О сладких грёзах и горьких зельях (СИ) - Чернышова Алиса (библиотека книг .txt) 📗

1

Это было замечательное начало дня. Лучше не придумаешь!

Я развалилась в кресле, слегка потянувшись, чуть театральным жестом подожгла свою любимую сигару и совершенно по-плебейски закинула ноги в "неприличных" брюках на стол.

— Ах да, — сказала, будто только заметив посетителя в кресле. — Я вас внимательно слушаю.

Лорд Саннар, Замыкающий Первого Внутреннего Колдовского Круга, смотрел на мою условно великолепную персону с едва сдерживаемой яростью. Неудивительно — этот сноб ненавидел наглость, непочтительность, отсутствие манер, женщин в мужском наряде, удачливых выскочек и изменённых. Я же была, можно сказать, всё в одном, как под заказ. И, разумеется, всячески старалась усилить производимый эффект, поскольку недовольное лицо этой сволочи бодрило получше любых популярных напитков.

Осознание же того, что текущая партия осталась за мной, и вовсе приводило меня в состояние, близкое к экстатическому восторгу. Особенно радовали перспективы милого сердцу межведомственного шантажа, что разлились передо мной полноводным озером.

Ребячество, конечно, но как ещё развлекаться прикажете — на наших-то должностях?

— Полагаю, леди, вы догадываетесь, по какому поводу я здесь, — сказал мой гость предельно учтиво.

Да, в этом весь он.

Саннар даже на пороге смерти, своей или чужой, останется верен манерам и воспитанию — факт проверенный, кстати. Смертями. Моими и его.

Потому-то, взгляни на нас кто со стороны, ни в жисть бы не понял, что он в ярости: улыбочка светская, поза небрежная, чуткие пальцы, приличествующие колдуну или музыканту, удерживают хрупкий фарфор чайной пиалы с той ненавязчивой элегантностью, что свойственна потомкам старых чернокнижных аристократических семейств, которые орудовать столовыми приборами и творить простейшие чары вызова учатся раньше, чем ходить.

Но куда там гипотетическим сторонним наблюдателям до меня, созерцавшей сию породистую скотину в общей сложности лет триста? Я узнаю каждое движение этих губ, выучила, как бьётся от злости жилка на этой бледной шее, различаю, как мелодию, малейшие перемены его сердечного ритма, ловлю любой новый нюанс в привычном запахе, каждую тень эмоций в кажущихся равнодушными серых глазах. Не подумайте дурного: лорд, разумеется, контролирует своё тело (один из сильнейших колдунов тысячелетия, не бес нагадил). Однако, никто не может скрывать всё.

Особенно люди.

— Дела с предвидением будущего у меня всегда обстояли отвратительно, — сказала с притворным вздохом. — Потому с удовольствием послушаю, каким же чудесным обстоятельствам я обязана столь приятным и неожиданным утренним визитом.

К его вящему сожалению, взглядом я испепелялась плохо, потому отвечать пришлось.

— Что же, если вас так радуют по утрам повторения очевидного и словесные кружева, то извольте. Я пришёл говорить о юном лорде Кристиане из Первого Ученического Круга…

— Ах да, это тот самый юноша, который позволил себе прилюдные оскорбления в сторону магически изменённых членов нашего общества, не так ли? Ваш лучший ученик — и такая недальновидность… Боюсь, юношу ожидает печальная судьба: Её Величество была категорична на этот счёт. Впрочем, полагаю, вы не хуже меня знаете, как она ратует за равенство прав между всеми народностями, населяющими земли Тёмной Империи.

— Моё почтение к Императорской доброте неисчислимо, — сказал он, и мы оба подавили понимающие ухмылочки: в нашей стране те, кто не верят в Императорскую доброту, долго не живут. — Тем не менее, в данной ситуации я рассчитывал больше на вашу доброту.

— Заинтриговали, — ещё бы ты не рассчитывал!

— Попросите своих подопечных отозвать жалобу.

Ну-ну.

— На каком же основании стала бы я бросаться подобными просьбами? — интересуюсь холодно. — Мы, магически изменённые существа, прошли долгий путь борьбы за свои права. Мы умирали ради того, чтобы нас больше не называли прокажёнными, не уничтожали и не эксплуатировали. И уж ваш ученик, смею верить, хорошо знает историю этих противостояний.

Саннар демонстративно поморщился.

— Мы оба прекрасно знаем, что это было всего лишь бахвальство пьяного вусмерть малолетнего идиота, — сказал он холодно. — Которого ваши же подопечные опоили и спровоцировали.

— И что же это за колдун, который теряет контроль над собой и так легко поддаётся на провокации? — хмыкаю. — Вам радоваться стоит, что не придётся и дальше возиться со столь безнадёжным молодняком. И вообще, никто его не заставлял озвучивать то, что было сказано. Никакого магического влияния не было, и вы, полагаю, тщательно это проверили, прежде чем прийти сюда. Ваш подопечный мог ударить обидчиков, заколдовать, в конце концов — и ничего серьёзней выговора ему бы не светило. Но он предпочёл сказать эти слова; за свой выбор надо отвечать.

Смотрим друг на друга внимательно и вроде бы равнодушно, но магический фон буквально искрит от тяжести наших взглядов. Никто не уступает, само собой.

Мне в который раз приходит в голову, что такой вот Саннар — разъярённый неизбежным поражением в этой партии, овеянный складывающимся в причудливые фигурки сигарным дымом, окружённый собственной сгустившейся черномагической аурой — не может не нравиться. Хорош, сволочь.

Впрочем, с самой первой нашей встречи, итогом которой стала первая же моя смерть, я это знала.

И лишь его глаза искала, когда вокруг гудело хищное магическое пламя, которым в те времена уничтожали "жертв магической проказы". И они же были первым, что я увидела в следующем перерождении, в миг, когда память вернулась. Вспоминаем ли мы первыми тех, кого любим?

Вздор.

Дольше всего мы помним тех, кого ненавидим.

— Итак, хватит этих хождений вокруг да около, — всё же сдался он. — Что вы хотите за жизнь моего ученика?

Есть!

Я едва удержала на лице равнодушную маску. Сработало! Я надеялась, конечно, что он попытается прикрыть малолетнего остолопа Кристиана, но не была уверена: всё же, парень, пьян он там был или трезв, действительно совершил непростительную глупость, за которую неплохо бы самому и ответить.

С другой стороны, во многом это промашка самого лорда Саннара, как учителя. Всё понимаю, да и те, кого я подослала к маленькому колдунишке, были действительно хороши. Но, Мать-Тьма, как можно было не вбить ученичку в голову правил поведения среди потенциальных врагов? Ну, и простейшего постулата о том, что все вокруг, включая отражение, могут оказаться этими самыми врагами?

— Мой лорд, ну мы же не на базаре! — тяну насмешливо.

— Разве? — не ирония, но лёгкий намёк на неё. — Впрочем, я никогда не посещал базаров, потому мне сложно судить… Сформулирую иначе: могу ли я от лица своего ведомства что-то сделать для сообщества изменённых, леди? Нечто, что загладит вину моего непутёвого ученика и погасит этот конфликт до того, как он достигнет Императрициных будуаров.

Во-от, это уже более предметно!

— Полагаю, что сможете, — говорю скромным тоном светлой послушницы, которую совершенно случайно обнаружили в мужском монастыре. В спальне настоятеля. Без одежды. — Думаю, в знак уважения к сообществу изменённых вы могли взять на себя проблему Блуждающего Замка.

Что же, всё это стоило затевать хотя бы ради того, чтобы пронаблюдать, как на секунду его длинное лицо вытянется ещё больше. Дивное зрелище! Я подавила ухмылку и стала ждать ответа.

Сомнительную работёнку по очищению так называемого Блуждающего Замка наши ведомства пинали друг другу, как детки мячик. Императрица приказала разобраться с этой проблемой в течение года, и последние несколько месяцев мы с Саннаром находили тысячи отговорок, чтобы не браться за это дело и осчастливить им конкурента.

Причины на то были более чем серьёзные.

Феномен Блуждающего Замка возник во времена Пришествия Зверя, когда в Ородио, нашу многострадальную столицу, явилось несколько крайне могущественных демонов. Притом, стоит сказать, не жалких полукровок-недоделок вроде меня, а истинных Древних, от чьего могущества кривилось пространство, и сила Предвечной лилась потоком из образовавшихся щелей. Поговаривали, что тогда своим присутствием наш мир почтили Легион, Иштари и сам Император Запада. Не знаю, правда это или выдумка особенно экзальтированных демонопоклонников, но факт остаётся фактом: после того визита некоторые места и здания столицы обрели, как бы выразиться тактичнее, крайне своеобразные свойства. Улицу, где произошло явление демонов народу, и вовсе пришлось огородить. С Замком, правда, всё вышло сложнее: он умел перемещаться.