Хранительница его сокровищ (СИ) - Кальк Салма (бесплатные книги онлайн без регистрации TXT) 📗
Она села на постели, потерла глаза, увидела сидящую на лавке с книгой Аттилию.
— Доброго вам утра, госпожа, — та мгновенно отложила книгу. — Пойдёте умываться?
— И тебе доброго, — проговорила Лизавета. — Пойду. Сначала скажи: часы били три раза. Что это значит? То есть, тьфу, почему три?
— Ну как — от восхода солнца. На самом деле, конечно, нет, потому что восход солнца в разную пору года бывает по-разному, летом — раньше, зимой — позже. Но не двигать же каждый раз время? Поэтому есть как бы день и как бы ночь. О, вспомнила — астрономические. Их и отбивают. А на самом деле — по-разному. Сейчас осень, светает где-то в половину второго дня.
То есть, в половину восьмого утра, перевела себе Лизавета. Значит, девять часов. Нормально. Могла и до обеда проспать.
Ещё вчера Лизавете кто-то сказал, что это крыло второго этажа — женское. Тут живут служки, маги и праведницы. Поэтому можно было пойти в туалет и мыльню просто в рубахе. Только выстиранные вчера трусы надеть, без трусов всё одно неловко.
Аттилия с изумлением смотрела, как она стирала те самые трусы. Спросила — а зачем? Пришлось рассказать о гигиене, а также об истории представлений о ней. Уж что-что, а рассказывать про трансформацию быта и нравов Лизавета любила, ибо знала по теме много. Это ещё с преподавательских лет осталось — как ещё рассказать про эпоху деткам, которые не хотят о ней знать ничего? А вот такими наглядными примерчиками. О том, что редко мылись, что не было нижнего белья, похожего на современное, что постельное бельё появилось сильно не сразу, о том, как стирали и гладили… Кто б знал, что доведётся встретиться лично!
Умывание и помывка головы произошли уже известным Лизавете способом, разве что состав для мытья волос был какой-то странный, почти не мылился, и потом ещё Аттилия притащила какую-то штуку, чтобы ополоснуть — вода-то жесткая, и как-то потом ещё удастся эти волосы расчесать? Чтобы не пугать местных обитателей мокрым разлохмаченным видом, Лизавета попросила еды в комнату. И чтобы непременно был напиток из как его тут звать? Из зёрен арро, вот. К нему что-нибудь вроде хлеба с мясом и обязательно сладкое, хоть немного. Аттилия серьёзно кивнула и удалилась.
Выдали прямо по списку. Ещё прибавили воды в кувшине, молодцы, она сама не догадалась, а пить хотелось.
Пока Лизавета ела и за едой нахально читала добытую вчера книгу, волосы и высохли. Их удалось расчесать даже почти без матов — Аттилию она к этой процедуре не допустила, как та не просила — и потом заплести, а заплетённый в косичку тонкий хвост подобрать.
У Лизаветы были самые обычные волосы — тонкие, жирные и лёгкие. И росли очень медленно, если, скажем, раз в пару месяцев подрезать концы, то не видно отросшего совсем. Где-то в районе сорока лет Лизавета на них плюнула и позволила расти, как хотят. И разве что мыла и ухаживала — сыворотками, масками, маслами. В итоге сейчас они были длинными, как никогда в жизни — если распустить, то закрывали лопатки. Но толще и гуще не стали. О нет, их было много, и когда чистые, это хорошо видно, ещё было видно, когда она химию какую-нибудь делала. Но — всё это множество было тонким и мягким. Поэтому она без сожаления закрепила косицу шпильками, а голову спрятала в чепец.
И можно было отправляться в город.
1.11. Лизавета едет в город
Аттилия провела Лизавету через коридор первого этажа и внутренний двор — тот самый, с колодцем — и ещё через одно помещение вывела на улицу. Лизавета подняла голову — и ахнула. Маленький дворик примыкал к огромной храмине. Она была сложена из красного кирпича, и стены возносились в небо этажей на пять. То есть не здешних, а родных Лизаветиных домашних этажей. Аттилия подтвердила, что это храм Сияния, и в нём проводят службы. Да, посмотреть внутри можно, там очень красиво. И вообще, это самый красивый храм в городе, если не считать главного, в котором служат для господина Великого герцога и его семьи.
А с другой стороны дворика оказалась… река. Ой, не река. Канал. Лизавета стояла, смотрела и понимала, что уже видела такие обрывающиеся в воду дома — в другой жизни. Когда два года назад они ездили в итальянской отпуск, то конечно же, не могли не побывать в Венеции.
Аттилия утверждала, что название «Венеция» ей не знакомо совершенно. Что ж, пусть так.
Но по её знаку к ним приблизилась узкая чёрная лодка, не гондола, нет, но очень похожая. И лодочник подал руку, помогая спуститься в неё, сначала Лизавете, а потом и Аттилии. Оттолкнулся от берега, и направился куда-то по каналу.
Чем дальше они плыли, тем больше Лизавете казалось, что она снова в Венеции. Только нет привычных рекламных и прочих баннеров, и вывесок, и магазинчиков. То есть нет, магазинчики и вывески как раз были. Надписи на том же языке, какой она встретила в книге, и она просила Аттилию рассказывать про всё, мимо чего они проплывали. Та только рада была — как же, она знает что-то, чего не знает важная гостья Ордена! Во всяком случае, Лизавета истолковала радость девочки именно так.
Аттилия рассказала про лавку с заморскими пряностями, про продавцов стеклянных бус и про рыбный рынок, куда её отец и братья привозили свежевыловленных кальмаров и осьминогов. Про недавнюю моду — как один господин, державший булочную и лавку со сладкой выпечкой, придумал варить напиток из заморских зёрен и подавать прямо здесь, на набережной, за маленькими столиками, и среди знатнейших дам герцогства теперь считается хорошим тоном хотя бы раз в декаду заглянуть за чашечкой арро и за пирожным. А она всё это знает потому, что тот господин — дальний родственник её матери и всегда готов угостить её сладким во славу Ордена.
Между делом она ещё сообщила, что по повелению господина Астальдо за Лизавету везде платит Орден. Это очень удобно, фактически — неограниченный кредит. Господин Астальдо сказал, что госпоже Элизабетте нужно поскорее привыкнуть к жизни в Фаро, поэтому пусть она ездит в город и делает всё, как обычные люди.
Это удивило — неужели она и вправду им так сильно нужна? Ну, поглядим. Пока Лизавета не могла придумать, для чего ей нужен неограниченный кредит. Нужно понять, что в этом городе вообще бывает. И сколько у неё времени на то, чтобы адаптироваться.
За разговором Лизавета не заметила, как они добрались до цели — очевидно, это была мастерская сапожника. На вывеске болтался добротный кожаный сапог с фигурно вырезанным голенищем и какими-то подвесками, которые побрякивали на ветру. Её ценную особу выгрузили на берег, лодочник остался ждать, а Аттилия поспешила вперед, и пока Лизавета осматривалась, та уже успела поприветствовать хозяина господина Больто и обрадовать его заказом из Ордена.
Лизавету усадили на лавку и очень попросили показать ногу — чтобы снять с неё мерку. Её кроссовки произвели ожидаемый фурор — господин сапожник, мужчина весьма преклонных лет, никогда не видел такой удивительной обуви. Лизавета пожала плечами и призналась, что понятия не имеет о том, как именно они были изготовлены. Но опасается, что они не вечны, и хочет себе ещё хотя бы одну пару обуви. Аттилия замахала руками — куда там одну, господин Астальдо велел минимум три! Тогда сошлись на мягких ботиках, в которых можно ходить в помещении, сапогах для верховой езды и туфельках из чудесной алой кожи, от которой Лизавета не смогла отвести взгляд. Мастер заверил её, что эта пара обуви будет самой изящной в жизни заказчицы, ибо он украсит её по последней придворной моде. На удивление Лизаветы — где та придворная мода и где она, мастер пожал плечами и сказал — мало ли, как сложится. Заказ должен был быть готов через декаду.
Тогда Лизавета вытащила из кроссовка стельку и показала мастеру. Тот ещё раз осмотрел лизаветину ногу, затем вторую, восхитился неизвестному материалу и задумался — как это повторить. Стелька была измерена и зарисована, и оставалось только ждать результата.
На прощание Аттилия сообщила, что оплата будет произведена, когда заказ доставят в резиденцию Ордена. Это всех устроило, и они распрощались.
