Белый край (СИ) - Острожных Дарья "Волхитка" (книги онлайн полные версии txt) 📗
— Я предлагал ему сделать тебя камеристкой, — продолжал брат, — думаю, я мог бы поговорить со своими родственниками.
Услышанное стерло из моей головы все мысли, а перед глазами появились образы замков, стражников в блестящих доспехах и дам в платьях со шлейфами. Камеристки живут в роскоши и вкусно едят, они даже могут попасть ко двору короля!
Ладони стали мокрыми, пока я думала об этом. Матушка наверняка оскорбилась бы, ведь в сущности камеристки были нарядными и воспитанными служанками. Их набирали из благородных семей, не способных обеспечить дочерям приданное и существование, достойное титулов. Девушек пристраивали к знатным леди, которым требовались компаньонки и помощницы. Если они хорошо справлялись, им находили супругов, а иногда и обеспечивали приданым.
Я всю жизнь думала, что дочь предателя не возьмут на такую должность, но раз брат допускал это, то у меня появился шанс сбежать! Долой прозябание, грусть, скрипучие полы — хватит. У меня все внутри затряслось от предвкушения.
— Помогите мне стать камеристкой, — наконец, крикнула я и схватилась за край стола. Не знаю, зачем, само вышло.
Лорд вздрогнул и почти с мольбой взглянул на меня. В его глазах читалась жалость и растерянность, ведь нельзя было идти против воли отца.
— Не уверен, что они согласятся, я собирался лишь навести справки, — сказал он.
— Прошу, сделайте это!
— Но твой отец…
— Пожалуйста! — вскрикнула я.
Дыхание стало шумным, впервые избавление оказалось так близко. Понадобилось время, чтобы успокоиться и заговорить снова:
— Отец до смерти будет держать меня рядом с собой. Он не понимает, что все потеряно, вы же знаете это. А я… я просто не могу так больше.
Знаю, что своими откровениями только смущала брата, но для помпезных речей не осталось терпения. Мне нужно было узнать ответ, немедленно! Лорд еще долго препирался, качал головой и рассказывал о сложностях, но я не сдавалась. Было страшно, что сейчас он позовет слуг, и те выкинут меня из замка, но лучше так, чем отступить.
Наконец, Тарваль тяжело вздохнул и произнес:
— У дочери лорда Фартона скоро праздник юности, приглашены многие мои друзья, думаю, мне стоит лично приехать и разузнать на счет тебя.
— Когда?
— Я не собирался посещать его. — Брат исподлобья взглянул на меня и помолчал мгновение.
— Придется выехать через четыре дня, чтобы успеть вовремя.
— Четыре дня?
Только сейчас я осознала, что придется возвращаться домой и смотреть в заплаканное лицо матушки. Отец наверняка станет кричать на всех из-за похмелья, снова будет пресная каша и разговоры о долге булочнику — не могу. Все это душило, как странный туман из сна, хотелось бежать прочь без оглядки.
— Возьмите меня с собой! — выпалила я и вжалась в спинку кресла, испугавшись собственной наглости.
У Тарваля округлились глаза — сейчас он меня точно выгонит. Несмотря на внешнюю мягкость, он казался страшным в гневе.
— Твои родители не позволят.
— Я скажу, что пошла навестить сестру, а позже можно будет послать кого-нибудь и сообщить, что я простудилась и останусь в замке. Они не придут сюда, никто не узнает!
Брат раздраженно хмурился и говорил, что это все осложнит. Но меня наверняка никто не помнил, к тому же, необходимо показать, что я не просто дочка предателя, а воспитанная молодая особа, которая справится с обязанностями камеристки. Не уверена, что вспомню все правила и манеры, однако сидеть сложа руки просто не смогу.
Лорд не скрывал, как устал от этого разговора: шумно вздыхал, цокал языком и качал головой. Казалось, что я умру, если не уговорю его, поэтому забыла о гордости, молила и канючила, словно дитя. Момент, когда Тарваль согласился, напомнил удар по голове: комната закружилась, а мысли замерли, осталась только радость.
Брат взял с меня слово, что родители не станут его обвинять. Не знаю, получится ли их обхитрить, но в этот момент я готова была поклясться в чем угодно, только бы уехать из дома. Ничего, Осберт поможет и что-нибудь придумает. Было совестно, что придется оставить родителей, но мое присутствие их никогда не утешало — не думаю, что отъезд многое изменит.
От счастья я напрочь забыла о сестре и помчалась в город, глупо улыбаясь по дороге. Но уже вечером вернулась в замок: быт камеристки и далекие земли представлялись до того живо, что все остальное ввергало в уныние. От серости и грусти дома, казалось, можно заболеть. Как и было оговорено, Тон-Тона отправил отцу сообщение, что я простудилась и останусь в замке на несколько дней.
Утром пришел Осберт и сказал, что родители рассердились, но поверили. Лорд сдержал обещание и поговорил с ним о побеге — не знаю, что они обсуждали, но брат отправился домой вприпрыжку и отпуская шутки.
— Гилберт обещал устроить его в свою личную стражу, если он ничего не выкинет, — объяснила сестра, — жизнь стражников трудна: ранние подъемы, тренировки, грузные доспехи… Осберт привык ничего не делать, поэтому быстро откажется от этой затеи.
Мы с ней проводили много времени вместе. Камеристки читали нам вслух, натирали руки кремами, а волосы — ароматными маслами, от которых они становились мягкими и блестящими. Обычно я избегала этого, приходя в гости, чтобы не вспоминать о детстве, но теперь все изменилось. Будущее представлялось как никогда светлым, и хотелось побаловать себя маленькими женскими радостями.
Удивительно, но сладко пахнущие мази и перешитая одежда сестры сделали меня привлекательной. Объемные прически отвлекали внимание от худого лица, но стоило раздеться, как я опять становилась нескладной и некрасивой. Ненавижу свою фигуру! Плоская что спереди, что сзади, руки тощие — надеюсь, друзья брата не сочтут меня больной.
Чем дольше я об этом думала, тем сильнее злилась на сестру, которая тоже не нравилась себе. Из-за беременности она стала плаксивой, все время говорила, что толстая и муж ее разлюбит. Семеро детей и впрямь отразились на фигуре, но я бы с радостью поменялась с ней местами — уж лучше иметь пышную грудь и округлые бедра, чем ничего. И у сестры было красивое лицо, овальное, с нежным румянцем и открытой улыбкой, от которой на душе становилось теплее.
Несмотря на это, пребывание в замке стало настоящим праздником. Пусть мне не разрешалось уходить далеко от своей комнаты, чтобы не попасться на глаза посетителям брата, зато было весело и много еды. Мягкая постель, горячая ванна, но главной радостью стали племянники. Я проводила с ними каждую свободную минуту, бегала по коридорам и визжала, как дикарка. Не слишком культурно, но мне хотелось заполнить пустоту, которая разверзлась после долгих лет.
Этого не удавалось из-за Годфри и Герберта — старших мальчиков, которые уже достаточно выросли, чтобы осознать мое положение. Я с мольбой смотрела в их красивые, как у отца, лица, но видела только холодность. Когда-то мы любили друг друга, а теперь отдалились. Было больно, что только подогревало желание все исправить.
Мечтать о лучшей жизни оказалось проще, чем идти к ней. Жутко не хотелось покидать уютный замок, но выбора не оставалось. Хоть я и отправлялась на праздник, вокруг шеи будто затягивалась удавка. Внутренности сжимались, когда на рассвете пятого дня мы с братом и слугами выехали за ворота замка. Лорд и Тон-Тон скакали верхом, а я была в карете вместе с Ловиз — камеристкой сестры, которую она отправила со мной.
Думаю, я измучила бедняжку своей болтовней, но не могла закрыть рот — все вокруг казалось удивительным и новым. Мы останавливались в городах, чтобы поменять лошадей, и каждый отличался от предыдущего. В Тафле несколько раз в год проходили ярмарки, многие жители занимались торговлей и выглядели аккуратными. Все улыбались, а женщины не носили чепчики и заплетали волосы в косы. Пирнем славился плодородными полями, а на крестьян было жалко смотреть: грязные, сгорбленные люди с изнуренными глазами. По улицам водили мулов и быков, от которых воняло.
Хуже всего то, что пришлось заночевать в этом городе. Знаю, что на постоялом дворе нам выделили лучше комнаты, но все вокруг смердело потом и землей, я даже спала в одежде, чтобы не касаться простыней.
