Марья-царевна из Детской Областной (СИ) - Баштовая Ксения Николаевна (читать книги регистрация txt) 📗
— Тебя пришлось долго ждать… — в голосе жителя Пекла появились шипящие нотки, которых не было слышно, когда он обращался к сове.
Змей дернул уголком изящно очерченного рта:
— Дела — заботы, — с запястья скатился огненный шар. Коснулся высохшей, истрескавшейся земли, и, замерев неподвижным фонарем, хотя бы слегка разогнал царящую вокруг темноту.
— Чужие жены… — продолжили в тон царскому советнику.
В небесно-голубых глазах Огненного Змея полыхнули алые пожарища:
— Не тебе, умрун, меня судить. Сговор у нас не с тобой, с твоим царем.
Этот мертвец — переговорщик появился на берегах Пучай-реки не больше месяца назад: до этого времени были другие, — и, несмотря на это, советник уже успел его возненавидеть.
Смешок-кашель:
— Может, и не мне… Да вот дорожка от Нави сюда прямая — хоженая… А ты небось, к вдовушке какой по дороге заглянул, иначе б скорее здесь был… О вас, Змеях, слава дурная ходит…
— Моя слава — мое дело, — тряхнул русой головой мужчина.
— Так и сговор с Нияном — дело твое… И важность у него поболее будет, чем у чужой солдатки.
Царский советник зло, по-волчьи, ощерился:
— Говори, да не заговаривайся, падаль.
С неба упала огромная сова. Мягко опустилась на плечо фигуры в балахоне, замерла, распахнув золотые глаза…
Казалось, свет созданного Огненного Змеем светильника особо и не докучал ночной птице.
Но ведь ее не должно было здесь быть:
— Откуда в Пекле сова? — Змей даже в ярости головы не терял.
— Совы птицы странные, советник… Летают где хотят… А мою вину прости мне советник, впредь умнее буду, заговариваться не стану… — пошел на попятную умрун.
Мужчина воспринял это как должное:
— То-то же… Пекленец готов исполнить свою часть уговора?
В голосе его собеседника проскользнули сладкие ноты:
— Царь Ниян всегда верен своему слову… — фигура протянула руку: в широком рукаве балахона она казалась еще суше, еще костлявее — и на протянутую ладонь Змея упал тяжелый перстень с черным, зеркально отполированным камнем: — Это только часть его милости. Остальные воспоследуют.
Мужчина дернул уголком рта:
— Мы договаривались о большем, — но сам перстень зажал в кулаке, словно опасался, что его собеседник передумает, заберет дар обратно.
— Всему свое время, царский советник…
— Даже эта часть должна была быть больше!
— Царь Ниян держит свое слово, — качнулся серый капюшон. — Не веришь мне, так до сердца Пекла всего ничего, одна ночь лета. Полетишь со мной? Спросишь ответа у Нияна? — в голосе явно слышалась издевка: посланник правителя Пекла слишком хорошо знал, что Огненный Змей не может на столь долгий срок отлучаться из Нави.
На язык просилось ругательство. Длинное, с перечислением родичей умруна до седьмого колена. Но Змей лишь поджал губы и прошипел:
— Пошел ты к лешему! Вымесок окаянный! — до конца сдержаться он все же не смог.
— И тебе не хворать, царский советник…
Мужчина резко крутанулся на каблуках и взмыл в воздух огненным всполохом: в гневе даже магический светильник, оставшийся на земле, не погасил, не уничтожил.
Его собеседник тихо хохотнул, ласково пригладил по голове так и не пошевелившуюся сову — та только глаза от удовольствия прикрыла — и медленно опустил носок тяжелого черного сапога на лежащий на земле огненный шар.
Во все стороны брызнули искры, и берег Пучай-реки погрузился во тьму.
Маша устало присела на краешек сундука, оглянулась на кровать:
— Васенька?
— Агась? — откликнулись оттуда, но на свет божий появляться почему-то не поспешили.
— Ты здесь? — вопрос был, конечно, глупый, но ничего умнее в голову пока что не приходило.
— Нетути меня! — хихикнули из-под кровати: видно вся идиотичность ситуации была понятна даже коловертышу.
— А разговаривает кто? — вздохнула Маша.
— Да сама ты, царевна, с собой разговоры и ведешь…
— И как я только сама до этого не догадалась? — фыркнула Орлова, покосилась на собственные ноги, покрытые россыпью алых пятнышек — ожоги легкие, до утра пройдут. Если их водой смыть, они б, конечно, не так пекли, но будем довольствоваться тем, что есть.
— А ты, царевна, вообще не очень догадлива, — из-под кровати показалось морщинистое личико.
— Спасибо, ты очень добрый, — пленница не удержалась от иронического замечания.
— А я че? Я ниче…
— Кстати. К слову о "ниче", — вспомнила Маша. — ты куда пропал?
— Я? — в голоске коловертыша звучало искреннее удивление: — Я на месте все время был.
— И место у тебя под кроватью? — не удержалась от подколки Маша.
Юмор ее, к сожалению, так и не поняли:
— Ну, да, а что?
— Ничего, — отмахнулась Орлова.
Женщина на миг задумалась: а дальше-то что делать?
Есть уже не хотелось, на кухне накормили. Ноги чуть-чуть болят, но это мелочи, до утра все пройдет.
По большому счету, стоило лечь спать — утро вечера мудренее и все такое. А уж завтра, как рассветет, можно будет задуматься о делах насущных: помочь одноглазому, собраться с мыслями, поставить себе диагноз — слишком уж неожиданно все это головокружение и боль в сердце пришли… И наконец-таки поговорить спокойно с этим внезапно появившимся женихом! А то с одной стороны, замуж — это конечно, хорошо, но с другой — это ведь все-таки Кощей Бессмертный, а не какой-нибудь там Ванька с улицы..
Да и вообще. Дома — кот некормленный и родители, с которыми уже целый день не выходила на связь по Скайпу…
Кощей так и не вспомнил, замкнул ли он на этот раз дверь в комнату пленницы. Охранник там, конечно, должен быть, но и самому следить за порядком тоже не помешает.
Только вот, к хоромам, где жила полонянка, он так и не вернулся и себя не проверил. Ну ее, к лешему, эту царевну. До утра точно никуда не сбежит, а там уже и поразмыслить спокойно можно будет.
Усевшись в опочивальне на лавку, мужчина устало стянул обувь. В комнату заглянул слуга — стопан: может, хозяину помощь какая нужна, но Кощею сейчас меньше всего хотелось видеть кого бы то ни было: черный сапог полетел прямо в надоедливого помощника и тот, испуганно пискнув, скрылся за дверью, а сам Кощей доковылял до кровати и повалился на широкое ложе, закинув руки за голову.
Царская опочивальня находилась в соседнем тереме, но мужчина так и не смог себя заставить переехать в отцову спальню, оставшись в своих старых хоромах. Может, это и не подобало молодому царю, но сейчас это была наименьшая из головных болей — тем более, что в царской опочивальне так до сих пор и не починили потолок, разобранный в день смерти отца…
Заснул он быстро. А проснулся от того, что кто-то осторожно приоткрыл дверь в опочивальню. Первая мысль была о постельничем, который, по всем правилам, должен был находиться в соседнем помещении, но в комнату, вдруг проскользнула едва заметная хрупкая женская фигура…
Босые ноги неслышно ступали по мягкому ковру… Лунный свет играл на золотых волосах, мягкой волной опускавшихся до пола и служивших единственным одеянием незнакомки. Светлая кожа казалась почти молочной…
Девушка медленно шагнула к царскому ложу, присела на его край и потянувшись всем телом, нежно провела ладонью по щеке Кощея. Склонилась над ним, прикоснулась прохладными губами к его губам, скользнула кончиками ледяных пальцев по груди… Рука незнакомки замерла, остановилась, нежно касаясь кожи, и мужчина почувствовал, как к его сердцу подбирается могильный холод…
Осознание безумия всего происходящего ударило наотмашь, как пощечина.
Кто она?! Что делает здесь?! Как ее вообще пропустил постельничий, который должен был сторожить сон царя в соседней, проходной комнате?! Или он в сговоре с ней?!
Мужчина резко оттолкнул девушку, сел на кровати. Ночная посетительница кубарем скатилась с царского ложа, упала на спину на пол и протяжно, по-змеиному зашипела.
Зазовка! Самая, что ни на есть натуральная зазовка!
