Тонкий лед - Браунинг Дикси (бесплатные онлайн книги читаем полные TXT) 📗
— Послушай меня, Лорель. Знаю, это может показаться безумием, но выслушай меня до конца, прежде чем ответить, хорошо?
Его квартира, конечно, слишком мала, к тому же расположена не в самом модном районе города. Но сразу после свадьбы они купят дом, и Лорель сама пригласит дизайнера оформить его. Работу она, разумеется, оставит: миссис Сэмюэл Адаме Кенеди не пристало подшивать бумажки в «САК инвайронментал консалтантс». Кроме того, подхватила она, нужно успеть завязать массу знакомств, ведь скоро она станет неуклюжей и ей будет неловко появляться на людях. Даже такой замшелый трудоголик, как Сэм, должен понимать это. Да, и еще нужно всем показать их новый дом.
Довольно скоро Сэм затосковал по своей прежней квартире, хотя вслух не признавался. Картина семейной жизни, отцовства, которую ему рисовало воображение, не получила ожидаемого воплощения. Может быть, виной тому разница в возрасте? Лорель была на пятнадцать лет моложе его. Глупо было ожидать, что она остепенится сразу, как только он наденет ей на палец обручальное кольцо.
Родители Лорель, не зная истинной причины брака, сначала противились. Но не посмели отказать единственной дочери, если уж ей захотелось выйти замуж за человека, который ей чуть не в отцы годится. Пусть делает как знает. Если он сможет должным образом ее обеспечить.
Месяца два после свадьбы Сэм отчаянно пытался себя убедить, что внешность обманчива и его жена вовсе не тот неразвитый, испорченный ребенок, каким казалась. Он списывал все на гормоны, эмоциональные изменения, сопровождавшие перемены физиологические.
Лорель называла его старым занудой — это помимо прочих оскорблений, — думающим больше о своих идиотских мусорных ямах, чем о развлечениях. Он честно старался подладиться под ее представления о развлечениях. Его барабанные перепонки страдали, характер тоже стал портиться. После десяти часов работы у него не оставалось ни сил, ни желания куда-то ехать, вкушать претившие ему яства и пить то, что втискивали ему в руки молокососы вполовину младше его.
Так продолжалось вплоть до Нового года, когда он отказался везти ее на вечеринку, где должна была появиться ее любимая рок-группа.
— На улице сыро. К полуночи дороги превратятся в каток, — говорил он ей. — Может быть, в твоем положении не стоит ехать?
— Но ведь сегодня Новый год! И там будет «Голая шваль». И потом, видишь, на дороге полно машин.
Под шубкой из стриженого бобра — его рождественский подарок — на ней было платье с блестками, плотно обтягивавшее ее пышную грудь и едва прикрывавшее колени.
— Лорель, будь же благоразумна. Погода все хуже и хуже — по радио уже передали предупреждение по возможности не выезжать на дороги. Мы можем пойти к Стивенсам, благо живут по соседству. Они приглашали гостей, и я, по правде говоря, обещал им…
— Как же! Оставь эти приглашения для госпожи градоначальницы и ее верного супружника. Коктейль для престарелых и сэндвичи с огурцами под увлекательную беседу о новой установке для очистки сточных вод. Прямо для тебя! И еще для этих, которым за семьдесят перевалило и они только и могут, что тустепчик танцевать, держась друг за друга потными ладошками. Нет, Сэмюэл Кенеди, ты безнадежен. Мне следовало подумать, прежде чем за тебя выходить, слишком легко я дала себя уговорить!
Сэм закрыл глаза и в сердцах скомкал на коленях газету. Он мог бы напомнить, что предложение спровоцировано ею. Она сама признала это во время одной из ссор. В медовый месяц она говорила, что находит его седые волосы ужасно сексуальными, но медовый месяц кончился с первым же приступом утренней тошноты. К новогодним праздникам он уже не утруждал себя спорами.
Он услышал, как хлопнула парадная дверь, и устало, нехотя поплелся следом. Поздно. Когда он вышел на улицу, огоньки задних фар ее маленького автомобиля с откидным верхом — свадебного подарка ее родителей — исчезали вдали, оставляя красный змеевидный след на мокром асфальте.
Ему следовало ехать быстрее. Он просто обязан был ехать быстрее, но он был слишком зол. Он даже немного помедлил, чтобы выпустить пар. Когда же осторожно выехал на улицу, дорога настолько испортилась, что машина еле ползла.
Отыскав наконец дом на Чейпел-Хилл, где давали праздник, он узнал, что опоздал. Лорель была там и уехала. Прослышав, что рок-группа прибудет на О'Хейр, она опрокинула бокал шампанского и покатила на окраину, на другую вечеринку, в компании двух-трех приятелей. Адрес? Нет, извините, адреса мы не помним.
Часа в два ночи он сдался. Не исключено, предположил он без особой надежды, что она позвонит домой и попросит ее встретить. Ехать без цепей было уже невозможно. Домой он добирался больше двух часов.
Дома его ждала полиция с сообщением. Катастрофа была ужасная. Чудовищная. В живых никого не осталось.
Всю неделю он и сам был как мертвый. Супруги Колье — родители Лорель — рыдали на его груди, висли на шее, обвиняли, угрожали; он безропотно сносил все. Лорель была смыслом их жизни. В его жизни она не значила почти ничего.
Именно это и породило чувство вины, потом возникла тоска, усугубившая вину. Сэм ударился в работу. Спустя некоторое время он почти вошел в норму. И если порой пропускал обед и слишком много курил, если стакан виски, изредка выпиваемый перед обедом, чересчур часто стал заменять обед — что ж, для человека, пережившего такую потерю, это вполне извинительно. Все что угодно, только бы забыть о погибшей юной жене и ребенке, так и не успевшем родиться…
Сэм устало поднялся и потянулся, царапая пальцами узенькие доски потолка. Рубашка выскользнула из брюк, и он вздрогнул от холода.
Огонь. Тепло. Он, черт побери, рано или поздно выгонит отсюда эту сырость. И не станет есть холодные консервы!
Сэм вышел на крыльцо и уставился на некрашеную заднюю стену дома, стоявшего ближе к реке. Из трубы вился дымок и растворялся над водой. Прозрачная струйка дыма навевала мысли о потрескивании огня в камине, начищенной кухонной утвари и вкусных запахах, поднимающихся из разнообразных кастрюль и сковородок.
А в это время в соседнем доме Мэгги откинулась на спинку стула и водрузила ноги в носках на хромированную решетку старой черной печки. Подобрав с полу одинокий носок, она принялась полировать вощеную деревянную береговушку, то и дело прерываясь, чтобы полюбоваться на творение рук своих. Эту она нарекла Дик, в честь своего кузена из Мантео. Мэгги придумывал имена всем своим пичугам; а у этой были такие же черные блестящие глаза, как и у Дика.
В чулане стиральная машина трудилась над порцией постельного белья. Сущий идиотизм, конечно, выдавать постельное белье в домики, где и водопровода серьезного нет, но, коль скоро у людей имеются определенные привычки, их не изменишь. А эти люди годами арендуют дома на Дунканском перешейке. Новичков сюда не заманишь.
Перегнувшись через стол, Мэгги усадила Дика рядом с его товарищами. Теперь их шестеро, все разные, но и внешний облик и повадка неизменно свидетельствуют о принадлежности к определенному виду. И на всех неуловимый отпечаток руки М. Дункан. Она, конечно, не могла запрашивать за свои приманки такую же цену, какую выставлял Джубал, когда они стали предметом коллекционирования, но дайте ей только срок. Строгать она начала еще в детстве, проводя каждое лето у деда, но по-настоящему искусством резьбы по дереву овладела только сейчас, взрослой перебравшись в дедов дом. Она лишь три года выставляла свои поделки на продажу, но с каждым разом ее работа оценивалась все выше.
Мэгги бросила взгляд в окно — не исчез ли «ровер», который она, возвращаясь из Мантео, заметила у Башни. А. Б., агент по аренде недвижимости из конторы Дика, должен был предупредить ее. Его обязанностью было соблюдать сезонность при аренде, а уж ей полагалось следить за состоянием домов. Собственно, она уже осушила водопроводные трубы на зиму. И котел, между прочим, тоже отключила.
— Не повезло парню, — довольно пробурчала она, обращаясь к птичкам. — Посмотрим, сколько воды он вскипятит теми корягами, что украл у меня. Наглец!
