Любовь до гроба, или Некромант на замену - Ли Марина (бесплатные полные книги txt, fb2) 📗

Марина Ли

Любовь до гроба, или Некромант на замену

Глава 1. Всё гениальное внезапно

Хорошая идея – играть в карты на раздевание.

Плохая – с дедом (народная пословица).

В кабинете у закадычной моей подружки Эрши Патаки царил загадочный полумрак и пахло жжёными на огне травами. Сама она в цветастом платке, небрежно наброшенном поверх буйных смоляных кудрей, сидела на плоской ядовито-розовой подушке и заунывно выла:

– Аммммм… Амммм… Аммм…

Ноги она скрестила перед собой, а ладони разместила на коленях, соединив средний, безымянный и большой пальцы так, что указательный и мизинец смешно топорщились в мою сторону.

– Аммм…

Я чихнула в рукав и помахала перед лицом ладошкой.

– Ши, ну хватит!

– Аммм…

– Пожалуйста! У меня уже глаза слезятся!

– Аммм…

– Ну, ладно. Можешь мне погадать, но только чтобы никакого хрустального шара!

Она тут же распахнула глаза. Чёрные-чёрные, как самый горький шоколад, который Эрша так любит и который ей категорически противопоказан – она от него совершенно пьяной становится. Именно, пьяной. Медиумы, что с них взять, у них всё, не как у людей.

– Ну, Джина! Ну, нельзя быть такой букой бучной! Я его только в бездельник купила, на ком ещё опробовать?

– Бездельник? Подожди. Эрша, это что? Суббота или воскресенье?

– Суббота и воскресенье – это буходные, – радостно пояснила подружка. – А бездельник – это прошлый понедельник. Потому что после тех буходных, на которых кое-кто праздновал выпускной, работать было совершенно невозможно.

Что правда, то правда. Отметили мы на славу, я в новых туфлях подошву до дыр протёрла, танцуя. И это ещё мне повезло. Ириада Хольц, говорят, домой вообще без белья вернулась. Страшно представить, где она могла его протереть… То есть, потерять.

Может, когда на Ратушной площади в фонтане золотых рыбок ловила? А может, позже. Я после фонтана плохо помню…

– Про буходные давай не будем, – миролюбиво согласилась я, потирая левый висок двумя пальцами. Эрша в том фонтане, если мне не изменяет память, тоже купалась, но на сто процентов не возьмусь утверждать. – Я теперь до смерти ничего крепче горячего шоколада в рот не возьму.

– О, – сладострастно застонала подруга. – Горячий шоколад… с зефирками…

– Ши, ты знаешь, что женский алкоголизм не лечится? А пьяная мать горе в семье?

Она охнула и от ужаса чуть не навернулась со своей подушки.

– Какая мать? – завопила после того, как перестала хватать ртом воздух, будто выброшенная на берег рыба. – Ты что-то скрываешь? Бэш по бар тэ-хас, мро кар!* Если я только узнаю, подруга, что ты меня предала, прокляну, до седьмого колена, цыганской кровью клянусь, чтоб ей всей в землю уйти…

– Ши!

– Что?

– Переигрываешь.

Она фыркнула и подтянула к себе колоду потрёпанных карт. Тасовала их сначала справа налево, потом слева направо, потом протянула мне, чтобы я сняла «левой рукой на себя». И, наконец, начала раскладывать пасьянс.

– Вчера, сегодня, завтра, здесь, тридцать, восемь, сорок шесть…

– Ши!

– Ну что ты шикаешь? Это обязательная атрибутика. Я без неё в транс не могу войти.

– Да всё ты можешь!

– Джина, кто тут вообще будущее предсказывает? Ты или я?

Будущее из нас двоих предсказывать умела только Эрша, особенно хорошо у неё это получалось после пары плиток чёрного шоколада, но и без него порой такие перлы рождались – нарочно не придумаешь. Я бы за ней записывала, честное слово, но боялась, что и вправду проклянёт.

Цыганка всё-таки.

– Карты сулят вам незабываемые приключения интимного характера, – однажды предсказала она Итану Бергу, банковскому клерку, и когда у парня радостно загорелись глаза, задумчиво добавила:

– Возможно, вас вызовет к себе начальство…

И как в воду глядела! Недели не прошло, как Берг загремел на каторгу за растрату. Заседание суда было открытым, и этот неудачник во всеуслышание объявил, что он не виноват, что это звёзды так сложились. Мол, вон и цыганка Эрша подтвердит, она это всё предсказала.

Тогда-то в дом номер семь по Анисовой улице и повалил народ.

Столица большая. Дураков в ней полным-полнёхонько. Дураков и дур. Дур даже больше…

А я не дура, я не хочу, чтобы моя лучшая подружка снова принялась медитировать, а наоборот мечтаю вытащить её на улицу и прогуляться по вечернему бульвару. Съесть мороженого. Может быть полюбоваться, на то, как Мартин Марсель, развлекая публику, ходит по натянутому над Ти-ривер канату.

Поэтому я примерно потупилась и пробормотала:

– Прости, Эршечка, я молчу – ты гадаешь.

– Именно так. Вчера, завтра…

Гадай – не гадай, а я в безвыходном положении. Мой дед шутить не любит. Сказал, что леди Вирджинии Лэнгтон, внучке четвёртого графа Гловерского, не пристало служить в алхимической конторе, – значит не пристало.

– Но я ведь не в чужой! – пыталась спорить я. – Я ведь в своей. Ты же всегда говорил, что гордиться надо не тем золотом, что тебе в наследство от предков досталось, а тем, что сам заработал…

– Не пори чушь, – поморщился дед. – Я не тебе это говорил, а твои братьям. Они пусть зарабатывают, падают и поднимаются. Трудности закаляют мужчин.

– Но…

– А женщин они превращают в коров! – рыкнул дед. – В ломовых лошадей! Ты кто? Леди Лэнгтон или торговка на рыбном базаре?

– Но бабушка…

– Хватит! – Он стукнул кулаком по столу и небо за окном его домашнего кабинета налилось свинцовой тяжестью. – Я и без того сглупил, когда позволил тебе учиться в этом бедламе, а не в достойном твоего положения институте.

– Этот бедлам закончили все твои сыновья и внуки, – шёпотом напомнила я, впрочем, не уточняя, что учились они на другом факультете. Но дед никак не отреагировал на мои слова, продолжив:

– Поиграла – и хватит. Лавочницей она мечтает стать… Чтоб летом вернулась домой! Хорошее замужество быстро выбьет из тебя дурь.

– Я вообще-то, лучшая на курсе, – сквозь слёзы пробормотала я, уже выйдя за дверь. У деда язык, конечно, без костей, но мне и в самом деле нравилось то, чем я занималась последние пять лет. – И в работе лавочника, тем более – алхимика, не вижу ничего зазорного.

Мало того, вот уже несколько лет мечтаю открыть собственную аптеку. Небольшую, но чтобы и торговый зал был, и лаборатория. И зелья буду делать только на заказ.

Но вот беда – для того, чтобы начать своё дело, нужна довольно внушительная сумма. Аренда помещения, мебель, ингредиенты и материалы. Возможно, даже придётся нанять помощника или помощницу, потому что некоторые эликсиры только в четыре руки сделать можно. А где их взять?

И ведь до чего обидно! Я одна из самых богатых невест Бревиллии, а вынуждена экономить и каждую копейку считать, потому что…

Потому что, если четвёртый граф Гловерский сказал, что его внучке не бывать лавочницей, то он скорее меня наследства лишит, чем даст хоть один сек…

– На собственную лавку ты и за десять лет не заработаешь, – со знанием дела «обрадовала» меня Эрша, которая свой «ведьмовской» кабинет получила в наследство от троюродной бабки. – И то, если пахать будешь с утра до ночи.

– Как будто я сама этого не понимаю, – огрызнулась тогда я. – Я хочу «Золотую реторту» выиграть. А там взнос пятьдесят тысяч…

«Золотая реторта» – это известный на весь мир конкурс, который проводится раз в четыре года. Все страны-участницы борются за право провести его, и в этот раз победительницей стала Бревиллия. Именно мы в будущей осенью примем лучших алхимиков, отвоевавших своё место на десяти отборочных турах.

И я стала одной из них! Точнее даже не одной из! Моя наставница говорит, что у меня все шансы победить. Мне её уверенности не хватает, но даже если я войду в десятку, то получу такие призовые, что с лёгкостью смогу открыть собственную лавку, хоть в самом центре Сити.

Смогла бы.

Кабы не сущая ерунда – пятьдесят тысяч крон. Та сумма, которую каждый из участников должен внести в призовой фонд…