Обыкновенное чудо (СИ) - "Luchien." (читать книги без сокращений TXT) 📗
— Я соскучился, — хрипло прошептал Драко, не отнимая свой лоб от её. — Безумно скучал каждую минуту, когда видел тебя в замке.
— Я тоже, — в тон ему ответила она. — Так хочется, чтобы у нас было больше времени…
— Так может, пора подарить его себе? — с надеждой спросил Драко. С каждым днём он всё больше понимал, что преграды, заставившие скрываться, на самом деле смехотворны и сидят, по большому счёту, только у них в голове.
— Драко, — умоляюще выдохнула Гермиона, прикрывая глаза, пытаясь надышаться им впрок — нежным ароматом бергамота, таким нужным, правильным посреди зимы.
— Что я слышу — гриффиндорка испугалась? — насмешливо шепнул Драко. — Или дело в чём-то другом? — тут же нахмурился он, отпрянув и пристально вглядываясь в её лицо.
Гермиона смущённо потупила взгляд, — как ему объяснить, что она боится? А вдруг история с Роном повторится и они поймут, что не подходят друг другу? Как она тогда будет жить дальше? Без него? Но главное — как сказать, что любит? И ждёт от него того же признания? Гермиона порывисто вздохнула и робко подняла глаза. Подняла руку и нежно погладила морщинку, пролёгшую меж бровей. Привычным движением скользнула к волосам, пропуская сквозь пальцы платиновые пряди, и покачала головой:
— Я безумно боюсь потерять тебя.
Ну вот, она произнесла то, что давало Малфою полную власть, развязывало руки, позволяя теперь сделать что угодно: развернуться и уйти, поднять на смех перед всей школой — отчего-то разум подбрасывал только плохое, заставляя сердце сжиматься от страха.
— Причина только в этом? — На губах Драко расцвела улыбка, в глазах заплясали искры, и вдруг он наклонился и нежно её поцеловал. — Я никуда не денусь, Грейнджер, — прошептал он. — От тебя — никуда.
— Эй, Малфой! — послышался со стороны улицы голос Нотта. — Кого ты там зажал? Может, покажешь, кого осчастливил твой член?
Раздался громкий смех — было понятно, что Теодор не один, и рядом по меньшей мере Крэбб, Гойл и несколько девушек. Драко скривился, будто проглотил лимон, и поймал встревоженный взгляд Гермионы. Прикусив губу, она быстро кивнула и слабо улыбнулась, расправляя плечи. И когда Драко отступил в сторону, смех резко оборвался. Слизеринцы смотрели на Гермиону, разинув рот, а Малфой, по-хозяйски притянув к себе за талию, обвёл всех высокомерным взглядом.
— У кого-то есть вопросы? — лениво поинтересовался он. Нотт открыл было рот, но Забини, выпрыгнув, как тролль из табакерки, поспешно закинул руку ему на плечо, толкая вперёд.
— Всё в порядке, — заверил он с широкой улыбкой. — Увидимся в замке.
— Ну вот, — довольно проговорил Драко, проводив их взглядом и опуская глаза на Гермиону. Она перевела дух — за эти полторы минуты забыла как дышать — и посмотрела на него. — Теперь у нас будет больше времени? — спросил он. Гермиона неуверенно кивнула, пытаясь осознать, что с этого момента стала официальной девушкой Драко Малфоя.
========== 8. Как соблазнить Грейнджер ==========
Если Драко и Гермионе казалось, что видеться после того, как все узнали про них, получится чаще, то они жестоко ошибались! Теперь за ними следила вся школа без преувеличения. Девочки из младших курсов вздыхали, пересказывая друг другу удивительную историю любви, которую сами же и придумали. Старшекурсницы с завистью косились на Гермиону, не уставая удивляться, что он в ней нашёл. Парням, по большому счёту, было всё равно, да и шутить по поводу Малфоя едва ли у кого хватало смелости, а слизеринцы ехидно посмеивались, но держали свои мысли при себе. На удивление, Гарри и Рон восприняли новость прохладно, но без особых истерик. Рон поджал губы и пробормотал что-то вроде: «Никогда не ожидал от тебя такого», а Гарри, философски пожав плечами, сказал: «Главное, чтобы он тебя не обидел». Впрочем, того, что друзья бросятся поздравлять, Гермиона и не ждала. Хотя девочки в спальне то и дело приставали с расспросами о Драко, пытаясь выяснить как можно больше интимных подробностей. Гермиона отшучивалась или многозначительно молчала, понимая, что рассказать-то ей, в общем-то, нечего.
Остаться наедине теперь стало настоящей проблемой — за каждым их шагом кто-то да следил. А после того, как они выловили двух третьекурсниц, карауливших за колонной, когда захотели просто поцеловаться впервые за неделю, терпение Драко начало трещать по швам.
— Это просто невыносимо! — воскликнул он, наблюдая, как девчонки с визгливым смехом скрываются в коридоре. Тяжело вздохнув, он запустил руку в волосы и растерянно посмотрел на Гермиону. — Ты находишь это смешным? — раздражённо уточнил, наблюдая за её тщетными попытками сдержать улыбку.
Гермиона, не выдержав, кивнула и захохотала, пряча лицо на его груди. Происходящее казалось непрекращающейся сценой из водевиля, в которой любовники не могут скрыться от назойливых глаз матроны. О чём она и сказала Драко, закончив смеяться.
— Не знаю, что там обычно происходит в твоих водевилях, — проворчал он, обнимая её. — Но я хотел бы иметь больше возможностей встречаться со своей девушкой.
«Своя девушка»… Эти слова до сих пор отдавались сладкой музыкой в ушах, Гермиона только-только начала к ним привыкать. Теперь они могли спокойно, не таясь, пройти по коридору, держась за руки, или сесть вместе на совместных занятиях. Могли вместе готовить уроки в библиотеке и сидеть в Большом Зале, склонив друг к другу головы и о чём-то перешёптываясь. И если этого и было недостаточно, торопиться пока не хотелось. Хотя Гермиона всё чаще ловила себя на мысли, что думает о том, как выглядит Драко без одежды. Всякий раз, представляя его, она чувствовала, что краснеет, а внизу становится жарко.
Возвращаясь воспоминаниями к Рону и тому, что между ними было, она не могла припомнить подобной робости. Может, дело было в том, что Рон так и остался для неё родным человеком? А ещё в том, что стеснение между ними было обоюдным. Рон охотно выключал свет и нырял под одеяло, отворачиваясь, пока Гермиона избавлялась от одежды, а после с пылающими щеками ложилась рядом, прижимаясь к горячей спине. Они были друг у друга первыми, и в этом был несомненный плюс — оба открывали для себя что-то новое, делились сомнениями и смеялись над ошибками. С Драко, в этом Гермиона была абсолютно уверена, всё будет по-другому.
От него буквально исходили волны сексуальной притягательности. Он не просто знал себе цену — он умело этим пользовался, зная, что более чем хорош. Сердце со свистом летело вниз, стоило Драко уверенно обхватить её одной рукой за талию, притягивая к себе, а другой — зарыться в её волосы на затылке. А когда его губы чувственно изгибались, перед тем, как поцеловать, Гермиона чувствовала, что летит в пропасть, — так замирало всё внутри.
Но больше всего, конечно, волновали поцелуи. Никогда раньше она не думала, что можно целоваться так долго и вкусно, прерываясь лишь на то, чтобы глотнуть воздуха и поймать чужой ошалелый взгляд. Гермионе казалось, что она пьёт и не может напиться, снова и снова пробуя его на вкус. А когда губы Драко принимались путешествовать по её лицу, скулам, шее, она совершенно теряла себя, рассыпаясь миллионом крохотных мурашек, волнующе щекотавших позвоночник. Но вечно так продолжаться не могло, — отношения всё же должны были двигаться в определённую сторону, и Гермиона сама безумно этого хотела. Особенно, чувствуя его напряжение, когда он прижимался к ней, тёрся, разжигая пламя внутри. Когда-нибудь плотину должно было прорвать, и единственное, что оттягивало желанную и пугающую близость — полная невозможность уединиться больше, чем на несколько минут.
В Драко зрело раздражение. Глухое, злобное, оно выливалось на всех подряд, начиная от первокурсников, которым надо было приставать с глупыми вопросами к старосте, и заканчивая друзьями с их ехидными шуточками. Эйфория опутывала мозги розовой дымкой, когда он находился рядом с Гермионой, но стоило им расстаться, как ядовито-зелёный туман выжигал все чувства, кроме желания разбить кому-нибудь лицо. Кровь внутри кипела, не прекращая, шумела в ушах, мешая сосредоточиться на элементарных вещах. С каждой новой встречей с Гермионой, с каждым мгновением, которое удавалось урвать у любопытных учеников, он держался на неимоверной силе воли от того, чтобы не прижать её к стенке, закинуть её ноги себе на бёрда и сделать, наконец, по-настоящему своей, безо всех этих расшаркиваний и правил хорошего тона. При этих мыслях в штанах моментально становилось тесно, и разум категорически отказывался думать о чём-то отвлечённом.
