Магия на грани дозволенного - Колдарева Анастасия (книги онлайн бесплатно .txt) 📗
– Вы спятили? – Алексеенков сдавил его плечо ладонью. – Не делайте глупостей! Прекратите!
Дэн дернул плечом, пытаясь стряхнуть чужую руку.
– Я запрещаю, слышите, это приказ!
Малыш мог сгореть, мог задохнуться от дыма – Дэн прекрасно помнил, каково это, гореть; помнил горечь дыма, разъедающего легкие, помнил нестерпимую жгучую боль в горле – он испытывал, подобное не раз и не два в Интернате, и что с того, что огонь на полигоне был его собственным? Суть неизменна. Позже, трезво поразмыслив, Дэн пришел к выводу, что Алексеенкова вывел из себя вовсе не факт нарушения условий Кодекса. Его взбесило неповиновение подчиненного, а еще то, что самому и в голову не пришло вмешаться. Побоялся нарушить Кодекс, испугался последствий. Вернувшись в резиденцию, Петр тут же накатал рапорт – и вуаля! – Гордеев четвертую неделю перебирает ветхие архивные бумажки. Составляет картотеку, которой за последние пятьсот лет никто не удосужился заняться.
Дэн не жаловался – еще чего! Не дождутся. В конце концов, наказание за открытое использование магии он заслужил. Но закипать начал уже на вторые сутки архивного пищеварения. Над ним ведь еще и подтрунивали все кому не лень, один Алексеенков с его «всякая работа полезна» чего стоил! Как Дэн протянул месяц – загадка. Как до сих пор не выместил досаду на полуистлевшей бумажной рухляди – загадка в квадрате. Листок за листком – некоторые рассыпались в труху прямо в руках. Карточка за карточкой – часто было невозможно разобрать ни написанных слов, ни смысла, будто писали криворукие, косые и безграмотные, да еще на каком-нибудь древнерусском, старонемецком или латыни. Документ за документом, жизнеописание за жизнеописанием. Кому оно все было нужно, спрашивается, если об этом не вспоминали со времен польско-ливонской войны махрового тысяча пятьсот какого-то года?
До конца заточения в архиве оставалось четыре дня, но Дэн чувствовал, что вряд ли скопившаяся за месяц злость рассосется сама собой после возвращения к службе. Его и так не допускали до серьезных дел: никаких выездов по наводкам сенсов, никакой инспекции частных лабораторий – сиди себе в кабинете, пей кофе литрами и жди, пока на город свалится такое количество нежити, чтобы и тебе перепало. И что это была за служба? Не служба, а позорище, всеобщий заговор.
Но ничего! Вот он, шанс, зажат под мышкой.
Оказавшись в архиве, Дэн вытащил из-за пазухи фотоснимки и уже не прячась – от кого тут было таиться? – пересек длинный зал, свернул налево и нырнул в низкий дверной проем, который среди стеллажей и найти-то было трудно. Узкое, вытянутое метров на тридцать помещение без окон встретило его гробовой тишиной и тяжелым спертым воздухом. Протиснувшись в самый дальний конец комнаты, Дэн нашарил на стене провод, нащупал выключатель и щелкнул кнопкой. Огромный стол, заваленный макулатурой, ящики с новенькими карточками, стопки свежего, пахнущего вторсырьем картона, ножницы, ручки и клей ПВА – на дворе третье тысячелетие, а здесь время застряло годах в восьмидесятых прошлого века, будто стрелки настольных часов обо что-то споткнулись, механизм сломался – и часы остановились.
Стянув с плеч толстовку, Дэн уселся за стол и сгорбился над фотографиями.
Не прошло и десяти минут, как он откинулся на спинку стула. Фотографии изуродованного детского тела остались разложенными перед ним в два ряда, но он не глядел на них. Он смотрел сквозь – пустым, мертвым взглядом.
«Ты мог все изменить, мог предотвратить. Их было всего двое – бледная тварь не в счет. На полигоне справлялся и не с такими. Развернуться и ударить, вместо того чтобы прорываться к двери; отвлечь огонь на себя, просто уйти в сторону и спровоцировать атаку, дав возможность ей уйти, спастись.
Ты мог.
И этого бы никогда не случилось. Она была бы жива – они оба… нет, вы все втроем – живы, потому что с ее смертью ты тоже умер. Внутри что-то окаменело. Огрызок души, сохранившийся после расправы над водным демоном, окоченел и покрылся толстой коркой льда.
И этот малыш на снимке, он тоже был бы жив, если бы кто-то вовремя остановил ублюдка, сотворившего с ним такое.
Почему понимание того, что ты мог, но чего-то не сделал, наваливается такой обессиливающей, тошнотворной тоской? Почему хочется разбить голову об стену, лишь бы избавиться от этой исполинской тяжести раскаяния? Почему кажется, будто тебе никогда и ни за что не искупить вины и ужас продлится вечно?
Молено ведь попытаться. Молено найти убийцу и отомстить. Вдруг станет легче?»
Чего Дэн точно не будет делать, так это копошиться сегодня в архиве. Собрав фотографии, он запихнул их в ящик стола и задумался. Совершенно очевидно: чтобы выйти на место преступления, требовался магический след. Формула. Кроме того, требовалась печать – не трястись же несколько часов в электричке до Вентспилса, да с пересадками.
В каждом крупном городе были Арки, а след суживал поиски до конкретного места происшествия.
А вот ставить в известность непосредственное начальство совсем не хотелось: к бабке не ходи – ясно, чем все закончится. Добро на расследование никто не даст. Но попытаться стоило – чем черт не шутит, пока Бог спит?
Вставая со стула, накидывая на плечи толстовку, Дэн размышлял над тем, что когда-нибудь ему обязательно вручат медаль за наивность.
– Привет, – известил о своем появлении Дэн, предварительно стукнув по уже открытой двери кабинета кулаком.
Из-за перегородки вновь высунулся Савицкий.
– Это уже не ошибка адресом, это рефлекс, – заметил он. – Второй раз за день. Или ты так, поболтать?
– Петр у себя?
– А куда он денется?
– Я на минуту, – Дэн прошел между столами и перегородками и взялся за ручку еще одной двери: кабинет в кабинете. На всякий случай небрежно постучал.
– Да?
В нос ударил крепкий горький аромат кофе. Согнувшись над столом, Алексеенков сосредоточенно дул на густую черную жидкость в кружке. Перед ним в воздухе парила шариковая ручка. Вздрогнув, она качнулась вниз, к листку бумаги, и старательно выцарапала на нем какой-то значок.
– Итак, – заговорил Алексеенков, прежде чем Дэн раскрыл рот и сформулировал причину визита. – Вы заинтересовались болтовней Матвеева.
– Я просмотрел снимки, – ответил Денис, сделав несколько шагов к столу.
Алексеенков вдруг схватил карандаш и вывел на том же листке новую закорючку. Заколдованная ручка закачалась, точно раздумывая. Дэн удивленно моргнул Он теперь стоял достаточно близко, чтобы увидеть, что Алексеенков с ручкой резались в крестики-нолики.
– И как впечатления? На сыскную романтику потянуло?
– Нет, – спокойно возразил Дэн. – Но мне бы хотелось проверить. На всякий случай.
– А чего тут проверять? К нам пока никто не обращался. Барон приказов не давал.
– Жираф большой, ему видней, – проговорил Дэн вполголоса.
Алексеенков смерил его внимательным взглядом, но комментировать замечание не стал.
– Матвеев прибегает к нам по семь раз в неделю, – сказал он, – и каждый день у него новая сенсация. Если бы мы отвлекались на все его параноидальные галлюцинации…
– …у вас бы совсем не осталось времени на крестики-нолики, – ядовито ввернул Дэн.
Алексеенков выпрямился на кресле, кружка в его руке дрогнула, и кофе выплеснулся на бумагу.
– Хватит дерзить, – в голосе руководителя скрипнули металлические нотки. – Не указывайте мне, чем заниматься.
– Мне все равно, чем занимаетесь вы. Но лично я хотел бы отправиться в Вентспилс и посмотреть на место преступления.