Последняя искра (СИ) - Русс Алана (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно txt) 📗

— Я сообщил иссеру Авару, что вы со мной, сиура, — страж постучал по виску с серьёзным видом. — Ваши похитители всё равно исчезли и, скорее всего, покинут столицу под покровом темноты. Всё, что требуется, сиура Лайн расскажет и без вас, а вам сейчас что угодно нужно, но не допрос. Не с пламенем на пальцах, — подытожил рогатый и уже было развернулся, спустившись на пару ступеней вниз, как я окликнула его.

— А что мне, по-вашему, нужно, сиур Акитар?

— Довериться стихии, — остановился он и обернулся, глядя как и всегда чересчур строго из-под навеса густых бровей. — Она поможет. Всегда помогает.

— Как?

Я картинно развела руками в недоумении. Разве может помочь бессловесный огненный вихрь там, где и разум-то практически бессилен?

Пламя, выбивая горячие, живые слёзы из глаз, зажгло под рёбрами, будто точно знало ответ. Но голоса оно было лишено, поэтому пришлось ждать подсказку от Акитара. Однако пустынник и сам скривил жёсткие губы в недоумении.

— Не могу сказать точно, как именно. Не знаю. Но мне помогло в своё время, — он опустил рогатую голову, сделав ещё шаг вниз. — Когда я, как и вы, потерял того, кого любил.

— Сожалею…

— Не нужно, — взмахнул рукой Акитар и снов глянул строго на меня. — Она ушла по своей воле, оставив Малиру и тысячу вопросов, один из которых «почему».

— Это… — закусила я губу, борясь с лавиной слёз. — Всегда больнее, когда отказываются сами.

Акитар молча кивнул и затопал вниз, не оборачиваясь. А я, сжав кулаки и утерев лицо, направилась через арку вглубь площади. Древней, величественной.

На колоннах, по мере приближения, стали различимы выбитые в камне драконьи руны. Как маяки они были призваны указать крылатым ящерам, вспарывающим крыльями воздух над морем, путь к большой земле.

Взбираясь по комьям раскуроченной земли, хлюпая носом, я подобралась к самому краю. И там, стоя у обрыва и глядя на заходящее солнце, сотню раз пожалела, что была всего лишь человеком.

Не драконом, что мог камнем ухнуть вниз, а через мгновение взмыть в небеса и оставить все заботы где-то там, внизу. Не драконом, что изрыгает пламя по своему хотению.

Как бы мне хотелось, чтобы всего этого не было. Чтобы всё было просто и легко, как в те дни, когда казалось, будто мы с Велором выбрали другой друга. Нашли, ведомые госпожой Случайностью, вопреки логике и здравому смыслу.

Соленый ветер бился в волосах, обещая свободу, а алеющий на западе диск заливал всё вокруг багрянцем. Оттого казалось, будто пламя полыхало на камнях и волнах. Оно было повсюду, но только не во мне.

Я вытянула руку, обратив ее ладонью вверх, но мысли о Велоре не давали сосредоточиться. Горечь вытесняла все прочие чувства, наполняя грудь до отказа, и я, так и не принудив пламя явиться на мой зов, разрыдалась.

Сползла по тёплой колонне на землю, уткнулась лицом в колени и взвыла. Но облегчение не приходило. Слёзы лишь в детстве легки. Сейчас же в ответ лишь тугой ледяной узел так и вязался в груди, сковывая дыхание.

Как его разрубить? Где найти сил? Что делать? Я целитель, способный забрать чужую боль, но неспособный помочь себе. Какая ирония.

Но, может, в том и кроется коварство дара богини жизни?

Чем больше мы делаем для других, тем меньше остаётся в нас самих себя. Потому любое сотворение и ознаменовано утратой. И я потеряла. Безусловно потеряла сегодня что-то очень важное.

— Лиза?

Я испуганно дёрнулась и тут же, елозя по земле, сдала назад, чтобы спрятаться за колонной, но не свезло.

— Ты зачем прячешься? — скорым шагом на меня надвигался Шарар. — Я ж тебя найду даже с закрытыми глазами, — улыбнулся он, и черты его красивого лица смягчились.

Одежда на нем выглядела изрядно потрёпанной. Пыль, кровь и грязь въелись в ткань намертво, но ни на лице, ни где бы то ещё ран на Шараре видно не было.

Хватаясь за колонну, я спешно отвернулась и поднялась, утирая лицо. Но вряд ли красные пятна исчезнут по велению мысли.

Дракон тем временем подошёл вплотную.

— Красиво здесь, правда? — щурясь, глядел он на солнце. — Люблю здесь бывать.

— Как ты меня нашёл? И как Акитар пропустил тебя?

Шарар будто с удивлением посмотрел на меня.

— Между скал, — кивком указал он на каменную стену позади нас, — тропинка есть. Я шёл за вами от самого города. Боялся, что те рогатые решат вас нагнать.

— Это был король «серых», — сказала я. — Бирман Кагго. Так, кажется, его зовут.

Шарар кивнул, сунул руку за пазуху и достал из внутреннего кармана гребень для волос.

— Вот. Возвращаю.

— Это же мой… Откуда?

Позабыв, что выгляжу совсем неприглядно, я уставилась на Шарара с ещё большим удивлением.

— У стража своего спроси, — с задумчивым видом потёр подбородок дракон. — Его идея была по следу пойти, когда вас похитили.

— Ты что, по запаху меня нашёл?

Моему удивлению не было предела.

Шарар пожал плечами и сунул руки в карманы. Нахмурился. Оставалось лишь гадать, каких сил ему стоило принять незавидную для столь гордого существа, как дракой, роль ищейки.

Да ещё и при извечно цепляющемся кровопийце.

— Ты не ранен? Что произошло там, когда мы…

— Спокойнее, человечек. Я цел. Мы неплохо справились, — с явным довольством на лице проговорил Шарар. — Тайрон воин, каких поискать. «Серым» против нас нечего было выставить.

Я сжала гребень в ладони. Путаница в мыслях стремительно росла.

— Зачем ты пришёл сюда?

— Тебе помощь нужна, — как и всегда коротко ответил Шарар.

— Я в порядке, — присела я на тёплые камни и украдкой утёрла для верности лицо.

Не была уверена, что слёзы вновь не льются против воли по щекам.

— Да. Вижу я твой порядок, — сощурился Шарар, несколько невыносимо долгих секунд вбивая меня взглядом в землю. — Ты бежала от Велора, как подпалённая. Что он сказал? — не мигая уставился он меня.

— Ничего.

— Молчание не столь сокрушительно, как слово, — со вздохом опустился Шарар на корточки, а затем и вовсе присел рядом, согнув перед собой ноги в коленях. — Так что кровопийца тебе наговорил?

Я опустила руки, и они безвольно шлёпнулись на колени.

— Не могу я говорить с тобой об этом, Шарар…

— Почему? — искренне изумился тот, продвинувшись ближе. — Ты можешь говорить мне всё, что пожелаешь! Я надеюсь, благоразумия мне хватит, чтобы тебя понять. Да и к тому же ты обещала мне говорить обо всём, Лиза, помнишь? Обещала, чтобы я смог помочь. Я должен знать…

Дракон взял мою руку и прижал к сухим губам, а я зажмурилась, пропуская одну за другой солёные капли по щекам.

— Я хочу знать, что с тобой происходит, Лиза, — сказал он, обжигая дыханием. — Ну, же… Посмотри на меня.

Через силу я обратила к нему заплаканное лицо.

— Ну? — беззвучно прошептал дракон, заглядывая будто бы в душу.

— Я гонялась за тенью, Шарар, — прошептала, утопая в янтаре огненных глаз. — Всё было зря… Я всё это время обманывала себя.

— Не ты обманывала. Он.

— Велор здесь ни при чём, — с остервенением замотала я головой, отнимая руку из горячих пальцев.

— Ты даже теперь его защищать будешь? — схватил меня за плечи Шарар и развернул к себе, хорошенько встряхнув. — Остановись, Лиза! Остановись! Он тёмный!

— Тёмный он или нет, это не имеет значения, — отрубила я. — Нет ни малейшего значения, кем мы родились. Начало у всех едино, а я думала… — слёзы вновь поднялись из глубины. — Только я виновата, что думала, будто знаю его душу. Решила, что знаю всё о его чувствах. На деле же заменила действительное желаемым.

— Ошибаешься, — покачал головой Шарар, но руки всё же разжал. — Твоей вины в том, что он мерзость, нет, — и прежде чем я снова успела «неткнуть», вдруг спросил. — Знаешь, сколько мне исполнилось в этом году?

Вопрос удивил, и даже слезы остановились.

— Нет. Понятия не имею.

— Вот и я не знаю, — Шарар провёл указательным пальцем по наносам мелкого песка на плоском камне, вычерчивая завиток за завитком. — Драконы не считают года. Незачем. Наш век слишком долог и это ни к чему. Разумеется, летописцы ведут записи, но это больше нужно для истории, чем нам самим. Но ты, — вдруг серьёзно поглядел на меня он. — Ты совсем ещё юное создание, Елизавета. Нежная и наивная, как дитя. Хотя для нас все люди в той или иной мере кажутся слишком юными, слишком эмоциональными, наверное… Ваш век недолог, и вы сгораете в пламени таких скоротечных чувств, как любовь, страсть, страдание, — вновь отпустил он голову и принялся рисовать на песке. — Мы же, те, кто живёт долго, способны лишь медленно тлеть.