. Мама и папа лежали без сознания, что ни могло ни вызвать тревоги у Поликарповой.
Но она держалась. Они были живы, и это главное.
Каждый день, приезжая в госпиталь, Забава замирала на пороге родительской палаты. Боялась войти и узнать, что все-таки… все-таки случилось самое худшее. И только твердая рука Соколова не давала окунуться в отчаяние. Но сегодня она пришла одна. У Поликарпа была назначена срочная встреча, но даже в это мгновение он смог твердо напомнить, что он у нее есть, и всегда будет. Всю дорогу они говорили по телефону, и Забава сбросила вызов, только когда уже присаживалась на кресло между кроватями родителей.
Спустившись в кафетерий на цокольном этаже, девушка заказала кофе и заняла уже привычный столик в самом углу. Руки потянулись к рюкзаку за блокнотом и коробкой карандашей. В последнее время Забава много рисовала, словно выплескивая все горе, эмоции и переживания на бумагу. Капельку, пусть на минутку, но ей становилось легче.
Вот и сейчас, ловкие пальцы мелькали по бумаге зажатым карандашом. И девушка настолько погрузилась в свой мир, отрезанная от реальности звуками негромкой музыки, льющейся через наушники, что не сразу заметила, как за ее столик на пустой стул присаживается посетитель кафетерия. И только когда незнакомая рука в черной кожаной куртке сдернула наушник, Забава удивленно посмотрела на неожиданного гостя.
— Здравствуй, Забава Путятишна, — произнес низкий мужской голос.
— Потаповна, — поправила девушка и, взглянув на красивое мужское лицо, откинулась на спинку стула, — Здравствуй, Алексей.
Соколов чувствовал себя, мягко говоря, погано. Не хотел он отпускать Забаву одну в госпиталь. Не хотел, но пришлось. Одно порадовало, встреча закончилась быстро. И теперь парень мчался на всех парах к своему Васильку.
За последние две недели жизнь Поликарпа кардинально изменилась. Ему казалось, что этот ад никогда не закончится. Ему самому хотелось банально рыдать от вида грустных васильковых глаз. Он помогал, как мог, но все равно ничего не выходило изменить. Печаль из любимых глаз не уходила, даже если Забава улыбалась, улыбка не трогала глаз. Казалось, что глубокий васильковый цвет стал тусклым от бремени, которое несла на своих плечах молоденькая девчонка.
Припарковав машину на уже привычном месте, Соколов широким шагом направился в реанимационное отделение. На пороге палаты он встретил врачей. Переговорив с профессорами, молодой человек вошел в палату. Василька не было, но Соколов не стал сразу уходить. Почему-то ему захотелось побыть с будущей родней наедине.
Присев в кресло между кроватями, Поликарп Сергеевич выдохнул. Обычно во время посещений говорила Забава, а он тихо сидел рядом с ней, держа за руку. А вот сегодня у него появилась стойкая потребность пообщаться, особенно с Поликарповым.
— Кхм… Добрый день, — неуверенно начал Соколов, — Забава сейчас подойдет. А я…. Знаете, я люблю вашу дочь. Сильно люблю. Может быть, не тот момент, но я хотел бы, чтобы вы одобрили наш брак. Я вам очень благодарен за дочь. Она невообразимая просто. Единственная во всем мире. Вы не знаете, наверное, но при первой встрече она огрела меня подносом. Веселая история, что уж скрывать.
Соколов замолчал, едва заметно улыбаясь, вспоминая тот день. Вздохнул, провел рукой по волосам.
— Вы только поправляйтесь, — тихо попросил Поликарп, — Девочки вас очень любят и ждут. Нет, вы не переживайте, я позабочусь о них. Но им нужна полная семья. Особенно Дарине.
Соколов нырнул рукой во внутренний карман пиджака и вынул сложенный вчетверо альбомный листок.
— Вот, — улыбнулся он, устраивая очередной рисунок на стене рядом с такими же, — Она вечером нарисовала. Мама смотрит за ней, и тоже шлет привет вам.
Помолчав, Соколов поднялся с кресла.
— Пойду, схожу за Забавой, — прокомментировал Поликарп свой уход и осторожно покинул палату.
Он не писал Васильку, собираясь устроить ей сюрприз. Ведь должен был освободиться часа на два позже, а вышло вон как все хорошо.
Спустившись в кафетерий, Поликарп поискал взглядом нужный столик. Забава, его Василек, сидела, к его удивлению, не одна. На столике лежал ее альбом, рядом — коробка карандашей. А напротив сидел парень.
