Война меча и сковородки (СИ) - Сунгуров Артур (мир бесплатных книг .TXT) 📗
- Ты говоришь правду?
- Зачем же мне лгать? Уныние - грех перед лицом яркого пламени. Мой хозяин никогда не предается унынию.
- Ты все еще считаешь его хозяином?
- Но вы ведь тоже считаете его мужем? Несмотря ни на что?
Эмер замолчала, застигнутая врасплох.
- Единственное, что ему досаждает, это... - Сибба замялся.
- Что же? - живо переспросила Эмер.
- Тараканы. Он их с детства боится.
Эмер почувствовала, как лицо заливает краска, и даже уши запылали.
- Не смущайтесь. Я ведь сразу узнал вас, миледи, - сказал Сибба. - Тот парень с синяком, которого чуть не прибили грабители.
- Ты не сказал ничего Годрику? - Эмер покраснела так отчаянно, что даже слезы выступили на глазах.
- Молчал, как рыба, - Сибба ухмыльнулся. - А хозяин ни о чем не догадывается. Он о многом не догадывается, мой хозяин. Вот бы вы просветили его...
- Ты о чем?
- Просто так, к слову пришлось, - оруженосец поклонился, - мне пора, миледи, я и так прождал вас слишком долго. Что-то передать сэру Тюдде?
- Ничего, - ответила Эмер.
«Вы ведь тоже считаете его своим мужем. Несмотря ни на что», - слова, сказанные оруженосцем, язвили мозг, как раскаленный стальной прут.
Считает ли она так на самом деле? Или прав был лорд Бритмар, говоря, что если бы она была убеждена, что Годрика оболгали, то ушла бы вместе с ним. «Душа мудрее, она сразу распознала правду», - сказал он. Но правду ли?
Эмер нырнула головой под подушку, чувствуя, что голова раскалывается на части. К чему столько переживаний, столько мыслей и столько загадок? Разве об этом она мечтала? Разве этого просила у небес? Ей всего-навсего хотелось сильного и красивого мужа, охоты, турниров, бешеных скачек взапуски.
Почему же так сложно разобраться в себе? Почему же она позволила Годрику уйти? Лорд Бритмар увел ее. Или она сама позволила увести себя? Нашла предлог, чтобы сбежать, скрыться, переживая позорный брак? Почему же тогда жгут слова оруженосца, сказанные у ворот замка? Почему они так больно задели? Неужели оттого, что она и вправду считает Годрика мужем?
А может, всему виной обида? Что Годрик опять не пожелал сражаться за нее? Отказался, совсем как когда Тилвин вызвал ее на поединок. Поступил, как трус и слабак! Или в этом его поступке скрывалось что-то иное?
Эмер рывком села на кровати, уставившись на свечу.
Или это, действительно, произошло с его согласия, чтобы заставить её развестись и уехать? Поэтому он был ласков в последний вечер? Усыплял бдительность? Нет-нет! Эмер яростно замотала головой, словно хотела, чтобы она оторвалась. Годрик не мог так поступить. Это было бы совсем невероятным. Он, как и она, делал гадости, но не подлости.
Годрик всегда старался защитить ее. Неуклюже, как и все, что делал этот медведь, но старался. А в последнюю их ночь даже сказал, что сейчас все будет решать она сама. Может, поэтому он и ушел, не требуя полноценного расследования? Чтобы предоставить ей право выбрать самой?
От таких мыслей Эмер со стоном упала поперек постели и закрыла глаза.
«Айфа, как же мне нужен твой совет!» - молила она. Но Айфы не было в Тансталле, а отправлять голубя, вопрошая о подобном Эмер не осмелилась.
Перед сном она отправилась прогуляться в сад, и бесцельно слонялась по полянам, швыряя камни в пруд и распугивая лебедей. Она не пошла даже ужинать, когда кто-то из королевских девиц прибежал за ней с приглашением от леди Бертрис.
Снова и снова она возвращалась мыслями к пророчеству зеркала, что ей довелось увидеть перед свадьбой. Сначала любовь, потом смерть. Теперь она понимала, что то, что приняла за любовь, было кое-чем иным. Это не в любовном порыве склонялась она перед спящим мужем. Она пыталась разбудить его, чтобы предупредить об опасности, когда в его спальню подкинули ядовитую змею. Но хоть предсказание и было понято превратно, оно сбылось. Значит ли, что смерть уже близко? И что будет, если она, Эмер, окажется в тронном зале? В пурпурном платье?
Девушка мысленно перебрала все платья из собственного гардероба, но пурпурного не припомнила. Это немного успокаивало и давало отсрочку. Но что будет дальше? Завтра? Послезавтра?
Перед самой вечерней молитвой ей принесли письмо от матери. Леди Дерборгиль выражала сочувствие, негодовала по поводу ошибки королевы, устроившей свадьбу благородной девицы с вилланом, и требовала, чтобы Эмер как можно скорее подыскала себе нового мужа. Были еще стенания по поводу отказа от Ишема, и упреки, и даже мольбы, но их Эмер прочитала уже вскользь, не придавая значения.
- Надо уехать, - услышала Эмер женский голос, показавшийся ей знакомым.
Говорившую она не видела - та шла по соседней дорожке, скрытая ветвистыми деревьями и кустами.
- Надо уехать, и как можно скорее.
- Ты думаешь, это правильно, Аудовера?
- Это единственно правильный выход.
- Ах, как бы мне хотелось быть столь уверенной...
Эмер бросилась напролом через кусты и порядком испугала двух девиц из королевской свиты, прогуливавшихся под ручку. При ее появлении они взвизгнули и бросились бежать, но остановились, узнав графиню Поэль. Одна из девиц - белобрысая и розовокожая, как поросенок, подошла в Эмер, радушно улыбаясь.
- Здравствуй, - сказала белобрысая, пожимая ей руку. - Как я рада, что тебя встретила. Посмотри, какой я стала! - и она покрутилась перед Эмер, приглашая ее полюбоваться собой.
Девица была тощенькая, не особенно высокая, да и не слишком красивая, чтобы на нее любоваться. Поэтому Эмер посмотрела на белобрысую, как на умалишенную, и промолчала. Та не дождалась восторгов, но не опечалилась, а захихикала:
- Ты совсем-совсем не узнаешь меня? Я очень изменилась, верно? А все благодаря твоему совету.
И тут Эмер вспомнила: Аудовера, гномица с севера, которой она сказала каждое утро взбираться на лестницу возле водопада. Только гномица была уже не гномицей, а вполне приличной ростом девицей. И даже унылость исчезла с физиономии, а румянец был во всю щеку.
- Я каждый день поднималась по ступеням и спускалась, и это вправду помогло! - Аудовера обняла Эмер, прижавшись щекой к ее плечу. - Мы впятером ходим туда, хотим стать такими же сильными, как ты. Мы слышали про турнир в Дареме! Это так прекрасно!
Немного поболтав с Аудоверой и ее подругой, Эмер постаралась быть милой и предупредительной, но в голове, как колокольный звон, билось: надо уехать, немедленно уехать.
Когда девицы убежали к вечерней молитве, Эмер не пошла с ними в церковь, отговорившись головной болью. Окольными путями, чтобы не столкнуться ни с королевой, ни с братом короля, она пробралась в отведенную ей комнату. Ее Величество позаботилась, чтобы графиню никто не беспокоил, и отвела ей отдельные покои - маленькие, с одним крохотным окном, но отдельные. Это был такой же знак отличия, как золотая сковорода на шею.
Уехать. Немедленно уехать. Не это ли знак с небес? Эмер металась по комнате, запихивая в дорожную сумку ненужные мелочи и тут же снова выбрасывая их. Зачем шкатулку для благовоний? А вот черепаховый гребень будет очень кстати. И брошь-роза - подарок Годрика. Она пересчитала золотые монеты, которые хранились в ее денежной шкатулке, и осталась недовольна. Мало. Кто знает, сколько ей понадобится денег в дороге? До этого Эмер никогда не путешествовала одна, и понятия не имела, сколько стоят гостиницы, пропитание и прочие прелести неблагородной жизни. Можно дождаться каравана с приданым, но ждать - это было не в характере графини Поэль, и не в характере девицы Роренброк. И даже не в характере леди Фламбар.
Разбрызгивая чернила, Эмер написала письмо Ее Величеству. Каким бы спешным ни был отъезд, следовало хотя бы поблагодарить королеву за доброту и хоть немного объясниться.
«Ваше Величество! - писала Эмер, презрев положенные по этикету титулы, заверения в преданности и прочее. - Благодарю за проявленную о моей ничтожной персоне заботу. Но я должна быть со своим мужем, поэтому уезжаю к нему, а там - будь что будет. Не приемлю Вашего решения о признании моего брака недействительным. Я говорила об этом раньше, говорю и теперь. Вы вольны лишить меня своих милостей, но я поступаю, как велят мне долг и сердце».
