Звёзды с корицей и перцем (СИ) - Калинина Кира (книга регистрации .txt, .fb2) 📗

Звёзды с корицей и перцем

Глава 1

— Девочки, смотрите, сторриане!

Леля повернула голову. Посреди главной аллеи Верхнего сада бил простенький фонтан на два рожка, а по ту сторону фонтана под цветущими липами кучкой стояли студенты Гристадского объединённого университета страль-технологий. Рослые, ладные, сразу видно: старшекурсники.

Вихрастые головы, воротники нараспашку и закатанные рукава форменных курток только добавляли им лихости. Наверное, такими разгорячёнными и бесшабашными бывают герои, только что вырвавшие победу в трудном бою.

Они и были героями. Без этих парней Большие Врата сегодня разлетелись бы в пыль, обрушив горный склон, на котором стояли, и превратив Биен в груду камней.

Сторриане болтали и смеялись. Один из них бросил взгляд в сторону фонтана — и Леля приросла к месту. Всё так же искрились струи воды, падая в оббитую по краям известняковую чашу, звенели в ветвях птичьи голоса, из-за деревьев долетали звуки духового оркестра. Ветерок играл листвой, и кружево теней дрожало над старыми чугунными скамейками, где, как воробьи на гребне крыши, стайками теснилась молодёжь. Краснели плоды на кустах шиповника, в воздухе кружили золотые стрекозы. Детвора с криками носилась по дорожкам сада, и разноцветная каменная крошка хрустела под подошвами маленьких сандаликов. Но Леля ничего этого не слышала и не замечала. Казалось, между ней и сторрианином, глаза в глаза, проскользнул солнечный лучик, связав их незримо и прочно, как страль-поток связывал Сторру и Смайю.

Самое смешное, что она даже не рассмотрела его толком. Русоволос и довольно высок — вот, пожалуй, и всё.

— Лелька, ты что, влюбилась? — прозвучало над ухом.

Её стали тормошить, и Леля вынырнула из своего сна наяву, невольно разорвав зрительный контакт.

Раздался новый вскрик:

— Ой, девочки, они идут сюда!

Сторриане и правда направлялись к ним. Всей гурьбой, пересмеиваясь и подначивая друг друга.

Ясно синели небеса, знойный день пах мёдом и мечтами. Подруги жались в кружок, трогали косички, оправляли ситцевые платьица и, хихикая, в волнении переступали стройными загорелыми ногами в белых носочках и туфельках с ремешками через подъём.

Леля снова поймала взгляд «своего» сторрианина, и у неё стеснило грудь от предчувствия чего-то важного, нет — главного в жизни.

— Привет, девчонки! Куда это вы, такие красивые, и без нас? — произнёс нахальный голос с характерным жёстким выговором.

Перед Лелей, загородив собой других, остановился плечистый парень. Глаза у него были синее полевых васильков, на лоб картинно падали смоляные завитки, а такие лица с утончённо-мужественными чертами она видела только в кино. Парень прищёлкнул языком:

— Вот это косы!

Леле достались удивительные волосы: цвета спелой пшеницы, с янтарно-золотыми и светло-льняными струями, волнистые, густые, едва не до колен, и своевольные — сколько ни подбирай, как ни стягивай, всё рассыпались. Леля делила их на две косы; одна получалась слишком тяжёлой, и заплетать её было трудно.

Синеглазый сгрёб в горсти обе косы, восхищённо покачал на ладонях, перебирая пальцами пушистые концы.

— Эй, Ферди, лапы придержи!

Нахала оттеснил другой студент. Ниже ростом, не такой красивый: нос крупнее, скулы шире. Но — тот самый. И глаза совсем обыкновенные, серые с голубым. Те самые.

— Привет. Я Рик.

— Леля.

Ей и в голову не пришло назваться полным именем. Для всех она была просто Лелей — дома, на улице, в школе, а теперь и в училище.

Она сама вложила руку в жёсткие горячие ладони сторрианина и загляделась: вовсе не обыкновенные у него глаза — будто огни в вечерней дымке. Лицо… Хорошее лицо, лучше не надо!

Рик улыбнулся:

— Какое у тебя имя.

— Какое? — спросила она.

— Круглое. Сладкое. Как леденец. Или карамелька. Ле-ля, — произнёс он по слогам, растягивая гласные и будто перекатывая их на языке.

— Не люблю сладкое, — сказала Леля, сердясь на Рика, а больше на себя. За пунцовые щёки, за руку в его руке, за мурашки, бегущие по плечам, и за то, что она не хочет, чтобы это кончалось.

— А что любишь? — спросил он.

— Пирожки.

Сначала они шагали скопом, парни в серых куртках и девушки в цветастых платьях, и так удивительно совпало, что для каждой нашёлся кавалер. Леля с Риком шли вместе со всеми. Вот только что шли — и вдруг отстали. Она видела, как удаляются спины, серые и цветастые, и синеглазый Ферди что-то говорит на ухо рыжей красавице Астрид…

— И где тут у вас пирожки? — спросил Рик.

— На Гульбище, — ответила Леля.

Так жители Биена прозвали обширную площадку над кручей, с которой открывался вид на долину, лежащую в морщинистых ладонях старых низкорослых гор. Внизу блестел ручей, на изумрудных холмах клубились облачка овечьих стад. Выйдя из тени садовых аллей, горожане и приезжие замирали в восторге перед этой картиной. А едва отводили взгляд, Гульбище затягивало их в водоворот немудрёных соблазнов. Свежий ветерок с покатых вершин резвился среди аттракционов, палаток и лотков с сувенирами, напитками, сладостями, мороженым и выпечкой, разнося по округе аппетитные запахи.

Румяные пирожки с телятиной были обёрнуты в плотную серую бумагу, но Леля с Риком всё равно перемазались жиром и соком. У Рика нашёлся носовой платок — белый, из тонкого льна, с вышитой монограммой «Р». Леле было жаль пачкать такую красоту, и Рик сам бережно промокнул ей губы и подбородок.

Его дымчатые глаза стали ярче и темнее. У Лели пылали щёки — должно быть, от солнца. Мама говорила, румянец ей к лицу: кожа становится нежно-розовой и даже при сильном волнении алеет не резко, а приятно, придавая облику живости.

Было людно. Казалось, весь Биен высыпал на воздух праздновать избавление от угрозы. Пока Рик вытирал Леле пальцы, один за другим, медленно и тщательно, она заметила соседского паренька Нильса Карпета. Он ел мороженое, пристроившись у двух тантамаресок — фотостендов с прорезями для лиц. Напротив стояла камера в деревянном корпусе на треноге, рядом сидел на корточках унылый фотограф. Обычно он зарабатывал съёмкой приезжих. Но сейчас чужакам было не до местной экзотики. Все ждали команды к отбытию. Нильс Карпет смотрел на Лелю исподлобья, и мороженое сливочными струйками текло по его руке.

Рику тоже захотелось мороженого. В Гристаде сейчас стояла глубокая осень, и в своём плотном шерстяном сукне Лелин кавалер изнывал от жары.

Сторра вообще была холоднее Смайи. Из-за этого, наверное, и родилась поговорка: «У сторов холодная кровь».

В десяти шагах от тележки с пломбиром и эскимо пристроилась бочка, из которой в толстые кружки разливали яблочный сидр.

— Возьмём?

Леля помотала головой.

— Почему?

— Не хочу!

Рик прищурился:

— Тебе шестнадцать-то есть?

Она отчаянно зарделась, но ответила с вызовом:

— Мне семнадцать! Некоторые и восемнадцать дают. А тебе сколько?

— Девятнадцать… Было месяц назад.

Леля постаралась придать себе серьёзный, взрослый вид.

— Я в училище учусь, — произнесла она веско. — На курсе страль-технологий.

И наконец спросила, о чём хотела. О сбое Врат и как его устраняли — объяснив:

— От нас взяли только третьекурсников. Одних мальчишек.

— И правильно сделали. Чтобы остановить хаотический распад страль-структуры, нужна физическая сила. У меня и то жилы трещали.

Рик окинул Лелю взглядом, будто говоря: тебе-то куда?

— Для вхождения в страль-резонанс нужны сила, воля, дисциплина и высокий потенциал когеренции, — отчеканила она. Строго по учебнику.

— И какой у тебя потенциал?

— Семь с половиной по Ясперу!

— Ого, — уважительно протянул Рик. — У меня сейчас семь и восемь. Ты на каком курсе, на втором?

Тут Леле захотелось провалиться сквозь землю.

— На первом. Только поступила…

Рик расхохотался:

— Значит, пятнадцать!