Невеста решает бунтовать - Черная Мстислава (бесплатные книги полный формат .TXT, .FB2) 📗
Жениться на жрице для аристократа не зазорно, хотя и невыгодно – жрица не принесёт в мужу ни большого приданого, ни полезных связей.
Папа выбрал сердцем.
Раньше я не особенно задумывалась об отношениях родителей. Я видела, как они трепетно относятся друг к другу, видела их неугасимую любовь и всепоглощающую нежность. Я мечтала, что мои отношения с мужем будут точь-в-точь такими же.
Слепая… По крайней мере я узнала о существовании проблемы сейчас, расшибив об неё собственный лоб.
Мама, будучи счастливой женщиной, любимой и взаимно любящей, несмотря на безоговорочную и безграничную поддержку папы, отказывается считать себя достойной титула княгини. Может быть, папины родители постарались? Бабушку с дедушкой я почти не помню, они ушли в Белую обитель, когда я была пятилеткой, и в памяти остались лишь размытые образы холодной строгости и чопорной надменности… Возможно, они попрекали маму простецкими манерами, тем, что, по их мнению, своим неумением держаться в высоком обществе, она их позорит?
Мама не управляет домом, не вмешивается в семейные дела, даже мнения не высказывает, лишь соглашается с папиными решениями, какими бы они ни были. В свете мама прослыла затворницей и домоседкой, она избегает общения с аристократками, а в обществе появляется изредка и исключительно на официальных мероприятиях, когда обязана сопровождать папу.
Мысль рассказать ей о будущем я отвергла сразу – мама испугается, будет безумно переживать, сляжет с мигренью, но ничего не сделает, лишь посоветует довериться папе.
А папа не поверит.
– Иси?
Я вхожу в мастерскую – мама ещё со времён своей юности увлечена лепкой статуэток Белой богини, проводит в мастерской дни напролёт. Готовые статуэтки мама передаёт в храм, где жрицы их освящают и дарят желающим.
Сегодня мама занята чем-то грандиозным. Уже готовый глиняный Дарен Вадор и его верные рыцари сражаются с чудовищем. Мама инструментом, похожим на длинную иглу с рукоятью, тщательно прорисовывает на шкуре чудовища чешуйки, левый бок завершён, а правый – только начат.
На черновом карандашном наброске видно, что мама создаёт скульптурную композицию: появится храм, на его вершине, воздев руку, встанет Белая богиня.
– Благословение магией? – с улыбкой спрашиваю я.
– Да, – мама окидывает меня внимательным взглядом,инструмент возвращается в футляр, мама наспех вытирает руки полотняной салфеткой и манит меня на диванчик. – Что-то случилось, дочка?
По мне настолько заметно?
Хотя мама избегает любых семейных дел, я всё же надеюсь, что о моём браке она выскажется, не как княгиня, а как мать, тем более моя цель избежать брака, не позволить папе передумать под давлением обстоятельств.
– Ма-ам, – плаксиво тяну я. – Ты не поверишь!
– Что случилось?
Я устраиваю голову у неё на плече:
– Когда я возвращалась из ателье, я заказала костюм для охоты, из проулка выскочил экипаж, в котором оказался Рей Лотт. Мы чуть не столкнулись! Я чудом не пострадала.
Мой обычный розовый восторг сегодня сменяется чёрной палитрой.
– Рей Лотт? – в маминой интонации появляются нотки искренней озабоченности.
Хотя мама не высказывалась прямо, я могла понять, что Рей ей не нравился, и она против моего с ним брака.
– Да! Знаешь? Он с таким самодовольством заявил, что наше столкновение это судьба, что я теперь уверена, что он его и подстроил. А если бы я ударилась? Меня спасло только мастерство нашего кучера.
– Белая богиня, Иси, ты не пострадала?
– К счастью, обошлось. Не переживай, мам. Но то, что было потом… Рей на всю улицу спросил, люблю ли я его. На людях! Я сказала, что он не прав, что он нарушает этикет, а он, вместо того, чтобы успокоиться и, наконец, вести себя достойно, представляешь, начал говорить, что я разбиваю ему сердце и что он не хочет жить из-за моего коварства. Зачем он так со мной? Он просто давил на эмоции, причём без стыда и совести!
Я всхлипываю.
Мама с нежностью гладит мне по голове.
– Так бывает, дочка.
Я продолжаю:
– Он казался таким хорошим… Вы с папой были правы, когда советовали не торопиться.
– Вот и правильно, не торопись, подумай, присмотрись. Куда спешить?
Спешить мне придётся, но, к счастью, не замуж.
– Да, мам. Признаться… после той сцены, которую он устроил, я вообще не хочу с ним иметь дел. Я думала, он чуткий романтик, а он оказался истеричным тираном.
Теперь, когда я рассказала, как Рей меня обидел, и что он мне больше не нравится, родители, уверена, не допустят наш брак. Я хочу надеяться, что не допустят…
– Иси, ты обязательно встретишь достойного мужчину, – обещает мама.
Я согласно киваю.
Ещё раз о своём нежелании выходить за Рея я повторяю на семейном ужине.
Но одних слов мало.
Приказав Лали оставить наряды висеть в спальне до утра, я жалуюсь на усталость после волнительного дня, говорю, что лягу раньше обычного и отсылаю отдыхать, упомянув Лалины красные дни, которые она использовала как предлог, чтобы не сопровождать меня во дворец. Лали понуро уходит.
Я соскакиваю с кровати, на цыпочках крадусь к дверям и запираюсь изнутри – мне совершенно не нужно, чтобы Лали ворвалась без разрешения и обнаружила мою ночную отлучку.
Переодевшись в свой старый охотничий костюм тёмно-синего цвета, почти идеально сливающегося с темнотой за окном, я тайком выбираюсь из дома.
Собственного дома у Рея нет, он арендует двухэтажный особняк в Заречном квартале, считающимся достаточно респектабельным, но далеко не центром города. Помнится, Рей грезил получением титула и переездом в настоящую резиденцию, как у нас, с жилым и нежилым крылом, танцевальным залом на первом этаже, богатой библиотекой, причём он явно не читать собирался, а хвастаться гостям, и обязательно, чтобы особняк окружал сад. Уж не мечтал ли Рей, что ему, как вдовцу последней наследницы, достанется родовое гнездо Кокбергов? Нет, ничего этого не будет, не допущу. Я глубоко вдыхаю вечернюю прохладу и прибавляю шагу.
Ехать до Заречного квартала недолго, а вот идти… Зато, когда через пару часов я доберусь, я смогу не бояться быть пойманной – обычно Рей ложится около полуночи и засыпает мгновенно.
С непривычки очень скоро начинают гудеть ноги, но я иду.
Иногда мне мерещится направленный на меня острый взгляд, однако, оглядываясь, я не нахожу и тени.
К прохладе примешивается сырость, улица бежит под уклон – я приближаюсь к скованной гранитом реке, некогда полноводной, но, по уверениям газетчиков, год от года мелеющей.
Я останавливаюсь на нижней ступеньке моста, перевожу дыхание. Кто-то следит за мной? Почему ощущение чужого взгляда не оставляет? Наверное, от нервов мерещится. Разве я не лезу прямиком в логово врага?
В воде что-то плеснуло. Я вздрагиваю, вслушиваюсь в ночную темноту и начинаю осознавать, что безлюдная столица меня пугает.
Шаги. И шаги пугают не меньше.
Стража?
Я не делаю ничего плохого, можно сказать, гуляю, но всё равно пригибаюсь, затаиваюсь у широкого парапета, замираю. Шаги приближаются. Патруль идёт вдоль набережной. На мосту мне от них не спрятаться. Едва лишь один из них повернёт голову… Определённо, прячущаяся одиночка вызовет больше вопросов, чем девушка, идущая открыто, но вскакивать я уже не решусь. Соврать, что оступилась и массировала стопу? Патрульные появляются в поле зрения. Позади, там, откуда я недавно пришла, слышится надсадный скрежет, и патрульные, забыв про мост, бросаются на звук. Скрежет, повторяясь, удаляется, уводя их от меня. Я, воспользовавшись моментом, перебираюсь через мост.
Совпадение слишком странное… Но я же не побегу проверять, кто там шумел. Маловероятно, что за мной следит человек Рея, ведь у него есть Лали. Вчера я привлекла внимание посла и сеньора Поморро. Оба мои будущие союзники, так что я не возражаю, если они проявили ко мне интерес.
Через две улицы я, наконец, добираюсь до цели.
И пока я шла, я больше не чувствовала чужого внимания, а ведь специально прислушивалась к ощущениям. Пожалуй, мне даже слегка некомфортно, словно я что-то потеряла? Пфф.
