Эннера (СИ) - "Merely Melpomene" (книга бесплатный формат TXT) 📗
Мира грустно улыбнулась. Как знакомо всё это звучало. Конечно, у неё не было впереди вечности, но первое, что сделала, когда окончательно пришла в себя в Давинаре — бросилась изучать доступные теперь миры. Зная про возможность регенерировать и самоисцеляться, не боялась рисковать. Даже больше — искала опасность. И находила, получая от этого странное удовольствие. И если бы не знакомство с Эйтаном, вряд ли осталась бы так долго в Сейфане. Наверняка продолжила бы бесцельно мотаться по Вселенным.
Может, виной всему просьба Ллэра не вмешиваться, остаться в стороне, позволить ему самому со всем разобраться. Но ведь и до встречи с ним, гораздо раньше, еще до всех метаморфоз, практически с раннего детства она ощущала неприкаянность и непреодолимое стремление куда-то бежать, что-то пробовать, искать, лишь бы не оставаться по долгу на одном месте. Не умела довольствоваться тем, что имела. Ставила цели, увлекалась идеями, чего-то добивалась, что-то бросала, но ничего не приносило настоящего удовлетворения. Нигде не хотелось остаться, никогда не появлялось желание остановиться. Словно какая-то неведомая сила гнала вперед, куда-то зачем-то к чему-то.
Она облазила единственный материк-государство на Актарионе уже к шестнадцати годам. И так и не обнаружила ничего интересного — только похожие друг на дружку мегаполисы, леса, поля, океан. К двадцати успела сменить с десяток профессий, но каким-то чудом закончила учебу на дизайнера-декоратора, хотя не проработала и дня.
Чем старше становилась, тем больше находила возможностей и поводов метаться по городам Актариона, завязывая приятные и не очень знакомства. Ввязывалась в истории, с легкостью находила неприятности и проблемы, с такой же лёгкостью выпутывалась из них. Теперь уже знала — из большинства удалось выбраться только благодаря вмешательству Таль и её влиянию в Актарионе. Но тогда всё казалось игрой. Никакие последствия ровным счётом ничему не учили и не вызывали желание остепениться. Найти постоянную работу, может быть, мужа. Посвятить себя карьере или семье.
И кто знает, будь у неё способности Ллэра, будь Актарион чуть больше, интересней, как бы это отразилось на её жизни, к чему бы привело. Не говоря о том, если бы однажды появился кто-то, пообещавший неограниченные возможности. Наверное, принять вечность даже тогда не позволили бы спящие гены тлай, но всё остальное… Она бы согласилась, поверила, не задумываясь. Она бы бросилась в омут новой жизни, испробовала бы всё.
А потом ей бы тоже всё разом надоело.
Она понимала Ллэра. Ещё тогда, почти сразу после знакомства, не зная ничего, приняла его сторону, не собираясь осуждать, чтобы он ни сделал. Теперь же, когда занавес над прошлым понемногу приподнимался, понимала ещё больше.
— А там?.. — сильнее сжала его ладонь.
— Там оказалось всё не так, как я думал, — Ллэр притянул её руку к себе. Мягко коснулся губами пальцев, отпустил. Глядя на огонь, продолжил: — Я опасался, а может, как раз рассчитывал, что всё останется по-прежнему. Но Нэшта изменилась. Не в плане ориентации — мир так и оставался совершенно технологическим, но произошел невероятный скачок. Открыли новый источник энергии, который преобразил всё. Пошло развитие всех отраслей… Нэшта поднялась к звездам. Пока ещё не далеко и не смело, но уже ощутимо. Заметно. Для меня эти шестьдесят лет пролетели, как день, я уже начал иначе чувствовать время, не замечать его. И увидеть, как может преобразиться мир… Мне казалось, я был дома только вчера. Что может случиться за столь короткое время? То, что меня встретило, не укладывалось в голове, — Ллэр усмехнулся. — И без преувеличений повергло в шок. Наверное, именно тогда я начал в первый раз думать о том, насколько на самом деле неестественны атради в своей… неизменчивости. Я захотел остаться. Пытался что-то понять. Переосмыслить… И тогда встретил её. Точнее, это она встретила меня, Тэйя Унали Канра, — он замолчал, потом тихо усмехнулся: — На автобусной остановке. Это… транспорт такой. Общественный. Никакой романтики, одна прозаичная толкотня… Это всё так изменило… В один день я никак не могу переварить своё удивление, понять родной мир, а в другой — мне уже плевать. На всё. Я будто забыл, что мне не тридцать, а почти сто. Я… решил, что… Нет, ничего не решал, просто хотел быть там, с ней, всегда… и не задумывался, что моё «всегда» и её — это совершенно разные сроки. Ведь нэш, по-прежнему, к восьмидесяти годам превращались в стариков, редко кто доживал до девяноста. Но это всё просто не пришло мне в голову. Я не собирался ей ничего рассказывать про атради, будто зачеркнул эту мою жизнь, и оставил только ту, в которой важно лишь сегодня. Я не думал о том, что будет, когда она заметит, что я не меняюсь, что со мной что-то не то, что я забываю поесть и ухожу куда-то регулярно, но это никакие не командировки.
Мира кивнула. Она прекрасно помнила, как Роми в Замке атради рассказывала про Маррена, про то, как семейная жизнь происходит у них. Вспомнила и свою реакцию. Тогда. И потом, когда убедила себя не думать о том, что может быть лет через… Когда, если им, вообще, суждено остаться вместе, она начнет стареть, а Ллэр — нет. И как решила… Или нет, не решила… Заставила себя жить сегодняшним днём, надеясь, что-то, что обязательно рано или поздно должно произойти, случится ещё не скоро. И ведь понимала, что обманывает себя, потому что сама не верит в счастливое будущее. Даже не надеется на него.
Ей повезло, потому что встретила Ллэра уставшим от вечности. Повезло, что он потратил немыслимое количество лет на поиск способа обрести смертность, а нашёл её, Миру. Повезло, что она родилась не обычным человеком. И даже вне связи с дремавшими в крови генами, в её мире уже многие тысячелетия жили две расы: людей и Способных, путешествия по мирам и психокинетические способности существовали веками, а параллельные Вселенные — данность, пусть и доступная далеко не всем.
Ей повезло ещё и потому, что с самого начала всё закрутилось. Плешь, гибель Самара, проблемы Тмиора, её собственные метаморфозы. Между ней и Ллэром не было обмана, кто из них кто, и почему так. Не пришлось притворяться и не придётся. И больше никакой вечности, которая обязательно встала бы непреодолимой преградой.
— Ты решился ей рассказать, или Унали сама догадалась? Или так и не узнала?
— Мы умеем… умели немного корректировать свою внешность. Вспомни Самара, он выглядел, как мальчишка, но мог и состарить себя. Когда я впервые нашёл его, его внешность соответствовала годам сорока пяти по меркам Нэшты. Это всё не происходило по щелчку пальцев и не до бесконечности — стариком себя сделать невозможно, но… Какое-то время я мог бы выиграть. Правда, не пришлось. Мы прожили вместе чуть больше пяти лет, когда она поняла, что что-то не так, когда стало ясно, что у нас не просто так нет детей, и что я, возможно, в курсе, почему. И спросила. А я… начал врать. Красиво, легко, очень слажено, как будто всё было продумано заранее, хотя ничего подобного. Но истина в любом случае прозвучала бы для неё ещё фантастичнее. Она кивала, я видел, что не верит, но не мог сказать прямо — ничего не будет, потому что я — чёртова бессмертная ходячая батарейка! Не мог, хотя миллион раз пытался. И тогда я решил — какого чёрта! Ведь среди атради не было бывших нэш. Ведь мой отец уже почти прошел все преобразования, когда зачал меня! Почему нет, почему не пробовать? Одно, другое третье… Вовлёк в это Роми, Алэя…
— Ничего не вышло?
— Я… не знаю. Так и не смог узнать. Мы трое поставили всё на широкую ногу. Не ограничились простыми естественными попытками. Финансировать исследования могли до бесконечности, ведь ресурсы атради не истощить. Конечно, мир не знал о параллельных Вселенных, поэтому мы не могли открыто приволочь чужие технологии на Нэшту, но… У Рэм за плечами были тысячи лет и способов всё провернуть. Через десять невероятно долгих лет безрезультатных попыток и нервов я и Унали расстались… Я заврался уже так, нагородил за все эти годы такого, я ломал, портил, и чтобы починить — врал ещё больше, отмалчивался… Видел, что она меня уже едва ли не ненавидит. И из всего этого был один единственный, но очень не простой выход. Признать своё поражение. Принять, кто я есть, и дать ей жить.
