Ген бессмертия.Охота на волков.Пробел (СИ) - Алексеева Оксана (библиотека электронных книг TXT) 📗

Оксана Алексеева

ГЕН БЕССМЕРТИЯ

КНИГА ПЕРВАЯ

Ген бессмертия

Пролог

Я вышла из здания и вдохнула полной грудью морозный воздух. В мыслях царила ошеломляющая легкость, а настроение неуклонно повышалось. Я шла по улице, наслаждаясь погодой и улыбаясь всем прохожим. Наверное, в тот момент я выглядела вызывающе прекрасной. Или безумной. Теперь я совершенно точно знала, что будет дальше. Дышать морозным воздухом намного проще, когда точно знаешь, что будет дальше.

Здравствуй, мир! Приветствуй рождение нового чудовища, какого ты еще не знал.

Глава 1

Начало

Впервые я увидела Андрея, когда училась в пятом классе. Как-то раз, на перемене, я поссорилась с девочкой из параллели. Причину конфликта уже и не помню, да теперь это совсем неважно. Кто-то кого-то толкнул, кто-то первым выкрикнул оскорбление, кто-то оскорбил еще сильнее. Это не та история, которая становится основой для душещипательного повествования. Но для меня — ребенка, до сих пор не являвшегося участником серьезных конфликтов, отличницы с примерным поведением − тогда это событие, наверное, выглядело ужасно. Или не настолько ужасно, раз я даже имени той девочки сейчас вспомнить не могу. После школы она со своей свитой встретила меня, желая расставить все точки над «ё». Хотя какие точки могли быть в пятом-то классе? Меня окружили незнакомые мальчишки, схватили за руки и потащили за здание школы. Я тогда очень испугалась. Сначала они просто толкали меня и выкрикивали ругательства. А эта самая девочка нервно подпрыгивала вокруг меня и ржала как конь, которого силой заставляют ржать. Что-то кричала в ответ на мое молчание, угрожала, приказывала извиниться. Меня трясло от страха, почему и сказала тихо:

− Извини.

Думаю, что люди, подобные окружившим меня тогда, впадают в своеобразный транс. Они перестают мыслить самостоятельно, они как будто объединяются на волне азарта и превращаются в единое существо. Это существо обладает мощной внутренней инерцией, просто так не остановишь. И мою обидчицу это «извини» не успокоило, а только раззадорило еще больше.

− Что-то плохо слышно! Повтори, − кричала она.

− Извини, − сказала я громче, хотя голос подводил.

Девочка же словно обезумела, а с нею и вся толпа. Кто-то начал выкрикивать: «Давайте разденем ее догола!». Другие подхватили: «Запинаем ее!», «Мордой в унитаз!», «Пусть ботинки оближет!». Притом толчки начали перерастать в несильные пока удары. Сзади схватили за волосы.

− И как же тебя наказать, сука? Я сегодня добрая, так что даю тебе право выбора — как ты хочешь, чтобы тебя наказали?

И вдруг я перестала бояться. Вообще. Как будто меня окатило ледяной водой, которая заморозила все рефлексы и эмоции. Попыталась выпрямиться, несмотря на жгучую боль от оттянутых волос, и произнесла:

− Я не буду выбирать за вас, мне вообще плевать на ваши выборы.

− Ах ты, сука… Думаешь, что лучше нас?! — она даже оторопела. Это делало ей честь. Она хотя бы поняла мои слова, в отличие от остальных.

Зато это была команда для единого существа действовать. Кто-то из толпы ударил в живот. Я согнулась от боли и нехватки воздуха. Но больше я не боялась: отпихивала тех, кто вцепился в плечи, пинала по ногам. Я не думала о своей боли − я радовалась тому, что успеваю делать больно им.

И вдруг все прекратилось. Дети вокруг были испуганы, общее возбуждение за несколько секунд сошло на нет. И тогда я впервые увидела его — взрослого парня, почти мужчину. Он за шкирку оттащил от меня того, кто еще не понял, что ситуация изменилась. Не помню слов, что он говорил, оглушенная, ослепленная прекрасным принцем, пришедшим на помощь, — высоким, сияющим в ауре светлых волос. Он кричал на них до тех пор, пока первый из детей не сообразил, что нужно бежать. За тем побежали остальные. А он подошел ко мне, осмотрел, аккуратно поправил порванную на плече форму и спросил:

− Ну и чего ты лыбишься?

− Сейчас они боятся сильнее, чем боялась я, — ответила с гордостью пятиклассницы, впервые столкнувшейся с жизнью.

Он тоже улыбнулся, взял меня за руку и сказал просто:

− Говори свой адрес.

Андрей зашел к нам и объяснил, что произошло. Мама на удивление спокойно все восприняла, только без конца гладила меня по голове и плечам и глупо переспрашивала, не хочу ли я чаю. Когда Андрей собрался уходить, мама порывисто обняла его, от чего парень смутился, что-то пробормотал и вышел за дверь.

Мы с мамой больше не вспоминали тот случай. Синяки и ссадины прошли за несколько дней. Те дети обходили меня стороной и никак не задирали. Я подозревала, что это устроил Андрей, потому что сама ничего для этого не сделала. Самого своего спасителя я иногда видела в школьном коридоре, и он всегда с улыбкой отвечал на мое приветствие. Позже я узнала, что он учится в выпускном классе, чудесно играет на фортепиано и танцует вальс, чему я стала свидетелем на одном из общешкольных мероприятий. А потом он окончил школу, и с тех пор мы никогда больше не встречались.

Конечно, сначала эта была детская влюбленность. Нет, не страстное желание взаимности или призрачные фантазии о нем. Это было только мое чувство, которое я ни с кем не хотела делить. Андрей стал неотъемлемой частью меня. Мой Ангел-Хранитель. Мое внутреннее сокровище, воспоминание о котором всегда придавало сил. Я не сомневалась, что для него тот случай вообще не имел какого-то особого значения, что он помог бы любому человеку, оказавшемуся на моем месте. К тому же те дети, даже учитывая их численное превосходство и монолитное озверение толпы, не могли причинить старшекласснику серьезного вреда. Дело было совсем не в этом. Андрей стал для меня олицетворением всего хорошего, что есть в людях. Положительные книжные герои выглядели для меня, как он: светлые волосы, голубые глаза и мягкая улыбка. С годами я уже не помнила его лица, только общие черты, но и это не имело никакого значения. Он просто навсегда теперь был во мне.

Сейчас, когда я вспоминаю тот случай, то понимаю, что именно он существенно изменил меня, хотя тогда я этого не осознавала. Или я всегда была сильнее, чем думала о себе, но только тогда увидела себя как будто со стороны. Он был первым показателем моей реакции на стресс, хотя в то время еще не полностью осознанным. Я бросила музыкальную школу и записалась на секцию дзюдо. Никаких значительных успехов в спорте не добилась, но зато чувствовала себя увереннее. Теперь на грубость в свой адрес я не краснела и заикалась, а отвечала грубостью. Один раз даже ввязалась в драку, когда в восьмом классе одноклассники начали издеваться над скромной и некрасивой новенькой девочкой. С тех пор та девочка, Юлька, — моя лучшая подруга. Надо заметить, что к окончанию школы Юлька неожиданно быстро расцвела и преобразилась, и те же школьники, которые несколько лет назад смеялись над ней, теперь составляли костяк ее свиты. Она была в центре внимания мальчиков, и я попадала под свет рампы, раз уж мы были неразлучны. Мне нравилось их общество, но никаких чувств я никогда к тем парням не испытывала. Самые лучшие из них меркли перед моими воспоминаниями об Андрее.

После школы я без труда поступила в институт на экономический факультет. Это было желание мамы, а я вообще не чувствовала призвания ни к одной из профессий, поэтому просто одобрила ее выбор. Юлька же уехала в Москву поступать в театральное.

На третьем курсе института со мной произошла странная история. После пары меня вызвали в деканат, где сказали, что пришли сотрудники банка, они проводят собеседования с успевающими студентами и предлагают перспективы хорошей карьеры после окончания вуза. Я прошла в указанную аудиторию и обнаружила, что там, кроме меня, других студентов нет.

В аудитории за столом сидел один-единственный человек. Мужчина был широкоплеч и, как я могла оценить, невысок ростом. Отличался поистине неординарной внешностью: абсолютно седые волосы, но лицо очень красивое, без явных признаков старения. Глаза пронзительные, серые, почти с металлическим оттенком. Лицо неэмоциональное. Я бы дала ему лет сорок, но могла и серьезно ошибаться.