Случайные люди (СИ) - Кузнецова (Маркова) Агния Александровна (библиотека книг .TXT) 📗

Мы обошли поваленное дерево, сэр Эвин предложил передохнуть здесь, но королева сказала идти вперед, здесь не то место, чтобы задерживаться. Лес становился гуще, идти сделалось тяжело. Кусты обступали меня, цеплялись за платье и мешок. Я продиралась, ругаясь под нос, уперлась в поваленное дерево. Обошла. Сэр Эвин оборачивался на меня, а я уже не старалась улыбаться, я устала, кусты меня изодрали, да еще и проклятые деревья валяются через каждую сотню шагов, замучаешься обходить и перелезать. Платье зацепилось за торчащий корень, я дернула, раздался треск. Просто отлично.

Королевства какие-то, папеньки и дядюшки… я не удивлюсь, если добрый дядюшка папеньку-то траванул, яд в уши или каким-то более тривиальным способом. Интересно, приходит ли королеве Рихензе призрак и просит ли отомстить? А заодно и призрак мужа… хотя, может, он и жив, Полла сказала "бедный король", но бедным можно быть по разным причинам. Надо разузнать, но лучше завтра.

Зачем мне влезать в королевские дела, я пока не знала, и сошлась с собою на том, что интерес — это важно и ценно, интерес — это двигатель прогресса. И посочувствовать смогу лучше, если, конечно, иностранным гражданам дозволено сочувствовать королеве. Я вздохнула. Я думала, они идут — куда-то, а они бегут от опасности, из разоренного дома. Теперь понятно, почему у них нет с собою ни одеял, ни каких-нибудь палаток или в чем ночует королевская семья на природе, шатров каких-нибудь: собирались в спешке, прихватили, что было. Бутылку эту с вонючей жидкостью широкого назначения.

Я отцепила платье от очередной ветки. Потерла следы царапин на груди. Сэр Эвин смазывал свои раны этой субстанцией, и выглядел теперь хорошо, только прибавилось шрамов к коллекции. Может, и мне попробовать? Я в задумчивости начала отрывать с царапины корочку, дернула, ойкнула, придержала шаг, облизнула палец, стерла выступившую капельку крови. Прислонилась к поваленному дереву, перевела дыхание. Спутники тоже шли медленнее: устали. Я собралась с силами, обошла дерево, заметила на корнях что-то яркое… клочок вишневого бархата.

— Мы ходим кругами.

Королева повернулась в седле. Я содрала с корня кусок платья, показала.

— Я оставила это здесь некоторое время назад, с тех пор мы раза три натыкались на ту же самую валежину.

Пусть думают, что я специально провернула трюк, как сталкер с гайками.

Королева закрыла ладонью глаза, посидела так. Сказала:

— Полла. Магия?

Девушка прижала мешок со скарбом к груди.

— Н-не знаю, моя госпожа. Как будто бы…

— Дитя мое, вы, и да будет это милостью Четверых, не магичка ли?

Я только через секунду сообразила, что она обращается ко мне. Бросила прилаживать лоскуток к платью, замотала головой.

— Ни в коем случае, Ваше Величество. Никогда не владела… э… искусством.

— Прискорбно. — Королева, все держа ладонь у щеки, принялась разглядывать чащу впереди. — Однако же вы первая почувствовали, что нам морочат голову. Идите-ка вперед, дитя мое, проведите нас.

Хорошенькое дело, возмутилась я про себя, но возражать не стала. Продралась сквозь кусты, обошла сэра Эвина, который торчал на дороге и не думал двигаться. Опасливо обогнула коня, увернулась, когда он потянулся ко мне. Пробормотала: тихо, тихо, я не твой обед. Вышло неожиданно по-русски. Я попробовала сказать это еще раз. Вышло на том наречии, которое утопленница вложила мне в голову и на котором говорили спутники.

Конь переступил ногами. Я оглянулась, сжала кулаки, шагнула по тропинке. Раздвинула кусты, отвела от лица ветку, отцепила мешок от сучка. Интересно, то, что лес нас путал, никак не связано с жительницей источника и тем, что я вылила в воду питье? Я хотела как лучше, просто жест благодарности, и питье было обычное, не волшебное… а хотя погодите-ка, королева спросила Поллу про магию, так может, она и варила тогда что-то волшебное, а я возьми и плесни в и без того волшебный источник. Вот будет весело, думала я, покрываясь потом. Ветки лезли в лицо, я зло отмахивалась и все ждала, что на меня выскочит поваленное дерево. Дитя мое, ха… она меня не намного старше. Возьму и тоже буду кого-нибудь обзывать "дитя мое", имею право, я тут целая леди. Сэр Эвин, дитя мое… меня передернуло. Ну уж нет. Про детей таких мыслей не должно быть, какие у меня про сэра Эвина.

Я полезла в овражек, выбралась на другой стороне, цепляясь за траву. Поднялась на ноги, походила вдоль плотных кустов, встала на колени, поползла низом, там, где было меньше веток. Ободрав плечи и ноги, выкатилась на свободное пространство, поднялась, отряхнулась, шагнула вперед… замерла. Передо мной лежала прогалина, свободная от кустов, потому что кусты сгорели, торчали только кое-где остовы, словно худые мертвые руки из могил. В траве чернели проплешины, у деревьев рядом обуглилась кора. На островке зеленой травы посреди прогалины лежало тело. Еще один мальчишка, подумала я, а может, и девчонка, война и их не щадит.

В ногу над ботинком впились зубы, я вскрикнула, отпрыгнула, пнула тварь в морду. Точнее, остатки твари. Кусок туловища, обугленные остатки лап, череп, с которого слезает сожженная плоть… я заскулила от омерзения, пнула уродца подальше. Он завозил культями по пеплу. Я отошла подальше, оглядела укус. Неглубоко, но больно, зараза! Гад какой. Я пригляделась и обнаружила, что по всей прогалине валяются обугленные тела или части тел, шевелятся, вздрагивают. Я отошла туда, где зелень была цела, выломала из куста прут, тыкала перед собой, проверяя, куда ступаю. Один раз из-под пепла жадно простерла пальцы рука. Я раздавила черную кисть, отшвырнула ее ботинком. Ну до чего же мерзость, еще и не дохнет.

Как по минному полю, дошла до центра прогалины, наклонилась над телом. Ну да, как я и думала, только не старшеклассник, а замученный работой менеджер среднего звена. Острый нос, острые скулы, весь острый, как смятый лист мелованной бумаги, везде складки и углы, синие губы приоткрыты, а глаза, наоборот, закрыты. Хорошо. Мне не придется. Тот старшеклассник так укоризненно глядит на меня, когда является во сне — я не закрыла ему глаза, чтобы мухи не отложили яйца… там почему-то не было мух, но все равно, пусть бы не смотрел так обиженно и удивленно в небо.

Я присела, постаравшись не вляпаться в пепел. Он не пах мертвым, как и тот холм, только немного кровью. Я раздвинула темный плащ на груди. Черная одежда с вышивкой серебром… интересно, кто он был такой. Вон и башмаки рядом валяются, с пряжками. Тут я заметила, наконец, кровь. Босые ноги мертвеца были в крови, изрезаны от ступней до колен, а дальше их скрывал подол серой рубахи. Я подняла его пальцем. Так и есть, и выше тоже, и на одежде пятна крови. Я пригляделась. Из порезов складывались знаки. Пытали его, что ли… в документальном кино про войну много такого вот, чтобы изгалялись над пленными. Я вздохнула, прикрыла его плащом, тщательно запахнула. Что-то мешалось, я снова отвела край, увидела, что мертвец держит тощей рукой здоровенную книгу, богатую, с металлическими застежками, в камнях, с позолотой — и те же знаки на обложке, что вырезали на этом несчастном. Я потянула книгу у него из-под руки, кисть тихо шлепнулась на плащ. Я кое-как открыла застежки, перевернула тяжелые страницы. Письмо и знаки не сказали мне ничего (кроме того, что местами это было похоже на стихи). Я сбросила мешок со спины, затолкала туда книгу, поднялась. Обошла мертвеца вокруг, не зная, что делать еще. Отбросила ногой шевелящуюся обгоревшую ступню.

— Не знаю, кто ты и что тут произошло, но ты, судя по всему, держался храбро, — проговорила я. — Спи спокойно. Пусть те, кто это с тобой сделал, сдохнут позорно и мучительно.

Там, где я сюда пролезла, зиял в кустах проем и висели надломленные ветки. Я оглянулась на тело, поджала губы и сунулась в живое препятствие. Продралась, выкатилась на свободу — и оказалась на той же прогалине. Что за черт. Полезла в кусты снова — и снова оказалась там же, среди пепла и обугленных тварей. Это что же, меня водит кругами, как там, в чаще, только еще более издевательским образом? Ничего, третья попытка будет счастливая.