Сумерки - Майер Стефани Морган (библиотека электронных книг .txt) 📗
– Ты звонил маме! – в ужасе закричала я.
– Прости.
Выходя из машины, я громко хлопнула дверцей.
Естественно, мама была в истерике. Я раз тридцать повторила ей, что со мной все в порядке, прежде чем она поверила. Рене умоляла меня вернуться в Финикс, совершенно не думая о том, что в данный момент дома никого нет. Как ни странно, ее причитания меня почти не трогали. Все мысли занимал Эдвард и его тайна. Дура, какая же я дура! Даже из Форкса уезжать расхотела, кто бы подумал!
В такой ситуации разумнее всего было лечь в постель и притвориться спящей. Чарли краем глаза следил за мной из гостиной, и это страшно действовало на нервы.
Заглянув в ванную, я выпила три тайленола.
Глава четвертая
ПРИГЛАШЕНИЯ
Той ночью мне впервые приснился Эдвард Кал-лен. В кромешной тьме; единственным источником света была его кожа. Лица Эдварда я не видела, только спину – он шел прочь, оставляя меня в темноте. Догнать его я не могла, как быстро бы ни бежала, а он не останавливался, хотя я громко его звала. Испуганная и расстроенная, я проснулась среди ночи и потом долго не могла заснуть. С тех пор Каллен снился мне каждую ночь и всегда убегал.
Месяц после катастрофы был очень непростым, напряженным и полным переживаний.
К моему отчаянию и ужасу, на целую неделю я стала самым популярным человеком в школе. Тай-лер Кроули ходил за мной по пятам, вымаливая прощение и предлагая помощь. Я пыталась убедить его, что больше всего мне хочется забыть тот день, тем более что ничего страшного со мной не случилось. Но от Тайлера так просто не отделаешься! Он преследовал меня на переменах, а во время ленча сидел за нашим столом. Можно не объяснять, что Майк с Эриком приняли его в штыки, а на мою голову свалился еще один ненужный поклонник.
Почему-то про Эдварда никому говорить не хотелось, хотя я и рассказывала, что он вел себя как герой, заслонив от приближающегося фургона. Джессика, Майк и Эрик в один голос твердили, что увидели Каллена, лишь когда отодвинули «хонду».
За ним не ходили толпами и не просили рассказать, как все случилось; как обычно, студенты старательно его избегали. Каллены и Хейлы сидели за тем же столиком, не ели и разговаривали только между собой. В мою сторону Эдвард больше не смотрел.
На биологии он сидел за самым краем стола, будто боялся испачкаться, и совершенно меня не замечал. Лишь когда его руки вдруг сжимались в кулаки, причем так, что белели костяшки пальцев, у меня возникали сомнения в его невозмутимости и равнодушии.
Наверное, он жалеет, что вытащил меня из-под колес фургона, другого объяснения происходящему я подобрать не могла.
Очень хотелось с ним поговорить, и уже на следующий день после аварии я попробовала. Последний наш разговор состоялся в тупичке у перевязочной, и мы практически поругались. Я злилась, что он не желает рассказать мне правду, несмотря на то, что свою часть уговора я выполняла безупречно. Но ведь, в конце концов, он спас мне жизнь, а как именно – неважно. Уже к следующему утру гнев сменился бесконечной благодарностью.
Когда я пришла на биологию, Эдвард сидел за партой, рассеянно глядя перед собой. Я присела, ожидая, что он ко мне повернется. Однако Каллен притворился, что не заметил моего появления.
– Здравствуй, Эдвард! – вежливо поздоровалась я, показывая, что настроена дружелюбно.
Каллен кивнул и стал с повышенным интересом разглядывать доску.
Вот и весь разговор, а с тех пор – ни слова, хотя мы каждый день сидели за одной партой. Не в силах бороться со своими чувствами, я продолжала смотреть на него, пусть издалека. В столовой и на автостоянке мне никто помешать не мог, и я ухитрилась разглядеть, что его глаза с каждым днем становятся все темнее, а золотые крапинки постепенно исчезают. На биологии же я старалась уделять ему не больше внимания, чем он мне, хотя от этого чувствовала себя совсем несчастной и одинокой. А тут еще сны…
Несмотря на бодрые сообщения, Рене почувствовала, что со мной что-то не так, и несколько раз звонила, явно обеспокоенная. Я, как могла, убеждала ее, что в плохом настроении из-за пасмурной погоды.
Зато Майк радовался. Он очень боялся, что после аварии я начну восторгаться Эдвардом, и вздохнул с облегчением, поняв, что все совсем не так. Теперь перед биологией Ньютон запросто подсаживался ко мне, и мы подолгу болтали, совершенно игнорируя Каллена.
Со дня аварии снега больше не выпало, и Майк убивался, что поиграть в снежки так и не удалось. Лишь предстоящая поездка на пляж грела его душу. Немного потеплело, и проливные дожди несколько недель заливали Форкс.
В первый понедельник марта мне позвонила Джессика. Оказывается, весной по традиции девушки приглашают парней на танцы, и подруга интересовалась, может ли она пойти с Майком.
– Ты не возражаешь? Неужели ты сама не собиралась его пригласить? – недоумевала она, когда я заверила, что с моей стороны никаких проблем не будет.
– Нет, Джесс, я не иду, – успокаивала я. Танцы не по моей части.
– Там весело, – довольно вяло убеждала Джессика. Похоже, моя неожиданная популярность нравится ей гораздо больше, чем я сама!
– Желаю отлично провести время с Майком! – бодро сказала я и повесила трубку.
На следующий день на тригонометрии и испанском Джессика вела себя подозрительно тихо. На переменах она подчеркнуто меня сторонилась, а спрашивать, что произошло, мне не хотелось. Если Ньютон ее отверг, она все равно не признается.
Мои страхи подтвердились во время ленча, когда Джессика села за противоположный от Майка конец стола и оживленно болтала с Эриком.
Майк молча проводил меня на биологию, и его несчастный вид показался мне плохим знаком. Заговорил он, только когда присел на краешек моей парты. Как обычно, мне было не по себе от присутствия Эдварда.
– Представляешь, – начал Майк, разглядывая носки ботинок, – Джессика пригласила меня на танцы.
– Замечательно! – радостно воскликнула я. – Вы отлично проведете время.
– Ну, – протянул Ньютон, обескураженный моей улыбкой, – я сказал ей, что подумаю.
– Почему? – строго спросила я, тихо радуясь, что он не ответил Джессике категоричным отказом.
Не поднимая глаз, Майк густо покраснел, и мне стало его жаль.
– Вообще-то я надеялся, что меня пригласишь ты, – чуть слышно сказал он.
Я выдержала долгую паузу, ненавидя себя за чувство вины, которым многие умело пользовались. И тут почувствовала, как голова Эдварда на какой-то миллиметр повернулась в мою сторону.
– Майк, ты должен сказать Джессике «да», – жестко сказала я.
– Ты уже кого-то пригласила?
Интересно, заметил ли Эдвард, как Ньютон стрельнул глазами в его сторону?
– Нет, я вообще не иду на танцы, – поспешно заверила я.
– Но почему? – потребовал объяснений Майк.
О том, что я танцую как неуклюжая бегемотица, говорить не хотелось, так что я быстро придумала себе новые планы.
– Я собираюсь в Сиэтл.
Мгновенная блестящая ложь. Давно пора куда-нибудь съездить, так почему не в Сиэтл и не в субботу?
– Неужели нельзя выбрать другой день? – попытался уговорить меня Ньютон.
– Прости, нет, – решительно сказала я, лишая его последней надежды. – И, пожалуйста, не заставляй Джесс ждать слишком долго, это невежливо.
– Пожалуй, ты права, – отозвался Ньютон и понуро побрел на свое место.
Закрыв глаза, я нажала на виски, пытаясь выдавить из себя чувство вины и жалость. Мистер Бан-нер начал урок, и глаза пришлось открыть.
Эдвард смотрел на меня, как раньше, с любопытством и каким-то непонятным разочарованием. Я подняла на него глаза, уверенная, что он тут же отвернется. Ничего подобного, он продолжал испы-тывающе на меня смотреть. Боже, как он красив! У меня затряслись руки.
– Мистер Каллен? – спросил учитель, очевидно, ожидая ответа на вопрос, которого я не слышала.
– Цикл Кребса, – ответил Эдвард, неохотно переводя взгляд на мистера Баннера.
