Блондинки не сдаются (СИ) - Арбатов Сергей (читать хорошую книгу txt) 📗

— Не знаю, хватит меня терзать вопросами, — я отправилась в ванную мыть руки.

Вернувшись на кухню, обнаружила на столе дымящуюся гору мясных палочек сомнительного происхождения и две тарелки с разведенным пакетиком лапши.

— С такой едой в ящик недолго сыграть, — понюхала я полуфабрикаты и тарелку с китайской лапшой.

— Некогда готовить, — сказал Андрей, доставая откуда-то бутылку коньяка. — Будешь?

— Нет, сам пей.

— Я не пью, — он отложил бутылку в сторону и вытащил коробку с апельсиновым соком.

— Зато меня споить пытаешься, — ехидно произнесла я, беря в руки вилку.

— Ты такая пугливая, алкоголь делает человека храбрым, — подмигнул он.

— Еда ужасная, — я потыкала лапшу, присыпанную какими-то красителями. — Желудок испортишь.

— Жены нет, времени нет, ем то, что можно быстро приготовить.

— Чего же ты не женишься? Давно бы купил себе парочку теток, — с сарказмом сказала я.

— Парочку нельзя, — бодро выдал Андрей, — а с одной скучно. Узаконят многоженство, куплю с десяток колец.

— Смотри, не надорвись, обслуживая свой гарем, — я откусила горячую сосиску и поискала глазами хлеб.

— Батон забыл купить, торопился тебя встретить, — извинился он.

— Ты один живешь? — спросила я, чтобы чем-то заполнить молчание. — Родных нет?

— Отец с матерью погибли, когда мне было пять лет. Братьев, сестер нет. Близких родственников тоже, — он с такой скоростью поглощал сосиски, что я не выдержала и положила себе еще одну.

— Чем ты занимаешься? — продолжила я допрос, поняв, что почти ничего о нем не знаю.

— Моя скучная, примитивная и лишенная индивидуальности персона тебя заинтересовала? — стал потешаться он надо мной.

— Хочу знать, на кого жаловаться, если вдруг этот кто-то поведет себя плохо.

— Вот даже как, — он застыл с вилкой в руках. — Твоему будущему мужу я не завидую. Драчливая жена никому не нужна.

— Почему это? — я сама не заметила, как расстроилась, слушая его разглагольствования.

— Потому. Женщина должна быть милой, спокойной, нежной, домашней. Не кидаться камнями, не обзываться и не ходить по ночам к чужим дядям.

— Я пошла домой, — не выдержав, вскочила из-за стола, пытаясь сдержать гнев и не ругаться.

— Сядь, — остановил он меня. — Мы еще не все обсудили.

— Перестань ерничать, — возмутилась я.

— Я придумал, как вернуть твой долг, — спокойный тон Андрея остудил меня.

— Буду продавать тебя знакомым и друзьям.

Маша побледнела, а потом Остапа понесло:

— Сутенер! Ничего ты не получишь! Плевала я на дурацкую расписку! Открой дверь! Учти, подруга в курсе, с кем я и где!

Я с удивлением посмотрел на нее, отложил вилку и спокойно налил себе чай.

— Каждый судит о других по себе, — я подошел с кружкой к окну, за стеклом не было видно ни зги. — Торговля это талант. Мне все равно, что продавать. И я имел ввиду не тебя с твоей дражайшей девственностью, а мазню, именуемую картиной.

— Почему бы не сказать об этом так, чтобы было понятно, — устало спросила Маша, моментально остыв: к перепадам ее настроения я почти привык. — Предложение заманчивое, спасибо, но на живописи много денег не заработать.

— Почему? — я подвинул стул и присел за стол, положив кружку рядом.

— Каждая картина рисуется примерно 2–3 недели, может быть дольше. Я не Пикассо и не Рафаэль. За 4 месяца могу принести примерно 5–6 работ. Мне еще нужно успевать учиться в университете. Одна картина стоит 8-10 тысяч, ну максимум 15. Вот и посчитай, сколько к концу года получится.

— А у тебя нет готовых работ? — поинтересовался я.

— Парочка в мастерской осталась, — она устало опустила плечи и отвернулась от меня.

— Ты просто не умеешь себя продавать, то есть я хотел сказать, свою мазню, — бодро сказал я, заметив ее угрожающий и насупленный взгляд. — Предоставь поиск и общение клиентов мне, с тебя только товары.

— Это живопись, дурак, — почти равнодушно сказала она. — Не путай свои камни и искусство. Картины это не товары.

Я махнул на нее рукой.

— Доверься мне, сама увидишь. Сможешь немного поработать сейчас? Или ты устала и спать хочешь?

— Предлагаешь рисовать здесь, у тебя? — не поняла она. — А где взять краски, мольберт, кисточки, холст?

— Ты не поняла, — перебил я Машу. — У тебя где-то есть фотографии того, что ты продавала успешно?

— В социальной сети альбом сохранился, — кивнула она и, вытащив смартфон, скинула мне ссылку.

Я полистал фотографии и хмыкнул.

— Чего? — буркнула она.

— Я бы за такое и рубля не дал, — не стал скрывать свой скепсис.

— То же мне ценитель от сохи, — Маша не обиделась. — В живописи нужно разбираться. У меня есть способности, но нет денег и времени, чтобы посвящать творчеству полностью всю себя. Впрочем человеку с твоим мозгом этих материй не понять.

— Куда уж нам, — засмеялся я. — Давай поспорим. Если я продам одну твою работу, предположим, тысяч за 100, ты до конца декабря будешь мне ужин готовить.

— Разбежался, — улыбнулась она. — Ищи себе служанку сам. Да и времени у меня нет каждый день мотаться после учебы и работы на другой конец города готовить тебе суп.

— 5 картин и дело в шляпе, — продолжал соблазнять я, улыбаясь.

— Болтать ты горазд. Что же я должна изобразить, чтобы картину оценили так высоко. Я верю в свои способности, однако трезво их оцениваю.

— Решение этого вопроса предоставь мне. В доме я оборудовал фотостудию, по вечерам приходиться работать иногда, — с этими словами я встал и поманил ее за собой, — занимаюсь макросъемкой минералов. Купил профессиональный фотоаппарат, холсты, фоны, свет. Все под рукой.

— Ты что, совсем не отдыхаешь? — она с уважением взглянула на меня, прошлась по комнате, потрогала лампы и стала копаться в бусинах. — Какие красивые камушки!

— Иногда сплю, — я отодвинул фотоаппарат со штативом подальше от черного холста, растянутого по всей стене, убрал фотостол в угол, выставил лампы и включил их.

— И что мы тут делать будем? — ее глаза заблестели от любопытства.

— Фотографировать будущую картину, — я подключил фотоаппарат к компьютеру и вдел блок питания в розетку на стене.

— Интересно, — она примерила бусы на себя. — Ты хочешь, чтобы я рисовала минералы?

Я засмеялся и отнял у нее нитки.

— Снимай одежду. Продавать будем тебя на картине.

— Нет! — вспыхнула Маша. — Никогда! Это не живопись, а порнография! К тому же я не модель, чтобы позировать! Ты просто не знаешь, как стащить с меня платье, вот и выдумываешь на ходу ерунду! Меня не провести!

Я не слушал ее, полез в шкаф и выкопал оттуда несколько мотков ткани, которые покупались для красивых рекламных коллажей.

— Мы одни в квартире. Если бы я захотел, давно бы воспользовался ситуацией. — открыв балкон, я стряхнул с них пыль и развернул перед Машей. — Умерь свою эротическую фантазию. Копеечные картины сама будешь продавать, а я хочу вернуть полмиллиона, поэтому делаем то, что я скажу, и больше никаких споров.

— Я не смогу рисовать сама себя, — возмутилась она. — Ты просто дилетант и ничего не смыслишь в теме.

— Твое тело — такой же объект, как и тот бред, что я повесил над кроватью. У тебя там то ли медведь спит в берлоге, то ли чудо-юдо из сказки “Аленький цветочек”. А здесь все просто. Конкретная девушка. Очень красивая. Обмотайся тряпками, сделаем фото, ты рисуешь себя, я продаю 5 копий. И мы прощаемся навсегда. Решайся или вали домой и сама ищи деньги.

Она стояла, прижимая руки, к груди и растерянно смотрела на тряпки. На минуту мне стало ее жаль.

— То есть я буду не совсем голая, — Маша кончиками пальцев ухватила ткань и стала ее разглядывать. — Так это же куски материи, как я в них завернусь, не понимаю?

— Закреплю их булавками, — я был невозмутим. — Все будет максимально благочестиво и в то же время… — я замялся, подыскивая слово.

— Развратно, — закончила она за меня, отступая подальше. — Мне не нравится эта затея.