Бессонница Черного Зверя (СИ) - Полынь Кира Евгеневна (версия книг TXT, FB2) 📗

Кира Полынь

Бессонница Черного Зверя

Пролог

— Найди меня, Аксар…

Снится каждую ночь, забирается в голову пьяным дурманом, занимает в ней все место. Кошмарным смерчем крутится в душе, выворачивая все наизнанку, разрывая спокойствие на кровавые ошметки.

— Найди меня, Аксар…

Твердит все одно и то же. Где тебя найти? Кто ты такая? Дай хоть весточку!..

Но вместо ответов только тишина и голодное чувство беспокойства внутри, выедающее до костей.

Вновь проснулся в холодном поту. Шторы на окнах треплет штормовой ветер, обещая вот-вот разразиться грозой и затопить долину Винзар, но это ерунда, в сравнении с сидящей в широкой груди тревогой.

— Приснись мне еще раз, и я тебя найду, — пообещал злобно, до хруста сжимая кулаки.

Она ответит за бессонные ночи.

Глава 1. Господин Ворон

— Улва! Отправляйся немедленно в лес! — кричала из кухни Фиона, нервно стуча деревянной ложкой по миске. — Мне срочно! Слышишь? Срочно нужен барбарис!

— На кой он тебе сдался, — буркнула, но поднялась с постели, отложив шитье на другой раз.

Время идет, а платье еще не пошито. Фи будто бы специально находит мне какое-то занятие, чтобы отвлечь от вышивки, и каждый раз все более «ответственное и чрезвычайно важное». То сбегать на другой конец деревни, за водой из определенного ключа, то перелатать все корзины, которые уже десяток лет дружно пылились в кладовке.

Ну вот зачем ей нужен этот барбарис? Я же его неделю назад лукошко набрала…

— Фи, барбарис на верхней полке в кухне! В мешочке с надписью «Барбарис»!

— Это уже высох! Мне нужен свежий! — не сдавалась мачеха, продолжая греметь посудой. — Хватит дурью маяться, соберись и иди за ягодами, отговорки и слушать не желаю!

Покорно промолчав и по привычке закусив губу, поднялась и потянулась за своим стареньким плащом.

Дождь не утихал уже неделю, затапливая долину и превращая дороги в опасные омуты в грязи, в которых ногу вывихнуть проще простого. С каждым днем вылазки становились все сложнее и опаснее, но для Фи это не стало причиной. Мачеха упорно готовилась к конкурсу выпечки на ярмарке, и совершенствовала свое искусство, страстно желая одолеть мадам Керне в битве пирогов.

В прошлом году это не удалось, и Фи яро решила мстить, чтобы на этот раз судьи пришли в восторг от ее творения и подтирая обильные слюни, не задумываясь, вручили ей приз.

А отдувалась я.

Вот уже месяц мачеха не давала мне покоя, посылая то в лес за свежими ягодами, то в лавку господина Аре за специями, то к молочнице или мельнику за новой порцией провизии, которая тут же исчезнет в печи.

— И поживее. Тесто скоро отдохнет и ягоды должны быть здесь, когда придет время, — сдувая с потного лба упавшую прядь кучерявых рыжих волос, ворчала Фи. — Давай, дуй. Одна нога здесь, другая там.

Не ответив на привычные наказы, подхватила корзинку и вышла из дома, прямо под стену дождя.

В такой ливень не спасет даже карета, с потолка которой будут сочиться холодные дорожки капель, впитываясь в обивку скамей, чего уж говорить о плаще.

Но, признаться честно, проще было насквозь вымокнуть под дождем, чем пытаться осадить упрямую женщину, отличающуюся не самым сладким характером. Назвать Фи булочкой с посыпкой из сахара и корицы, не поднимался язык. Скорее лакрицей из первоклассной горкой солодки. Такая и без ужина оставит, и в подвале запрет, как она говорила — из самых чистых побуждений, во благо воспитания и послушания.

Сделав первый шаг под водяную завесу, я поежилась, ощущая ожидаемый пронизывающий холод от ледяной воды. Капли стекали с капюшона, пытаясь пробраться под накидку, но не оставляя им шанса, я прихватила ткань у шеи и бегом бросилась к дороге, надеясь, что не увязну в гряди.

— Улва! Улва! Ты куда, болезная?! — окрикнул меня сосед, господин Фесе, куривший трубку под крышей своего крыльца. — Вымокнешь же!

— Фи отправила за барбарисом! — на ходу бросила я, — Я быстро, не переживайте!

Мужчина покачал своей круглой, как мячик, головой и неодобрительно дернул косматыми усами с модными подкрученными краями. Аромат его мятной трубки просочился даже сквозь дождь и не удержавшись, я громко чихнула, ускоряя шаг.

Одна нога здесь, другая там.

Но уже спустя полпути я выдохлась, сбавляя бег на шаг.

Плащ промок и неприятно лип к телу, ноги скользили в грязи, а волосы от влажности закручивались в непослушные локоны и лезли в лицо, раздражая своим упрямством.

— Точно обстригу! — пригрозила я, но волосинки не прониклись, продолжая щекотать кожу.

Не удержавшись на очередном пригорке, я уже в падении поняла, как глупо подвернулась нога, соскальзывая по вязкой каше из земли и воды. Лукошко взлетело в воздух, словно белый флаг сдавшегося, капюшон слетел в головы, и я всем телом распласталась в огромной луже, едва успев сесть, чтобы не нахлебаться грязной воды.

Замечательно. Просто замечательно.

Не хватало только поиграть в счастливого поросенка, добравшегося до самой отличной луже на своей короткой свинячий памяти. Хотя, выглядела я уже именно так, не возразить.

На разъезжающихся ногах с трудом поднялась и схватила упавшее лукошко грязными холодными пальцами, уже громко и с чувством стуча зубами от холода.

Чтоб у тебя тесто упало, Фи!

Хлюпая полными воды сапогами, что и так на ладан дышали, побрела дальше, к уже виднеющейся чаще. Под кронами не будет так топить, и можно немного отдышаться, пока собираю ягоду, прежде чем отправляться в обратный путь.

Лес, как и всегда, встретил меня хорошо знакомыми звуками покоя и умиротворения, пока я искала ближайший кустик со своей добычей, блуждая между крепкими стволами старых деревьев.

Забравшись глубоко в чащу, наконец, заметила нужный кустарник, усыпанный алыми ягодами словно праздничными бусами, и бросилась к нему, стараясь не опираться на гудящую ногу.

— Кар! Кар! — недовольно крикнула птица, и заставив меня взглянуть на себя, поежилась, сбрасывая с черным алебастровых перьев лишнюю воду.

Огромный ворон сидел на ветке ели, прячась от дождя, как и я, и недобро сверкал алыми глазами, подсказывая, что он не простая птица. Таких называли Ведунами, но мало кто верил в старые предания, предпочитая считать птицу просто птицей.

— Здравствуй. Я не буду тебе мешать, господин Ворон. Наберу немного ягод и уйду, — пообещала я, опускаясь на корточки у богатого куста барбариса.

— Кар! — недовольно ответил неожиданный встречный, и замолчал, втягивая темную голову в пернатые плечи.

Собрав побольше ягод, поднялась, отлепляя от голых ног вымокшую юбку и развернувшись, зашагала назад, но громкий птичий окрик заставил остановиться и испуганно замереть:

— Ил-ва! Ил-ва! — кричала птица, загадочно на меня смотря. — Ил-ва! Кар!

Обернувшись, прижала лукошко к груди и поклонилась:

— Простите, что не попрощалась и не поблагодарила, господин Ворон. Спасибо вам за ягоды, и до свидания.

— Ил-ва! Иди! Кар! Аксар! Аксар!!! — закричал ворон, раскрывая широкие крылья и срываясь со своего насиженного местечка.

Черной стрелой птица достигла меня за секунду и со всей силы ударила в грудь, заставляя второй раз за день, упасть и широко раскинуть руки от удивления. Ягоды, алыми каплями, взлетели в воздух, и устремившись вниз с тихими хлопками попадали в мокрую траву.

— Аксар!

Птица, не чувствуя угрызений совести, нагло забралась мне на грудь и впилась в воротник платья острыми черными когтями, не собираясь упускать свою добычу.

Он по-птичьи крутил головой из стороны в сторону, глядя на меня с какой-то издевкой, и стоило попытаться встать, больно клюнул прямо ключицу.

— Ай! Больно же!

— Ил-ва! Кар! — гаркнул он, запрокинув голову и ехидно заржав. — Идти! Аксар!

— Я не знаю кто такой Аксар! — возмутилась я, больше не решаясь вставать. Еще в глаз клюнет, кто знает, что в голове у этой птицы? А жизнь без глаза, представленная в голове, выглядела совсем безрадостной.